Цена спокойствия (СИ) - Боровикова Екатерина "Копилка" - Страница 24

Через минуту двор был пуст, как и его фальшивый двойник.

— Я же с мирными намерениями! — крикнула Сычкова, потом тише добавила: — Сегодня, по крайней мере.

Мужская идея устроить отдых в глубинах Вырая казалась всё более глупой.

Реакции не её слова не последовало. Ведьма пожала плечами и продолжила рассматривать двор.

Остальные дома казались нормальными. Если не считать крайнюю степень запустения, видимую невооружённым взглядом — отвалившаяся штукатурка, выбитые двери подъездов и грязные окна намекали на то, что у нечистой силы свой взгляд на уют.

А вот детская площадка выглядела ухоженной. И активно используемой. Марина очень удивилась, а затем вспомнила молодых кикимор. Если учесть, что их растят в Вырае до семи лет и лишь потом отправляют портить жизнь людям, неудивительно, что здесь есть пластиковые ведёрки, лопатки и мячики. Правда, и несколько обглоданных черепов валяется, а значит, здесь выращивают не только злостных баловниц.

Автомобилей в потустороннем варианте двора стояло всего два. Фура, едва к ней приблизилась Сычкова, взревела двигателем. Женщина вздрогнула от неожиданности — звук больше напоминал рычание разъярённого тигра, чем работу мотора. На месте шофёра никто не сидел, заинтригованная ведьма вытянула шею и даже встала на цыпочки. Фура возмущённо захлопала дверцами.

— Ладно, ладно, не нервничай. Уже ухожу.

Марина под капотом почувствовала неполноценную душу, такую же, как у привидений. Человеческого в ней не осталось почти ничего, лишь восторг от бешеной скорости и дороги.

Серебристый паркетник, едва ведьма подошла, отреагировал совсем иначе. Мотор мягко зарокотал, задние сидения стали медленно складываться, а из-под кресла водителя вынырнул бежевый плед. Заиграла медленная, расслабляющая музыка.

— А ты горяч! — рассмеялась ведьма. — Но прости, с машинами любовью не занимаюсь.

Паркетник моргнул одной фарой. Здесь явно присутствовали осколки души любителя женского пола.

— Ладно, пойду я. Устроим привал в другом месте, чтобы не нервировать местных жителей. Прощай, товарищ автомобиль.

Железный бабник поднял настроение. Продолжая посмеиваться, Марина направилась к арке. Пусть здесь не слишком подходящее место для отдыха, но всё-таки поход во двор оказался не зряшным — новый вид призраков наверняка заинтересует Бондаренко и рано или поздно окажется в книге.

В арке её ждали.

Глава 6.3

Три женские фигуры выделились из полумрака и выступили навстречу. Сычкова сразу узнала русалок — хоть представительницы этого рода внешне отличались от вида к виду, но всех объединяли кое-какие общие черты. Например, безумная тоска во взгляде — по мнению Бондаренко, русалки прекрасно помнили своё человеческое прошлое. Впрочем, многие нечистые могли похвастаться тем же, но лишь русалочья память содержала в себе и эмоции. Чаще всего муки совести.

— Ведьма. Зачем ты пришла? — проскрипела толстая, рыхлая русалка. Её голое старческое тело покрывала какая-то маслянистая грязь.

— Не волнуйтесь, девочки. Я здесь случайно, — обезоруживающе улыбнулась Марина. — Просто мимо ехала, захотелось полюбоваться. Уже ухожу.

— Ты напугала детей, — покачала головой вторая, очень красивая. Даже то, что на голове вместо волос росли водоросли, её не портило. В отличие от старшей, она была одета в кокетливую комбинацию, правда, грязную и порванную. — Здесь и так много горя.

Ведьма, наконец, поняла, куда её вынес Вырай. В потусторонний детсад. Или выпас, или загон — Марина не могла подобрать адекватное название. Туда, где под присмотром взрослой нечисти росли кикиморы и игоши, присыпуши и подменыши, и много кто ещё. Про́клятые и потерянные младенцы, замученные и убитые малыши — у них всегда есть шанс стать сверхъестественным существом. В отличие от «взрослой» нечистой силы, им приходится расти. Кому-то семь лет, кому-то — всего полгода. А кто будет работать в потусторонних яслях? Только русалки, которые в человеческой жизни прокляли, потеряли, замучили или убили ребёнка. Ну, или убили сами себя в юном, почти детском возрасте.

— В том, что малыши хлебнули горя и пока всего боятся, моей вины нет. Их судьбу сломали подобные вам девицы, — Сычкова почувствовала, как лёгкость в настроении меняется на раздражение.

— Это люди, а не мы! — взвизгнула третья, меньше всего похожая на нечисть. В почти чистом хирургическом костюме, светлокожая и очень симпатичная. Такой типаж Марина ещё не встречала.

— Не вы? Да неужели? Людьми никогда разве не были? А что же вы в этих обличьях, случайно? Например, ты, — ведьма указала на старшую, — судя по виду, ты родила ребёнка и сразу его убила. Способ определить не могу, так что уточни — задушила и выбросила на помойку, или, как котёнка, утопила в канаве?

У толстой русалки глаза запылали лиловым, волосы стали дыбом:

— Мразь! У меня был стресс, я себя не контролировала!

Раздражение незаметно превратилось в злость. Марина закричала на потустороннюю красавицу в комбинации:

— А ты? Кто это был? Сын или дочь? Или ты няней работала и следила за чужим ребёнком? Кто погиб из-за твоей невнимательности и легкомыслия? Кувыркалась с любовником, пока малыш лез в воду, или листала новостную ленту, пока несмышлёныш открывал окно и вылезал на подоконник?

Ведьму несло. И она не понимала, почему. Нужно было искать Настю, а не воспитывать потусторонних тёток, но она не могла остановиться — у каждой русалки была кровь детей на руках, и их забота о мелких нечистиках казалась насквозь фальшивой.

Сычкова с каким-то садистским удовольствием била по самому больному. Русалки тряслись от злости, но нападать пока не решались.

— Вот про тебя не могу ничего сказать. В первый раз подобное встречаю. Какой-то уникальный экземпляр. Но уверена — ты тоже детоубийца.

— Ты права, ведьма, — неожиданно приветливо сказала нечисть в медицинском облачении, — когда-то я работала в роддоме. Спасала детей от несчастной судьбы. Носители патологий, рождённые матерями-одиночками, отказники. Что их ждало в жизни? И я не уникальна — тех, что до своей смерти массово спасали детей, много.

— Убивала? — голос Марины дрогнул. — И ты, в отличие от подружек, до сих пор считаешь, что совершала благое дело?

— Да!

Ведьма перестала сдерживаться. Гнев вырвался на свободу, и русалок смело тугой волной ветра. Завизжав, они вскочили и бросились на обидчицу. И снова их отбросило.

Пространство вокруг бушевало. Дома раскачивались, летели стёкла. Водопад плясал, заливая двор кровью.

— Я прощаю вас! — крикнула Марина. В тот же миг старая русалка и её подруга в комбинации с криками, полными боли, рассыпались на разноцветные искры. На каком-то болоте прибавится блуждающих огоньков. Хотя вполне возможно, что души, наконец, обретут покой. Если они поверили в прощение.

Русалке в хирургическом костюме заклинание не повредило. И неудивительно — совесть её не мучила. Но она изменилась. Руки вытянулись, превратились в гибкие плети. Губы исчезли, рот теперь напоминал дупло, полное острых иголок. Магический ветер больше не причинял ей вреда, и нечистая медленно двинулась вперёд.

— Ишь, нашлась судия! Ты же ведьма! Что, сама разве безгрешная?!

Рука-плеть хлестнула перед самым носом Марины. Колдунья отскочила. Как можно уничтожить то, что бесновалось перед ней, она не имела понятия.

— Зачем явилась? Ехала бы себе дальше! Это наш дом, тебя сюда не звали! Уворачиваться от рук-хлыстов становилось всё сложней. Стандартные противорусалочьи заклятия не действовали.

Наверное, существо имело демоническую природу. Значит, на своих «подружек» она походила только внешне, а способностями отличалась в разы. Нечистая становилась всё сильней, стягивая вокруг себя туман. На голове прорезались рога, глаза налились кровью. Сычкова отвлечённо подумала, что существо само пока не знало, кто оно на самом деле, и прибилось не к тем.

Демонических русалок не бывает.

— Эти две дуры только и ждали подобных слов, они сейчас растворяются в тумане, теряя память и успокаивая совесть — ты им сделала подарок! Но меня не за что прощать! — шипел демон. — Я делала добро, душа подушкой инвалидов и бастардов! Я горжусь, а не стыжусь!