Эпсилон в созвездии Лебедя (СИ) - Ветер Морвейн "Lady Morvein" - Страница 2

— Опять проиграл, — провозгласила Эрика. — Сто кредов на стол.

— Надоело, — бросил Юрген и шлёпнул стопку купюр рядом с колодой.

Встал и подошёл к иллюминатору.

Эрика подниматься не стала. Так и сидела, наблюдая за ним со своего места в пилотском кресле новенькой яхты, подаренной Юргену на третье совершеннолетие.

— Почему девчонки взрослеют раньше нас? — спросил он мрачно, но Эрика лишь надломила бровь. Её этот вопрос нисколько не волновал, потому что замуж она не собиралась ни в этом, ни в следующем году.

— Если бы мы взрослели так же, как вы, отец просто подобрал бы тебе наречённую постарше.

Юрген скрипнул зубами.

— Почему я должен…

— Потому что ты старший сын, Юрген! — пропела Эрика, всё-таки поднимаясь и пристраиваясь к нему со спины. — Ты должен вступить в брак, но никто не требует от тебя любви к ней. И… — Эрика положила подбородок Юргену на плечо и легко цепанула его зубами за краешек уха. — У тебя всё равно остаюсь я!

Юрген поморщился. Он не был настроен ни на ласки, ни на любовь.

— Может, она окажется хотя бы красивой? — спросил он скорее у себя самого, чем у Эрики, стоящей за спиной.

— Всё может быть, — Эрика чуть надула губки, не скрывая разочарования. — Но это не повод пускать её к себе в постель.

Юрген прищурился и бросил на неё жёсткий взгляд.

— Это ты решила за меня?

— Нет, — буркнула Эрика, поняв, что его окончательно занесло не туда. — Смотри. Космопорт уже виден. Пора брать управление на себя.

Если что-то Юрген Розенкрейцер и умел делать хорошо — то это летать.

Он отстучал каблуками по мостовой Аметистовой Академии три года и ещё два провёл в высшем лётном училище, причём и тут и там сумел доучиться до конца только по двум причинам — он хорошо летал и хорошо играл в страйкенбол.

Если первое позволило ему сдать самостоятельно хоть один зачёт, то второе стало причиной получения всех остальных — потому что игроков в страйкенбол всегда ценили высоко, даже выше, чем хороших пилотов, которых, в сущности, находилась парочка на каждой параллели.

Страйкенбол сам Юрген оценивал как личную путёвку в жизнь — статус нападающего позволил ему вступить в братство, статус отличного нападающего позволил ему выбирать по своему вкусу девочек из самых лучших семей.

Но ни статус нападающего, ни лётное мастерство не освобождали его от того единственного, для чего, как считал отец, он был рождён — объединить две могущественные корпорации и стать наследником величайшей финансовой империи со времён Майкрософта.

Юрген аккуратно заложил вираж, по дуге заходя на световую линию, указывающую ему место для парковки у самых стен Сайликского монастыря — одной из трёх лучших школ для девочек в обозримой галактике.

— Йо-хей-хо… — пропел он негромко первые звуки боевого гимна космофлота и перевернул корабль, вызвав недовольное шипение из кресла второго пилота. — Причёску испортил? — поинтересовался он.

— А то! Глупый ты всё-таки, Юрген! Мне ещё за документами с тобой идти!

Юрген фыркнул и, перевернув корабль обратно, уже спокойно выпустил шасси и опустил яхту на асфальт.

Сайликский монастырь встретил гостей тишиной коридоров и изредка мелькавшими по углам силуэтами учениц в чёрных сутанах.

— Обетом воздержания пахнет, — сообщил Юрген мрачно. — И куда здесь идти?

— Дурак, это же монастырь! Смотри, вон какие-то послушницы идут. Или ученицы. Может, у них спросить?

Юрген оглянулся и увидел перед собой двух учениц. Различие между ними тут же бросилось ему в глаза, и он вспомнил старые стереофильмы, где главный герой спрашивал у монашки будто шутя: «Дай посмотреть, что ты носишь под сутаной?»

Ему и самому захотелось задать подобный вопрос, когда он увидел белокурую хрупкую послушницу в слишком большой для неё чёрной сутане. Мягкие воланы бархатистой ткани ниспадали вдоль хрупких рук, а вырез был настолько широким, что едва прикрывал тонкие ключицы, от вида которых у Юргена стремительно свело в паху.

Юрген отвернулся — как делал это всегда, чтобы заставить девчонку тревожиться и ловить его взгляд — и наткнулся на её спутницу. Эта была всего на пару сантиметров выше блондинки, но наглухо застёгнутый ворот сутаны и волосы, туго стянутые в косу за спиной, делали её на вид более высокой и худой. На носу ученицы красовались очки в чуть погнутой металлической оправе, но лицо при этом казалось таким глупым, будто они служили ей только для украшения.

— Йо-хей-хо… — пропел Юрген задумчиво вполголоса. Кого-то эта ученица ему напоминала, но он никак не мог вспомнить кого. Впрочем, в следующую секунду необходимость в этом отпала, потому что странная послушница развернулась и драпанула по коридору со всех ног.

Златокудрая поколебалась пару секунд, переводя взгляд с заезжего мужчины на свою ненормальную подружку, а потом бросилась следом за ней.

— Эй, кудряшка, погоди! — крикнул Юрген, заметив, что из кармана девчонки выпал какой-то белый прямоугольник. Но та лишь наградила его коротким хихиканьем, махнула рукой, пытаясь подать какой-то сигнал, и снова бросилась наутёк.

Юрген подошёл к тому месту, где только что стояли две воспитанницы, и поднял лежавший на полу кусок пластика:

— Донна Зальм, — прочитал задумчиво он. Затем поднял глаза на Эрику. — Думаешь, они тут все такие дурные?

— Наверняка, — Эрика отобрала у него визитку и двинулась следом за беглянками. — Пошли. Сами дирекцию найдём.

*Кассандра откопала в библиотеке книжку по социологии групп. Если кто не знаком с этой теорией, то вкратце:

Альфа — вожак, ведущий всех за собой, и стоит на вершине иерархии.

Бета — с одной стороны, первый помощник альфы, с другой — использует любую возможность занять его место.

Гаммы и дельты — окружение вожака, отличаются тем, что гаммы, стараясь удержаться в стае и не попасть под опалу, подхалимничают. Они же с удовольствием будут пинать своих, если те попадут в немилость. Дельты — не стремятся выделиться и скорее равнодушны к продвижению наверх, но и не занимаются подхалимажем.

Эпсилон — почти то же самое, что гаммы и дельты, но совсем индифферентны к конкурентной борьбе. По умственным способностям порой превосходят альф и бет, но просто всегда обходятся только собственными силами, оставаясь в стороне от коллектива.

Омеги — изгои, находятся под постоянной атакой гамм.

ГЛАВА 2

Кассандра захлопнула за собой дверь спальни и трижды глубоко вдохнула.

Юргена Розенкрейцера, своего наречённого, она узнала сразу же, как только увидела перед собой.

Кассандра видела Юргена десятки, сотни раз — на газетных вырезках, в криминальных хрониках и даже в альбоме с сотней лучших страйкенболистов три тысячи сорок седьмого года с начала эры Освоения. Она никому не признавалась — впрочем, ей и некому было в этом признаваться — в том, что следила за судьбой Юргена с тех самых пор, как её отец, Пауль Кинстон, принял решение о создании корпорации из «Maiden Swan» и «Дастиш Зонг» — двух крупнейших компаний, обеспечивающих судостроение в освоенном секторе.

«Создание корпорации» было хорошим термином, который Кассандра частенько перекатывала на языке, пытаясь понять, почему воплощением этого создания корпорации стала она сама. Ведь сколько она помнила себя в начальной школе, а затем и в монастырской, её учили, что средоточие могущества человека — в его воле. Что нельзя принудить к неволе и нельзя заставить любить. Впрочем, эти уроки не имели ничего общего с реальностью, когда дело касалось больших денег.

Когда дело касалось таких акул межзвёздного бизнеса, как Пауль Кинстон и Рабан Розенкрейцер.

Пауль Кинстон сам, кажется, никогда не любил. Сколько Кассандра помнила своего отца, она попросту не могла представить его в обществе женщины — даже в обществе Орэль Кинстон, наследницы давно уже поглощённой Кинстонами судостроительной империи «Rise». Пауль и Орэль соприкасались руками только на публике, и даже в эти недолгие секунды они казались двумя каменными столбами, холодными и закрытыми ото всех. Такими же они оставались и с дочерью, которая большую часть своей жизни провела в закрытых школах, в руках умелых и строгих наставников и в обществе чужих, мало знакомых учениц.