Набат (ЛП) - Шустерман Нил - Страница 84

40 ● Постель из звезд

Сверхклинок Годдард стоял над своей кроватью, глядя на синее атласное покрывало — того же цвета, из той же ткани, что и его мантия. Но, в отличие от мантии, оно буквально утопало в бриллиантах. Десятки тысяч камней рассыпались по покрывалу, словно сияющая звездами галактика; матрас прогнулся под их тяжестью.

Годдард высыпал камни на постель, чтобы поднять себе настроение. Конечно, их великолепие принесет ему не только покой, но и вдохновение. Вдохновение, достаточное для того, чтобы возвыситься над нападками и обвинениями, которые сыпались на него со всех сторон. Улицы Фулькрума внизу были наводнены толпами, скандировавшими лозунги против Годдарда и серпов нового порядка. Подобных манифестаций не случалось со смертных времен. Грозовое Облако поддерживало в людях разумный уровень довольства жизнью, а серпы никогда не превышали свои полномочия настолько, чтобы вынудить народ выйти на демонстрацию даже под угрозой прополки. До сего дня.

Но у Годдарда еще оставались эти бриллианты.

Он вожделел их не за ту ценность, которую они собой представляли. Он копил их не как сокровища. Такая мотивация была бы ниже его достоинства. Сокровища — ничто для серпа, у которого и так уже есть всё. Желанный предмет серпы могли просто взять где угодно у кого угодно.

Но бриллианты серпов — совсем другое дело. Для Сверхклинка они были символами. Ясными и недвусмысленными показателями его успеха, противовесом в балансе, который будет сложно сохранить, пока Годдард не получит в свое распоряжение все четыреста тысяч.

К этому моменту он собрал почти половину — все камни, по собственной воле преподнесенные ему как дань лояльными Верховными Клинками, принявшими его дорогу в будущее. Будущее Ордена серпов. Будущее всего мира.

Но после выступлений Анастасии вряд ли кто-то еще отдаст ему бриллианты. Повсюду обычные люди поднимали против него свои голоса, несмотря на угрозу быть выполотыми. Регионы-союзники начали отдаляться от него и даже отзывать свою поддержку, словно он не более чем тиран из смертной эпохи, утративший доверие.

И как они не понимают, что им движет чувство долга и осознание своего предназначения, которые он взращивал в себе многие годы? Он пожертвовал всем ради этого предназначения. Помог убить собственных родителей и всех обитателей марсианской колонии, ибо знал, что эта жертва — ничто на фоне более масштабной картины. Пройдя посвящение в средмериканской коллегии, он быстро пошел в гору. Он нравился людям. Люди прислушивались к нему. Он красноречиво убедил мудрейших из мудрых принять возвышенную радость прополки. «В совершенном мире любая работа должна доставлять совершенное удовольствие. Даже наша».

Ему удалось убедить мудрых, а это значит, что он мудрее, чем они.

И теперь он привел их на порог лучшего мира! Мира без тонистов, генетического мусора и ленивых паразитов, не дающих обществу ничего ценного. Мира, в котором безобразные, бессмысленные, бесполезные усмирены теми, кому виднее. «Убий!» Годдард гордился собой и своими деяниями. Он не позволит всем этим бунтовщикам сбить его с пути теперь, когда цель так близка. Он раздавит их, не считаясь со средствами. Эти бриллианты — свидетельство его достижений, как нынешних, так и грядущих.

Но созерцание самоцветов так и не подняло ему настроение.

— Собираешься нырнуть в них?

Он обернулся, чтобы взглянуть на стоявшую в дверях серпа Рэнд. Та неторопливо подошла к кровати, взяла бриллиант и повертела в пальцах, разглядывая многочисленные грани.

— Будешь кататься в них, как свинья в грязи?

У Годдарда не было сил разозлиться на нее.

— Я во мраке, Айн, — промолвил он. — Все больше и больше людей выходит на протесты из-за обвинений Анастасии.

Он наклонился и провел рукой по бриллиантам — их острые края оцарапали ему ладонь. Тогда он импульсивно схватил горстку и сжимал до тех пор, пока не потекла кровь.

— Почему я всегда должен быть жертвой? Почему люди всегда стремятся разорвать меня на части? Разве я не чтил заповеди и не исполнял всё, что клянется исполнять серп? Разве я не объединил всех в тяжелые времена?

— Да, Роберт, — согласилась Рэнд. — Но именно мы и создали эти тяжелые времена.

Он не мог не согласиться с правдивостью ее слов, но ведь все это было лишь средством для достижения цели.

— То, что рассказал Алигьери — правда? — спросила она.

— Правда ли это? — передразнил он. — Ну конечно, это правда. И, в точности как утверждает этот старый кокетливый слизняк, мы защищали наш мир, наш образ жизни.

— Защищали себя.

— И тебя, Айн, — подчеркнул Годдард. — Каждый серп, когда бы он ни был посвящен, получает свою выгоду от нашей попытки удержать человечество на Земле.

Айн не прокомментировала его слова, не попыталась пробить его защиту. И Годдард не знал почему: то ли она согласилась с ним, то ли ей попросту было наплевать.

— Константин присоединился к региону Одинокой Звезды, — сообщила она.

Мысль о дурацком поступке алого серпа вызвала у Годдарда приступ хохота:

— Скатертью дорога! Все равно от него не было никакой пользы. — Он внимательно посмотрел на Рэнд. — Ты тоже уходишь?

— Не сегодня, Роберт, — ответила она.

— Хорошо. Потому что я назначаю тебя третьим серпом-помощником вместо Константина. Следовало сделать это гораздо раньше. Ты верна мне, Айн. Ты высказываешь свое мнение, не спрашивая, нужно оно мне или нет, но ты верна мне.

Выражение ее лица не изменилось. Она не поблагодарила. Она не отвернулась. Она просто испытующе смотрела ему прямо в глаза. Чего Годдард терпеть не мог, так это становиться предметом изучения.

— Мы это преодолеем, — сказал он. — Мы снова заставим их обратить свой гнев на тонистов. — И когда помощница не ответила, он отпустил ее кратким и резким: — На этом всё.

Помедлив мгновение, Рэнд развернулась и ушла. А Годдард закрыл дверь и осторожно опустился на постель. Кататься в бриллиантах он не стал, лишь улегся на них навзничь, чувствуя, как острые безжалостные грани впиваются в спину, ноги и руки.

Ближний круг Набата расширился до шести человек: сам Набат, курат Мендоса, сестра Астрид, серп Моррисон, — а теперь в него вошли серп Анастасия и Джери Соберани. Не хватало лишь одной ноты до тонистской октавы — впрочем, Астрид не преминула заметить, что поскольку Гром всегда с ними, то на самом деле их семь.

Итак, признание Алигьери дошло до общественности, его правдивость никто не смог бы оспорить. Теперь нужно лишь дождаться, когда эта новость укоренится в мире. Оставив древнего серпа наедине с его зеркалом и новенькой позолоченной щеткой, они удалились в сельский домик, найденный Моррисоном. Домик, в котором хозяева временно отсутствовали.

— В смертные времена, — указал/а Джери, — такое назвали бы проникновением со взломом.

— Ну-у, мы, конечно, проникли, но ведь ничего не взламывали, — возразил Моррисон. — Кроме того, серпам такое по-прежнему позволяется. Если мир враждебен по отношению к Годдарду и его приспешникам, это же не значит, что он враждебен ко всем нам… Ведь правда?

Все промолчали, потому что ответа не знал никто. Это была неизученная территория.

Мендоса, как всегда, не сидевший без дела, собирал разведданные и учил куратов противостоять агрессии, поскольку злость на тонистов поднялась до рекордных высот.

— Без сомнений, мы находимся в состоянии войны, — объяснил он своим компаньонам. — Но я искренне верю, что нас ждет триумф.

А Астрид шутливо добавила:

— Возрадуемся же!

— Теперь, когда весь мир знает о преступлениях Годдарда против человечества, — сказала Анастасия, — даже собственные приспешники начнут его топить. Но он не утонет вот так запросто, без борьбы.

— Хитрецы находят людей, которые тонут вместо них, — сказал/а Джери.

— Ты сделала отличный ход, — похвалил Анастасию Грейсон. — Годдарду будет сложно придумать в ответ что-то получше.