Пустая карта. Уравнение измены (СИ) - Волкова Виктория Борисовна - Страница 2

Она открыла дверь своим ключом. И сразу наткнулась на огромные, словно корабли, белые летние туфли. Даже из коридора заметила широкое и крепкое бедро в белой льняной штанине. В зале на диване расположился Стрельников. Нога за ногу. Любимая поза. Сколько лет, сколько зим. И принесла же его нелегкая именно сегодня…

Маша положила розы на край тумбы около зеркала и позвала:

– Эй, народ!

Одновременно из кухни показалась Эльза, из своей комнаты выглянул сын, а из гостиной выбежала Ева.

– Мамочка! А мы с папой книжку читаем! – доложила дочка и запрыгала вокруг, стараясь обнять. Соскучилась.

– Привет, мам!– протянул Ленька и ухмыльнулся.– Розы? Откуда?

– Подарили. В воду поставь, – огрызнулась Маша.

Сын хмыкнул, но к цветам даже не прикоснулся. Всем своим видом показывая: тебе надо, ты и занимайся.

Эльза забрала букет и скосила глаза в сторону комнаты, где восседал муж. Показала на пальцах. Три! Три часа уже прошло, как дорогой супруг сумел-таки найти домашний очаг. Маша задержалась у зеркала, поправила цветастое платье, привезенное мужем из Лондона, кажется в какой-то другой жизни. И зашла в гостиную.

А там гастролировал театр одного актера. Витольд Александрович Стрельников, дорогой супруг и отец ее детей, играл в постановке «Лучший отец семейства». Он сидел на диване с открытой детской книжкой на коленях, рядом примостилась Ева, обнимавшая нового пупса. Другой рукой дочка тыкала в потрепанную книжку и требовала прочесть еще раз полюбившийся стишок. Забавное зрелище!

Маша еле сдержалась, чтобы не рассмеяться.

– По какому разу читаете про муравьишку?– поинтересовалась, улыбаясь.

Витольд вздохнул и отдал книжку дочке.

– Я уже сбился со счету,– устало пробубнил он и добавил грозно: – Что-то ты поздно сегодня, не находишь?

– Тебе-то что? – фыркнула Маша, направляясь к себе.

Она отворила дверь в спальню, считавшуюся когда-то супружеской и два года назад внезапно превратившуюся в ее личную комнату. Гладкие коричневые шторы сменили легкие цветастые занавески, усеянные розами. Равно как и покрывало на огромной двуспальной кровати. В изголовье, уставленном многочисленными подушками, тоже царило розовое безумие. Витольд, войдя следом, мысленно поморщился. Комната ничем не напоминала о нем самом.

«Интересно, а мои вещи, оставшиеся в шкафу, куда дели? Снесли на помойку?» – мимоходом подумал Стрельников и схватил жену за локоть.

– Отцепись, – одернула руку Маша.– Не смей ко мне прикасаться!

– Ты все еще моя жена!– строго напомнил Витольд, прикрывая за собой обе створки двери.

– Надо развод оформить,– устало заметила она, отходя на безопасное расстояние. – Ты подашь иск или я?

– Я не собираюсь разводиться, – ухмыльнулся он, приближаясь.

– Значит, я подам, – отмахнулась Маша, пытаясь обойти мужа. Но тот не позволил.

– Не советую, – рыкнул Витольд, нависая над ней.

– Отвали, Стрельников, – оттолкнула жена. – Иди советуй своим куколкам. Дай пожить спокойно.

– Завелся кто-то особенный? – вкрадчиво поинтересовался муж, похоже, в одночасье передумавший становиться бывшим.

Маше хотелось объяснить, что заводятся блохи, тараканы и мыши.

– Тебе-то что? Интересуешься моей жизнью, Вит?

– Много на себя берешь, Мэри! Ты спишь с ним?

Он схватил ее за плечи и резко притянул к себе. Обнимая, словно удерживая, одной рукой, ладонью другой провел по лицу жены. И повторил вопрос, терзавший уже несколько часов:

– Ты спишь с ним?

– С кем?– Мэри вытаращила на него глаза.– Стрельников, с тобой все в порядке?

– С особенным мужчиной?

Слово «особенный» отдавало сарказмом, а сам разговор идиотской мыльной оперой.

– Ты в своем уме?– Маша попыталась вырваться из объятий, больше напоминавших тиски.

– С другим мужчиной! Отвечай! – рыкнул он, удерживая жену.

Витольд прижал ее еще крепче, а ладонь со щеки медленно стала спускаться на шею, потом на плечо, очень медленно приближаясь к груди.

– Ты редкий идиот. – Маша рассердилась не на шутку, спихнула в сторону ладонь, чуть не накрывшую ее грудь, попробовала освободиться из медвежьих объятий. А потом внятно, по слогам, будто для умственно отсталого, произнесла:

– У меня нет другого мужчины. Я ни с кем не сплю. Мне хватило тебя по гроб жизни!

Витольд хотел заорать, что она врет, он же видел ее сегодня около парка вот в этом самом платье, с хахалем под ручку! Но выставлять себя еще большим дураком не захотел. Кроме Вадима, никто не в курсе. И не узнает никогда! Тем более цветы и парк естественные признаки конфетно-букетного периода. Скорей всего, до койки дело еще не дошло. Он всмотрелся в лицо жены. В глазах плескалась боль, давняя, тупая, к которой постепенно привыкаешь. Он видел такие глаза у своих больных. Выходит, для нее, его единственной любимой женщины, он сам стал чужеродным наростом, причиняющим страдания.

– Мэри. – Витольд ослабил хватку и снова погладил ее по лицу, нежно, слегка касаясь костяшками пальцев.– Мэри…

– Я просила тебя так меня не называть. Неужели трудно запомнить? – тихо осведомилась Маша. – В какую игру ты играешь, Витольд?– Жена подняла на него глаза, сухие и бесстрастные. – Давай разведемся. Я с детьми перееду к родителям …

– Нет!– Он застыл на месте. Только эти объятия и имели значение. Он взял себя в руки и добавил сурово:– Никакого развода! Не надейся! Пожили раздельно и хватит. Закончились вольные деньки, Мэри!

– Это ты говоришь? Мне?– Жена задохнулась от возмущения. – Мои вольные деньки?

Маша смотрела на него и ничего не понимала. Сегодня вроде не первое апреля. Или она что-то пропустила?

– Это надолго? Что за новая прихоть? А когда тебе надоест?– Она затараторила быстро-быстро, при этом пытаясь отойти от него. Не получилось. – Ты о детях подумал? Или опять развернешься и уйдешь, а мне придется рассказывать им сказки о том, как ты занят, и капать в сок успокоительное! Ты реши, наконец, с кем ты? Пристань к одному берегу. А то болтаешься, как… – Она осеклась и отвернулась к стене, пытаясь справиться с собой.

– Мэри, пожалуйста! Заклинаю тебя, – взмолился Витольд. – Дай мне последнюю возможность…

– Ты заболел? – хмыкнула она.

– Да, – коротко бросил Стрельников.

Тишина в комнате на миг стала невыносимой.

– Что-то серьезное? Какой диагноз? – Она повернулась к нему и засыпала вопросами.

– У меня очень страшный диагноз, Мэричка. – Муж поймал ее взгляд и попытался снова обнять. Она осторожно вывернулась из его рук.

– Кто диагностировал? – напряженно поинтересовалась Маша.

– Я сам, – признался Витольд, склонив набок голову. Взгляд стал отрешенно-печальным.

– Что?! – вскрикнула она, уже мысленно прикидывая, откуда брать деньги на лечение, если это онкология.

– Я люблю тебя!

– Ты! Паршивый идиот!– Маша задохнулась от злости и стала бить его кулаками в грудь. Он пытался обнять и одновременно поймать эти острые кулачки. Когда у него получилось произвести захват, жена перестала его колотить и, оттолкнув, шагнула в сторону.

– Оставь меня в покое, пожалуйста, – попросила хрипло и честно призналась:– Сегодня очень тяжелый день.

– Расскажешь?– ласково улыбнулся Витольд, призывая на помощь все свое обаяние.

– Нет! – резко осадила она.– Я отвыкла тебе доверять.

Глава 2. Часть 1

С первого взгляда ничего необычного не произошло. Обычный вечер в кругу семьи. Витольд и забыл уже, каково это. Он вышел из розового царства, устроенного женой в спальне, и быстро прошел на кухню к сестре. Здесь ничего не изменилось. Темная ореховая мебель с узорчатыми стеклами и золотыми ручками. Витольд вспомнил, как сразу после рождения Евы заказывал по каталогу эту самую кухню, а потом ее долго везли из Италии и установили за пару месяцев до его ухода. Что это было, и главное, зачем?

«Захотелось дыхнуть воздуха свободы, пока еще молод», – сам себя уговаривал неоднократно Витольд. «Ну да, – добавил едкий внутренний голос. – А как понял, что этим же воздухом может и Мэри подышать, так сразу обратно кинулся. Даже подарки всем накупил». Витольд мысленно стукнул себя по голове: «Как же я мог забыть!»