Реквием по мечте (СИ) - Корн Владимир Алексеевич - Страница 29

Возможно он именно и добивался того, что меня начнет колотить от злости, как трясло сейчас.

– Достаточно, говоришь? – зло ощерился он.

И зря. Вначале ему необходимо было начать действовать, а уже только затем говорить. Когда, по его замыслу, я должен был валяться мертвым у его ног.

Гудрон, мой первый и единственный в этом мире наставник, утверждал:

– Дистанция вытянутой руки – для ножа. Тут правило простое: нож – беги, пистолет – сближайся. Мы встанем сейчас в метре друг от друга, и сколько бы ты не пытался выстрелить в меня, прежде чем сам я ударю тебя ножом, у тебя не получится. Даже если пистолет у тебя на боевом взводе, и тебе только останется, что его извлечь. Неважно откуда: из кармана, из-за пазухи, из самой что ни на есть тактической кобуры… Результат всегда будет одним и тем же.

Петр схватился за пистолет. В айкидо множество приемов приходится на лучезапястный сустав. Знаком с ним лишь самым поверхностным образом, но слишком удобной была ситуация, чтобы не воспользоваться теми немногими навыками, которыми обладал. Главным было не то, что он все же сумеет выстрелить: черт бы с ним, грохотом, которым мы себя обнаружим – отвести в сторону ствол.

Захват прошел удачно, пистолет выпал, и дальше все стало намного проще. Сбить ему дыхание ударом колена в живот, рывком за плечо развернуть и задушить треугольником прямо в стойке. Самое громкое, что случилось, так это металлический звук от упавшего на гальку ТТ. Трофим вынырнул из зарослей в тот миг, когда Петр уже оседал в моих руках.

– Не по плану пошло? – шепотом спросил он.

Мне только и оставалось, что согласно кивнуть. У меня еще оставалось множество вопросов, от ответов на которые и будут зависеть все наши дальнейшие действия. Едва ли не самый важный из них – почему они практически не опасаются нашествия? Лодки на лодках снуют туда-сюда безбоязненно, да и самих ящеров в последние дни мы не наблюдали. Не получилось. Но и останавливаться было нельзя.

– Забираем его с собой.

– Ну не на руках же его нести, сопреем! – Трофим склонился над ним, и приводя в сознание, энергично потер ему уши ладонями. Пробормотав. – Надеюсь, он не борцуха.

Кем бы Петр ни был, но в себя пришел сразу. Чтобы получить в уже пострадавшее место – под ложечку, еще раз. Теперь от Трофима, тычком сложенных острием копья пальцев. Причины на то были: где-то совсем недалеко раздались голоса как минимум двух человек. И мы, подхватив скрюченное тело, только и успели, что скрыться в ближайших кустах.

В них и притаились. Мой напарник держал нож у самого горла пленника, недвусмысленно намекая: все звуки будут излишни.

Люди приближались, голоса становились всё отчётливей, и, наконец, мы могли разобрать каждое слово. Для начала ругань одного из них, который неудачно ударился ногой о камень. Потому что раздалось его оханье, затем стон, а потом солидный набор слов, сплошь из ненормативной лексики.

– Шары разуй! – вместо соболезнования посоветовал ему второй.

– Черт бы побрал этого бивня! Хрена шляться в потемках? И вообще, зачем его искать? Сам припрется, когда нагуляется.

Не гарантированно, но речь шла именно о Петре. И еще меня позабавило, что того назвали бивнем. На блатном арго, это слово означает придурка. Как выяснилось чуть позже, я не ошибся.

– Ты насчет «бивня» поосторожней. Вдруг услышит? Махом своих лишишься.

– Да ладно тебе! – первый презрительно фыркнул. – Слышал я за Петра одну тему. Вроде бы они с покойным Карабасом шпили-вили друг с другом устраивали.

– Да ну?! – даже по голосу становилось понятно, насколько тот глубоко поражен.

– Вот тебе и «да ну!» Не знаю, кто из них там было девочкой или оба по очереди, но слышал.

– То-то я смотрю он как в воду опущенный в последнее время, после того как Карабаса не стало!

– Насчет опущенного – это ты в точку! – заржал его собеседник.

Рядом со мной, сдерживая смех, хрюкнул Трофим.

– Так, а что же ты раньше молчал? Петенька наш крутого перца из себя строит, а тут вот оно что!

– Оно мне надо языком трепать? Буквально перед тем как сюда отправиться и услышал. А он, как бы там ни было, точно хлебало на сторону развернет.

– Это получается, ты всем нам зашквар устроил? – похоже, его напарник возмутился.

Но что было дальше, мы уже не услышали: оба они успели отдалиться довольно далеко.

«Только бы нашу лодку не обнаружили, – обеспокоился я. – Хотя и не должны: там берег крутой, камней полно, и в темноте по нему шляться – себе дороже получится»

Мы некоторое время ждали их возвращения. Затем, решив, что они пошли в обход всего острова, направились к лодке.

Не доходя до нее, Трофим сказал:

– Игорь, сдался он нам чтобы с тобой тащить? Отойди в сторонку, я немного его подготовлю, затем просишь все что хотел, и можно отправляться восвояси.

Не знаю, как именно прошла подготовка нашего языка, но некоторое время спустя Петр на все мои вопросы отвечал с готовностью, и даже чересчур словоохотливо. При этом то и дело опасливо косясь на Трофима.

Наверняка она заключалась в том, что называется «экстренным потрошением». Хотя зубы напильником он вряд ли ему пилил. И напильника у Трофима нет, и Петр орал бы так, что сюда давно бы уже сбежались все обитатели острова. А их здесь немало – около двадцати человек. Правда, как оно там и что, интересоваться ни за что не буду. Все-таки хотелось бы оставить в себе что-то человеческое. Ту грань, когда, убив человека, не слишком переживаешь, если переживаешь вообще, я переступил. Эта будет следующей, и не хотелось бы переступать и ее. С другой стороны, причины могут быть самыми разными, и, если передо мной встанет выбор: не перейти ее или спасти жизни тем, кто для меня дорог, вряд ли сомнения будут долго меня одолевать.

– Игорь, пора бы уже…

Трофим не договорил, но и без того было ясно: пора уходить. Я вздохнул с сожалением: узнать еще хотелось так много! Но не хотелось заплатить кровью. Чужой, а, особенно, своей. Что вполне может произойти, случись переполох. До ближайшего острова, где нас надежно прикроет от глаз растительность, метров пятьдесят чистой воды. И пока мы ее преодолеем, у желающих с нами покончить будет достаточно времени, а небо как назло звездное.

– Уходим.

Петр, как-то утробно рыкнув, обмяк. «Ну вот, еще одна смерть», – грустно подумал я, глядя на то, как Трофим вытирает нож об его одежду. Затем он рывком закинул тело в расселину между двух валунов, прикрытую пышным кустом.

– Надежное местечко. Пока не завоняет, вряд ли найдут.

Обеспокоенные голоса мы услышали уже сидя в лодке. Пока нас прикрывал крутой склон, где, чтобы увидеть нас, необходимо было высунуться с края обрыва. Но стоит нам лишь немного отплыть от берега, так сразу же будем видны как на ладони. В том случае, если наверху окажутся наблюдатели. Пока людей не было видно. Что совсем не означало, будто их нет. Мы с Трофимом, задрав головы, и держа оружие наготове, застыли, старательно прислушиваясь к звукам ночи.

Существовал и еще вариант: бросив лодку, преодолеть участок вплавь, вернее, вброд: глубина позволяет. Все-таки увидеть торчащую над водой голову куда сложнее, чем плывущую по ней лодку. Он оставался на самый крайний случай: море изобилует всевозможными существами, которым человеческая плоть вполне по душе. Но даже доберись мы до соседнего острова благополучно, дальше без лодки пути нет. И тогда придется ждать наступления следующей ночи, после чего возвращаться назад, чтобы ей обзавестись. Не самая приятная перспектива. И потому, надеясь на лучшее, мы просто ждали.

Час мы таились точно. Затем все же решились. Вообще-то исчезновение Петра совсем необязательно могли связать с появлением здесь людей. С ним могло произойти все что угодно. От того, что он оступился, и упал с обрыва. До того, что стал жертвой хищника. То есть, поискав его какое-то время и не найдя, они вполне могли отложить дальнейшие поиски до утра. На всякий случай выставив усиленный караул. И от врагов, И от тварей. Именно на том и был построен весь наш расчет.