Милослава: (не)сложный выбор (СИ) - Красовская Марианна - Страница 42

— Я связался с одним из славских знакомцев, — поведал мне дядюшка. — В первую седьмицу декабря у твоего батюшки родился сын. Мальчик здоровенький. Сестра твоя тоже в положении…

Тут я стиснула зубы, вспомнив, как Славка рвалась замуж за Волчека — и добилась ведь своего, поганка!

— Из Степи что-нибудь слышно? — как можно равнодушнее спросила я.

Кирьян как-то странно на меня посмотрел. Я залилась краской по самые уши, сердце заколотилось так, что стало больно дышать.

— Говорят, степной хан устроил большой дипломатический скандал при государевом дворе, разорвав все торговые договоренности. Это, конечно, не война, но было близко к тому. Государь очень гневался, отец твой нынче в немилости, практически в ссылке. Отношения между Славией и Степью нынче очень напряженные.

— Доволен? — тихо спросила я, вытирая вспотевшие ладони о мягкие подлокотники кресла. — Это всё ты виноват.

На душе было горько, обидно. Как наяву увидела я горящие гневом черные глаза степняка.

— Ты несчастна, Мила? — легко спросил Кир. — Тебе не по душе замок Нефф? Тебе не мил Макс?

— Я не знаю, — честно ответила я. — Максимилиана я почти не знаю. Он кажется неплохим человеком…

— Лучший из всех, с кем я знаком, — резко перебил меня Кир. — Добрый, честный, благородный. Никогда не бросит в беде. Не предаст. Он единственный из Оберлингов, кто никогда бы тебя не обидел. Ты бы знала, как долго я убеждал его высочество выбрать именно Макса!

— У него три жены умерли не своей смертью! — пристально взглянула на Охотника я. — А если я стану четвертой?

— Две жены, — поправил меня Кир. — Первая сама с лестницы упала. Никто ей не помогал.

— А остальные?

— Вторая была беременна от другого, — вздохнул Кирьян. — Там, без сомнения, умышленное убийство. Я еще не был ловчим в те времена, но материалы дела читал.

— Кто это сделал?

— Угадай, — пожал плечами Кир. — Это был тот, кто не обрадовался, узнав о беременности юной леди, особенно если учитывать, что брачная ночь у молодых так и не состоялась. В то же время Максимилиан до сих пор считает, что леди прыгнула сама.

— Я поняла, что ты имеешь в виду Оберлинга-старшего, — хмуро ответила я. — Но ты ошибаешься.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я не ошибаюсь, — возразил ловец. — Старый лорд сознался в содеянном, когда его приперли к стенке. Именно он дал леди ключ от башни. Именно он столкнул ее. Если бы прыгнула сама — упала бы ближе.

— А Макс говорил, — прищурилась я. — Что маги сказали: не было никого в башне, кроме нее.

— Ауру замок поглотил, — упрямо ответил Охотник. — Во внутренних отчетах пишут истину.

— Возьми ключ и попробуй открыть дверь, — резко ответила я.

— А я пробовал, — удивил меня Кир. — Нормально она открывается.

— Только ты пробовал?

Кирьян вдруг нахмурился.

— А ведь ты права, Мила, — выдохнул он. — Кроме меня, дверь не смог открыть никто. Но ведь и старый Оберлинг мог. И ауру владельца замок поглощает почти сразу, не оставляя остаточных эманаций. Оттого его и признали виновным. Двери в башню может открыть только владелец. Или Браенг. Выходит, что убить Габриэллу мог не только старик, но и Макс. Оттого и признался отец так быстро — чтобы на сына не подумали.

— Не убивал Макс, — махнула рукой я. — Его замок не принял в то время. Он потом пробовал двери взломать — не вышло.

— А кто тогда?

— Скажи мне, Кир, ты ведь чистокровный оборотень: способен ли ты различить смеска?

— Конечно. Я вижу каждого, в ком есть хоть немного крови оборотня.

— А я только более сильного, — с сожалением пробормотала я. — Вы домочадцев проверяли, или сразу на лордов насели?

— Проверяли, конечно! — возмутился Браенг. — Опрашивали всех.

— Мне не интересно, кого вы опрашивали, — нетерпеливо хлопнула я по подлокотнику. — Я спросила: вы на магию и кровь оборотней всех проверили?

— Мила, это Галлия, — вздохнул Охотник. — Здесь в каждом есть кровь оборотня. Вот если бы не было — это подозрительно.

— А рыси?

— Что рыси? Я рысь. Ты где-то глубоко рысь. Тут в горах, окромя рысей и волков, и нет никого. Ну разве что пара десятков медведей.

— Хорошо, — согласилась я, не желая отказываться от своей теории. — А что бы ты сказал, если бы увидел женщину, высокую, худую, с широкими бедрами и узкими плечами?

— А она молодая? — сонно спросил Кир. — Ладно, я пошутил, не злись. Ты считаешь, что здесь есть еще Браенги, кроме нас с тобой? Кроме нашей ветви, никого не осталось.

— А внебрачные дети?

— Чьи? Браенгов? У Джонатана не было, точно знаю. А вот у Себастьяна… да ну, при дворе такое не приветствуется. Да и дамы умеют делать так, чтобы их развлечения не заканчивались скандалами. Разве что здесь, в замке, во время осады он осчастливил какую-нибудь служанку. Но это вряд ли. Местных женщин проверили всех. Дети Браенгов — это не так уж и страшно. Дети его мятежного высочества — вот что опасно! Поэтому поверь, проверяли очень тщательно.

— Ребенок старого Браенга.

— Ты, Мила, сказочница. Мятеж был больше шестидесяти лет назад. Подумай, сколько должно быть лет этому отпрыску? Семьдесят? Больше?

— По моим подсчетам ей около девяноста, — вздохнула я. — И она неплохой маг воздуха.

Кир совершенно неаристократично присвистнул.

— Ты знаешь, как умерла третья леди Оберлинг? — серьезно спросил он.

— Заблудилась в буране?

— Заблудилась. В буране. Только буран был не такой уж и сильный. Или, вернее сказать, не должен был быть сильным.

Мы с Кирьяном испуганно смотрели друг на друга. Хороший маг воздуха довольно легко сможет вызвать ветер. Ветер — это вам не вода. Для его вызова требуется немного сил, но сдержать его трудно. Воду вызвать сложнее, а удерживать легче — она более послушна, более густа, более ощутима. Говорят, проще всего с огнем: он наиболее податлив из всех стихий, но, в отличие от воды и ветра, он быстро распространяется. Если ни ураган, ни поток воды не выйдет за те пределы, которые заложил в него маг, то огню достаточно малой искры, чтобы распространиться во все стороны.

Вызвать зимой буран не составит труда даже необученному магу. А магические силы — по большей части величина постоянная, с возрастом не иссякают, даже могут расти. Так что буран может вызвать и ребенок, и девяностолетняя старуха. А останавливают уже такие как Кирьян.

— В последние годы в горах слишком много снега, — пробормотал Кир. — А ближе к столице и в равнинах, наоборот, зимы бесснежные. Люди страдают, урожаи падают, озимые вымерзают. Завтра погоним снежные тучи отсюда на юго-восток. А потом я задержусь немного и погляжу, что тут у нас за Браенг имеется.

Кирьяну приготовили одну из гостевых спален, а я, замерзнув в своей, заснула в кровати Максимилиана, и снился мне, что не удивительно, Таман.

Он смотрел мне в глаза, держа моё лицо в ладонях, смотрел горячо и жадно, как жаждущий путник на источник воды. Каким-то непостижимым образом наши лица были на одном уровне: а ведь я выше его почти на целую голову!

— Минем шабаки, минем! — говорили его губы.

А глаза говорили что-то другое, от чего темная, хмельная радость разливалась по моему телу, заставляя пылать щеки. От этого взгляда колени дрожали, а глаза закрывались сами собой. Хотелось сдаться, склониться к его плечу, прильнуть ослабевшим телом к его крепкой пышущей жаром груди, обвиться вокруг него лозой. Но ладони нестерпимо жгли брачные метки, и эта боль не давала мне сделать шаг.

Я выскользнула из его объятий и опустилась на колени, низко склонив голову и пряча глаза.

— Прости меня, — сказала я, разглядывая босые пыльные ступни с потрескавшейся кожей на пятках.

Меня учили, что женщина — лишь тень мужчины. Она — помощница, она прислужница. Место женщины у ног мужчины: отца ли, мужа ли, порой брата. Мужчина владычествует, распоряжается жизнью женщины. Я знала, что бывает по-другому. Что есть женщины, ставящие на колени мужчин. Сильные духом, смелые, равные. Волею судьбы я когда-то стала одной из них — кнессой, шабаки… Таман стоял передо мной на коленях, но униженным не был — напротив, был победителем. Сейчас я не чувствовала, что моя поза меня унижает — нет, я была сейчас сильнее.