Милослава: (не)сложный выбор (СИ) - Красовская Марианна - Страница 45

— Я дурак, знаю, — с виноватой улыбкой произнес он. — Но и этот буран какой-то неправильный. Слишком уж внезапный, слишком… направленный на замок Нефф.

Мы с Кирьяном переглянулись и помрачнели.

Оберлинг жадно вгрызся в кусок холодного жареного мяса, который я взяла с собой. Надо было решать, что делать дальше: то ли возвращаться домой, то ли идти вперед на поиски Гленна и Марка.

Кирьян предложил мне и мужчинам возвращаться, потому что передвигаюсь я слишком медленно, но у Максимилиана была другая идея. Он поднялся по шаткой деревянной лесенке на второй ярус башни и, словно ярмарочный фокусник, вытянул оттуда дровни — легкие деревянные санки с упряжью. В них на собаках по зимнему времени перевозят дрова.

— Милославу я повезу сам, если она проложит нам путь. Эти места я знаю превосходно, я здесь вырос. Якоб и Морис отправляются домой: там сейчас необходимы мужские руки. Скорее всего конюшню надо латать, возможно, стоит пополнить запасы дров. И, конечно, негоже встречать в пути Зимнепраздник.

Я захлопала глазами: Зимнепраздник же! В самом деле, в Славии это самое важное событие зимнего сезона. Катанье на коньках, снежные крепости, костры на поляне в лесу, нарядно украшенные дома и, самое главное, подарки!

Зимнепраздник отмечают в самую маковку зимы: дальше день пойдет в рост, с каждым днем будет становиться всё теплее, хотя здесь до весны еще очень далеко, не менее двух лун. В Славии зимы недлинные, мягкие. Порой и снег не покрывает поля — тогда уж маги его зазывают. Бывало у нас, хоть и не часто, что на Зимнепраздник шел дождь.

Здесь уж зима так зима: никакого сравнения с нашей. Что же это, я в Зимнепраздник буду не в замке?

— Мы как раз к утру дойдем до Медянки, — продолжил Максимилиан. — Оттуда до шахты день пути. Встретить праздник в деревне — хороший знак, для деревенских жителей, конечно. А уж если при них будут целых два мага, то они будут просто счастливы.

На том и порешили — кто возразит лорду? Аккуратно усадили меня в санки, впрягли туда Оберлинга, и мы отправились в путь.

Поразительно! Видела бы меня сейчас Юлианна! Сам лорд Оберлинг тащит на санях ее непутевую внучку, а племянник мчится рядом, вздымая столбы снежной пыли. Несмотря на то, что супруг укутал меня еще и в свой тулуп (сказал, что ему всё равно бежать в теплой шкуре), я довольно быстро замерзла. К тому же очень хотелось спать, глаза закрывались сами собой. А ведь мне нужно было следить за дорогой, уплотняя перед оборотнями снег. В очередной раз провалившись в сон, я явственно увидела перед собой Тамана и услышала его насмешливый голос:

— Глупая женщина, знай свое место! Ты снова суешь свой нос в мужские дела, упрямица?

От жгучей обиды открыла глаза — вовремя: лапы оборотней уже проваливались в снег. А еще я чуяла горьковатый запах дыма. Пришедшая мне, верно, от усталости безумная идея заставила меня подскочить.

— Кирьян, — закричала я, но тут же закашлялась, захлебнувшись морозом. — Кирьян! Сделаем снежных коней! Ненадолго наших сил хватит!

Рысь затормозила, волк остановился как вкопанный, а сани все еще ехали вперед — насилу звери успели убраться с их дороги.

— Эта девочка — лучшее, что случилось в моей жизни! — с чувством прохрипел Кир, мгновенно принимаясь за работу.

Никаких коней у нас, конечно, не вышло — не в том мы были состоянии, но вот снежный вихрь, подхвативший сани, куда мы с огромным трудом встали, прижавшись друг к другу, как моченые огурцы в бочке батюшкиной кухарки — вихрь вышел замечательный. Казалось, прошло несколько мгновений, когда у подножья белой горы показались заснеженные холмики, из которых курился дымок.

На самом деле уже светлели звезды. Что ж, зато мы согрелись. Уже не сговариваясь — языки у нас с Киром ворочались с трудом — просто переглянувшись, мы привычно раскидали снег с домов, освобождая улицы, лесенки, каменные изгороди.

Миг — и мы, обессиленные, висящие с двух сторон на Оберлинге, стоим возле самого большого каменного дома о два этажа. Таща нас на себе (особенно меня, Кир еще способен самостоятельно, хоть и с опорой, переставлять ноги), Максимилиан принялся ногами колотить в деревянную дверь.

— Кого еще бесы среди ночи принесли? — раздался вскоре из-за двери грозный голос. — Проклятые оборотни, житья от вас нет!

— А чего сразу оборотни? — проворчал Кир.

— А кто ж еще по такому снегу может сюда добраться? — резонно спросил открывший дверь здоровенный мужик.

— Твой лорд, например, — насмешливо ответил Максимилиан, подхватывая мою начинавшую сползать тушку. — Давай, Людвиг, пускай нас в дом, да приготовь постели. И пожрать тащи — всё, что найдешь, но лучше мяса.

— Не оборотни они, — буркнул неведомый мне Людвиг, в котором я учуяла самого что ни на есть полноценного медведя. — Мой лорд — оборотень и есть. И этот, рыжий, тоже оборотень. А девку дохлую откуда взяли?

— Это моя супруга, так что придержи свой поганый язык, — ледяным голосом заявил Оберлинг.

— Четвертая что ли? — без страха уточнил медведь. — Что, еще не померла? Судя по виду, уже вот-вот!

Откуда только силы взялись? Я зачерпнула из сугроба доброе ведро снега и бухнула ее невежливому Людвигу прямо на голову: будет знать, как говорить гадости магу!

Дальнейшее вспоминалось урывками: меня раздели, напоили сладким чаем с молоком, мешком бросили в мягкую постель. Потом в полусне я постоянно сталкивала с себя отчего-то горячее и очень тяжелое одеяло.

Проснувшись от неприятной тяжести в мочевом пузыре, я еще некоторое время с интересом рассматривала низкий дощатый потолок. Было совсем светло, в небольшое окно били яркие солнечные лучи, освещая неказистую горницу. Деревянные стены завешаны коврами, в углу два сундука, на них лежит стопкою одежда. Рядом со мной на кровати, закинув на меня руку, спит мой супруг. Из одежды на нем только кальсоны. На мне, впрочем, тоже только панталоны и сорочка.

Терпеть дальше не было сил, я весьма бодро вскочила и запрыгала к сундукам, шипя от непередаваемых ощущений ледяного пола под ногами. Они тут что, совсем не топят что ли? Такое чувство, что я иду прямо по снегу. Моя одежда была в порядке, я быстро натянула чулки, теплые штаны и свитер. В качестве обуви мне предлагались короткие расшитые яркой вышивкой валенки. Первый раз видела такую красоту — на юге валенки носили только в лютые морозы, то есть не чаще пары раз в году. Выглянула за дверь, пританцовывая — где-то внизу слышались голоса. Рядом имелись еще две двери, но заглядывать я за них не решилась. Сбежала по деревянной лестнице, едва не сшибив крупную, красивую женщину с толстой русой косой.

— Проснулась, голубка? — обрадовалась она. — Пошли скорее, кормить тебя буду. Ты, похоже, голодала.

— Потом, всё потом, — жалобно проскулила я. — Мне нужно в уборную.

— Мыльня тут, разберешься сама, — быстро сориентировалась женщина, заталкивая меня в одну из дверей. — Горячая вода в бочке.

Несмотря на то, что здесь обычная деревня, отхожее место организовано роскошно — есть и фарфоровый стульчак с деревянной накладкой, и ведро с водой рядом, и небольшая, сияющая медными боками ванна. От ниши на стене пышет жаром: в ней стоит большой бочонок с краном и ведром под ним. Похоже, что с другой стороны печка, от которой и нагревается вода. В мыльне тепло, даже жарко.

Умылась теплой водой, пригладила волосы пальцами, в очередной раз порадовавшись, что Кир обрезал мне косы. Длинные волосы хороши в девичестве или в барском доме. Когда ты скачешь по полям, с ними сложно.

Интересно, все ли люди в деревне живут так хорошо, и откуда у них деньги на такую роскошь? В деревнях отца дома были проще, в основном деревянные, да это и понятно — камня в нашей равнине не добывали. Дерево куда дешевле. Кнесов дом, например, был наполовину из камня, наполовину из дерева.

В наших деревнях редко где в доме были мыльни. Отхожее место строили на улице, во дворе же ставили баню, а в доме, в специальном закуте возле печки, мыли в лохани только малых детей да больных. Считалось, что вода смывает всю хворь и злые помыслы, поэтому в доме ее оставлять было нельзя. Даже умывались деревенские на улице, там же и посуду мыли, и стирали. Помнится, я много горячилась, объясняя, что всё это предрассудки и глупости, но отец махал рукой. Пока людям удобно, они будут так жить. Когда-нибудь всё изменится.