Набат (ЛП) - Шустерман Нил - Страница 82

— Ты столько лет изучаешь человеческую природу, разве ты не замечаешь, что вторгаешься в мою личную жизнь?

— Замечаю. Но еще я знаю, когда ты хочешь, чтобы в твою личную жизнь вторглись.

Как всегда, Грозовое Облако оказалось право, и это вывело Грейсона из себя. Ему хотелось поговорить об этом. Обдумать. Но конечно, больше ему не с кем было это обсудить, кроме как с Грозовым Облаком.

— Полагаю, она произвела на тебя впечатление, — продолжало Облако.

— Она? Не слишком ли опрометчиво говорить о Джери «она»?

— Вовсе нет. Небо над пещерой чисто, видны звезды.

И тогда Грозовое Облако объяснило Грейсону представления Джери относительно различий между гендерами — изменчивыми, как ветер, и недолговечными, как тучки.

— Это… поэтично, — заметил Грейсон. — Но непрактично.

— Кто мы такие, чтобы судить о подобных вещах? — проговорило Облако. — Кроме того, человеческое сердце редко бывает практичным.

— А вот сейчас я услышал осуждение…

— Напротив, — возразило Облако. — Я тоскую по такой роскоши как непрактичность. Она добавила бы… плотности… моему существованию.

И только немного позже, лежа в постели уже без наушника, Грейсон осознал, почему разговор с Джери Соберани одновременно и увлек его, и растревожил.

«Привет, Грейсон», — сказал/а Джери. Казалось бы, ничего необычного. Но эхо этого приветствия отзывалось где-то в глубине души. Этими же самыми словами, с теми же самыми интонациями Грозовое Облако обратилось к Грейсону, когда снова заговорило с ним после долгого перерыва.

«Радиоактивный кратер образовался на месте марсианской колонии задолго до моего рождения. Но те из вас, кто приближается к столетнему юбилею, возможно, помнят взрыв общественного возмущения. Катастрофа на Луне, потом на Марсе — люди решили, что колонизация слишком опасна. Массы были настроены против идеи внеземных поселений. Или, точнее сказать, их настроил против один весьма крикливый и категоричный новостной канал — «Глобус Медиа». Слышали о таком? Нет? Это потому, что его больше не существует. Он появился тогда с единственной целью: повлиять на мнение широкой публики. Кому-то нужно было, чтобы решение Грозового Облака остановить космические программы выглядело как реакция на требование общества. А не как реакция на действия серпов, уничтожающих эти программы.

И словно бы этого было мало, один из серпов, торпедирующих колонизацию, начал быстро наращивать свое влияние в средмериканской коллегии. Даже выбор им исторического покровителя — не что иное, как скрытая издевка.

Доктор Роберт Годдард, гениальный ученый, был пионером ракетостроения, сделавшим возможными полеты в космос.

Однако Грозовое Облако от идеи не отказалось. Оно предприняло еще одну, последнюю попытку разместить человечество за пределами Земли. Не лунная колония, не планетарная, а орбитальная. Ближе к дому. Проще приглядывать.

Необязательно быть гением, чтобы угадать, что случилось потом».

39 ● Не хватит никаких зеркал

Серпу Алигьери едва исполнилось тридцать, но то была его двадцать девятая жизнь, ведь он обновлялся довольно часто. На самом деле серп Алигьери прожил около 260 лет. Он уже мало походил на человека. Таков результат многочисленных поворотов за угол. Кожа растягивается и начинает лосниться. Кости подвергаются эрозии — теряя четкую структуру, они становятся гладкими и округлыми, словно речная галька.

Большую часть времени он проводил, любуясь своим отражением и ухаживая за собой. Он не видел того, что видели другие. Сам он считал себя воплощением нестареющей красоты. Как статуя Адониса. Как Давид Микеланджело. Никаких зеркал не хватит, чтобы достойно отразить его великолепие.

Он не общался с другими серпами, не посещал конклавы, и никто по нему не скучал. Ни одна коллегия за многие десятилетия не предъявила на него свои права, так что в списках ни у одного Верховного Клинка он не значился. По большому счету, весь мир его забыл, и это устраивало серпа Алигьери. Мир слишком усложнился, на его вкус. Алигьери вел уединенный образ жизни, держась на приличном расстоянии как от мировых событий, так и от моря — насколько это было вообще возможно в Британии.

Он не знал и знать не желал, что Грозовое Облако умолкло. И хотя он слышал про какие-то проблемы с островом Твердого Сердца, он понятия не имел, что остров теперь на дне Атлантики. Пусть это беспокоит других. Если не считать случайных прополок в Ковентри и за его пределами, дела серпа Алигьери на этом свете закончились. Однажды он уже спас мир, теперь же хотел лишь прожить свою вечность в тишине и покое.

Посетители приходили к нему очень редко. Обычно он выпалывал людей, постучавших в его двери, — подходящая судьба для тех, кто осмеливался его потревожить. Конечно, после этого приходилось выбираться из дому, невзирая на погоду, чтобы дать иммунитет родственникам. Досадное неудобство, но серп Алигьери никогда не пренебрегал этой обязанностью. Пренебрег однажды, и это тяжким грузом легло на его совесть. Что ж, по крайней мере, местность, в которой он жил, радовала глаз. Роскошные зеленые холмы графства Уорикшир послужили источником вдохновения для многих писателей и художников смертной эпохи. Здесь родился Шекспир, здесь Толкин поместил свой буколический Шир. Здешняя природа была почти так же прекрасна, как серп Алигьери.

Он тоже родился в этом графстве. Впрочем, в разное время он сотрудничал с разными коллегиями, покидая их после первых же разногласий с тамошними серпами. Он терпеть не мог дураков, а рано или поздно все оказывались дураками. Но теперь он вернулся в свой родной регион и не имел желания его покидать.

Людей, посетивших его сегодня, ждал не менее холодный прием, чем всех прочих. Но поскольку среди гостей была серп, выполоть ее Алигьери не мог, как не мог прогнать визитеров. Пришлось оказать гостеприимство, что для нестареющего серпа было крайне неприятно.

Серп в бирюзовой мантии скользнула взглядом по его одеянию из жемчужного шелка.

— Серп Алигьери?

— Да, да, — ответил он. — Что вам нужно?

А она прехорошенькая! Алигьери захотелось быстренько повернуть за угол, чтобы стать ее ровесником и поухаживать за девушкой. Конечно, такие отношения между серпами порицаются, но никто бы не узнал. Он мнил себя подарком для любой женщины, и возраст тут не помеха.

Этот человек мгновенно вызвал у Анастасии приступ отвращения, но она постаралась это скрыть. Его кожа походила на пластиковое покрытие, а в очертаниях лица было что-то неуловимо неправильное.

— Нам нужно с вами поговорить, — сказала она.

— Да, да, впрочем, вы сами увидите, что это бессмысленно, — ответил Алигьери.

Он не захлопнул дверь перед носом посетителей, но и в дом не пригласил. Анастасия вошла первой, за ней последовали Грейсон и Джери. Свиту Грейсона они оставили у дороги, поскольку не хотели давить на Алигьери количеством. Сначала Анастасия планировала пойти одна, но сейчас, увидев, в каком пугающем состоянии находится хозяин и его грязный коттедж, порадовалась, что в этом доме с привидениями ее сопровождают Грейсон и Джери.

Алигьери взглянул на облачение Грейсона.

— Нынче все носят такое?

— Нет, — ответил тот. — Только я.

Алигьери неодобрительно фыркнул.

— У тебя ужасный вкус.

Затем он повернулся к Анастасии и окинул ее взглядом, от которого той захотелось треснуть его каким-нибудь твердым предметом.

— У тебя северомериканский акцент, — заметил хозяин. — И как там, по ту сторону большой лужи? Ксенократ все еще бушует и куражится в Средмерике?

— Он… стал Великим Истребителем от Северной Мерики, — осторожно ответила Анастасия, тщательно подбирая слова.

— Ха! — откликнулся Алигьери. — Держу пари, это он и устроил проблемы на Твердыне, хотя я не особо в курсе, что там произошло. Итак, если вы ищете мудрости серпа-ветерана, вы пришли не по адресу. Нет у меня для вас никакой мудрости. Возможно, вам стоило бы заглянуть в мои дневники в Александрии. Хотя я был довольно небрежен с отсылкой их в хранилище…