Эпсилон в созвездии Лебедя (СИ) - Ветер Морвейн "Lady Morvein" - Страница 24

Августа в самом деле была красива так же, как её брат, и обладала той же ослепительной улыбкой, но, в отличие от Юргена, на противоположный пол не реагировала совсем.

Кесси, которая вообще-то не отличалась особым любопытством, однажды всё-таки не выдержала и спросила, почему. К тому времени они жили вместе уже почти четыре месяца, и Кесси привыкла к Августе так же, как могла бы привыкнуть к родной сестре. А вот Хайнрих по-прежнему лишь встречал её у дома и возвращал на место поздно вечером, никогда не заходя в гости и не приглашая к себе.

Разговор проходил у них дома, на балконе на кухне, где они с Августой ужинали по вечерам на свежем воздухе с наступлением весны.

Августа покосилась на Кесси, но ничего не сказала.

— Это не моё дело, да? — уточнила Кассандра.

— Я живу у тебя. Полагаю, то, почему я это делаю, вместо того, чтобы переехать к какому-нибудь приличному джентльмену, всё же касается тебя, так?

— Я не это имела в виду, — Кесси сделала глоток берёзового сока, потому что вино ей было уже противопоказано, и из-под длинных ресниц посмотрела на неё. — Просто ты очень красива. Я понимаю, что вряд ли найдётся джентльмен, который захотел бы встречаться со мной. Тем более теперь, когда у меня вот-вот появится ребенок. Но не понимаю, почему ты должна быть одинока. Ты рассорилась с родителями ради Хайнриха, но он ведь явно это не ценит. И у тебя куча поклонников — но ты отказываешь им всем.

Августа поджала губы и покрутила в пальцах бокал.

— Хайнрих не такой, — сказала она коротко и снова замолкла, не поднимая на Кесси глаз. Потом продолжила: — И он тоже говорит так же, как ты.

— Это как?

Стараясь выиграть время, Августа поднесла бокал к губам и сделала глоток.

— Хайнриху уже тридцать пять. И у него сын — Вилли. Он почему-то думает, что ему уже поздно сближаться с кем-нибудь… Например, со мной. И ещё считает, что это вряд ли сможет понять его сын. Я ведь ему… В сёстры гожусь.

Кесси почесала затылок. Затем спросила:

— А ты?

— А я… Как я скажу взрослому, красивому, сильному мужчине, что хочу быть с ним? Что хочу замуж за него? Я для него, наверное, такая же обуза… Как второй ребёнок.

— Тогда зачем ты поругалась с матерью? Могла бы прямо сказать, что между тобой и Хайнрихом ничего не будет никогда.

Августа облизнул губы.

— Мама думала, что я с Хайнрихом сплю.

Она снова покрутила в пальцах бокал.

— Что я шлюха — она так говорила. А я бы… Ну, наверное, я бы спала. Только Хайнрих мне ни разу не предложил. А ни с кем другим я не хочу. И замуж за другого тоже не хочу.

— М-да… — протянула Кесси и потёрла висок. Она от подобных проблем давно уже была далека. Все её мечты умерли вместе с несостоявшимся браком, и она просто не могла представить, чтобы в её жизни появился тот, кого она могла бы полюбить. Времени и так не хватало ни на что. Все дни уходили на работу, а всё свободное время — на посещение врачей. Нужно было ещё и обустраивать детскую — или подыскивать новую квартиру, чего делать не хотелось ужасно, ведь тогда бы она оказалась где-то далеко от Гратина.

— И ты не права, — произнесла Августа, вырывая её из задумчивости. — Ты напрасно считаешь, что не интересуешь никого. В тебе есть что-то… таинственное. Не знаю, как другие мужики, но Гратин это видит. И он ждёт уже давно.

— Гратин? — Кесси оторопело посмотрела на подругу и добавила машинально. — Но он же эпсилон… Я хотела сказать… Он же просто друг…

Августа невольно расхохоталась, но как-то без особого веселья, а потом произнесла фразу, которую Кесси когда-то давно уже слышала от неё:

— Никто не принимает друзей в расчет…

Фраза засела Кесси в голову достаточно глубоко, но что она значит, понять никак не могла.

Каждый раз, глядя на Гратина, входившего к ней в кабинет, Кесси думала о том, что надо бы спросить у него, но не решалась никак.

И только в начале лета, когда она уже почти целиком перебралась работать домой, куда каждый вечер Гратин приносил ей на подпись документы, а заодно с бумагами — коробки конфет и тортики, которые Кесси внезапно безумно полюбила, Кесси как-то спросила:

— Гратин, что значит: друзей никто не принимает в расчёт?

Они сидели в кабинете, где царил полумрак, так что Кесси не могла разглядеть лица Гратина, но отчётливо увидела, как тот вздрогнул.

— Что?

— Что значит: друзей никто не принимает в расчет? — терпеливо повторила она.

Гратин пожал плечами и, встав, прошёл по комнате от одной книжной полки до другой.

— Зачем тебе это знать?

— Просто спросила.

Гратин словно собирался с мыслями, а потом заговорил:

— Понимаешь, — произнёс он. — Звёздные книги учат нас, что мужчина и женщина — две половинки одного целого.

— И мужчина роняет семя… — Кесси погладила живот и невольно покраснела.

— Вроде того. И всё стройно и логично, когда у вас любовь с первого взгляда, взрыв, Супер Нова и прочие дела. Но если ты не умеешь так? Если ты не взрываешься изнутри. Ты просто хочешь, чтобы ей всегда было хорошо. Ты всегда «просто очень хороший друг» — и тогда что?

Кесси не знала что ответить. Она не задавалась этим вопросом никогда. В монастыре ее учили, что воспитанная леди не позволяет никаких дружеских отношений с мужчинами. Эта леди выходит замуж за избранника — причем избирается он родителями — и больше на мужчин не смотрит и дружеские отношения заводит лишь для развития карьеры мужа и поддержания авторитета семьи. А Гратин повернулся и внимательно посмотрел на неё.

— Если ты вместо того, чтобы ревновать, создавать проблемы и устраивать из отношений балаган — даришь ей цветы, подаёшь руку и стараешься сделать так, чтобы она ни в чём не знала нужды — ты «просто друг». Очень хороший друг. А если ты к тому же не мачо, и у тебя нет многомиллионной корпорации или банды быдловатых друзей, которые заглядывали бы тебе в рот — если тебе просто не интересно меняться… В общем, доказывать что-то другим… джентльменам, скажем так. Тогда ты всегда будешь «просто друг». Ведь истинный — это тот, в кого влюбляются с первого взгляда за его огромные мускулы и небритое лицо. А если ты бреешься по утрам и не… кушаешь килограммами протеин… то всё. Ты — «просто друг». Об «истинной» любви можно забыть навсегда. И она будет принимать твои цветы и обнимать тебя, как плюшевого мишку… Но ты всё равно будешь «просто друг». А замуж она выйдет за таксиста — к тому же нарушив запреты семьи. И это будет «истинная любовь». Даже если потом он заложит её квартиру и сядет в тюрьму… — Гратин замолк, чувствуя, что его занесло. Сделал глубокий вдох и продолжил: — А друг… Другу остаётся только сказать — что он рад за неё.

— А это не так? — Кесси ещё сильнее покраснела.

— Не совсем, — Гратин с плохо скрываемой яростью посмотрел на неё. — К тому же всегда немножко труднее, если у тебя аэрокар эконом класса, а не последняя спортивная модель премиума, да еще и сделанная под заказ.

— Я не думаю так, а … — тут Кесси хотела дать в пример Августу, но быстро осознала, что без ее разрешения не имеет права говорить такие вещи.

Гратин издал смешок.

— Мне двадцать шесть лет. Если бы я не был секретарем Толкинса, я бы уже был женат.

Кесси горько усмехнулась.

— Тебе повезло, тебе никто не навязывал брак.

— В этом смысле, может, и да. Но… — Гратин облизнул губы. — Я ведь любил. Может, это была не истинная любовь, но я бы отдал за свою девушку всё — всё, чего богатый избалованный мачо ей отдать никогда бы не смог.

— Мачо… Скорее, альфа — предводитель, — вырвалось у Кесси.

Гратин непонимающе посмотрел на нее, и пришлось объяснить:

— Это я читала… психология…

— Я думал, если уеду от неё — станет легче, — продолжил Гратин, не попросив объяснений, и, отвернувшись, уставился в темноту. — Но всё продолжается и сейчас.