Клиническая ординаДура - Шляхов Андрей - Страница 6

– Делайте то, что говорит вам заведующий отделением! Право на собственное мнение нужно заслужить!

По сути и правде то было откровенное хамство. Ладно бы еще, если Саша был бы студентом. Но дипломированный врач, имеет право на выражение собственного мнения в кругу других врачей, вне зависимости от стажа, заслуг и регалий. А уж лечащий врач просто обязан иметь собственное мнение по поводу своих пациентов и высказывать его заведующему отделением. Саша не мог даже представить, чтобы его родной отец, заведующий отделением областной больницы и один их лучших невропатологов Тульской области, сказал кому-то из своих врачей, что право на собственное мнение нужно заслужить. Напротив, отец всегда побуждал подчиненных думать самостоятельно и высказывать собственное мнение. И все другие заведующие отделениями, с которыми Сашу сталкивала жизнь, поступали точно так же. Некоторые, правда, могли надавить своим авторитетом, но ртов сотрудникам никогда не затыкали. А тут: «Делайте то, что говорит вам заведующий отделением!». Проще говоря: «Заткнись, парнишша!». Не комильфо, совсем и отнюдь.

«Это вроде курса молодого бойца в армии! – убеждал себя Саша. – Сначала тебе указывают на твое место, чтобы помнил про свое место и уважал старших, а потом… А потом все будет нормально».

Потом – это потом, а пока было неприятно.

«Ничего, – думал Саша. – Зато с Кармановой все будет по-другому».

Доцент Инна Юрьевна Карманова руководила ординаторами первого года. На кафедральном языке это называлось «опекала». Ехидный Кирилл вместо «опекать» употреблял другой глагол – «помыкать».

Карманова преподнесла бедному Саше четвертый облом. Пациенты интересовали ее только как потенциальные участники проводимых на кафедре клинических исследований лекарственных препаратов. Одного из четверых пациентов Сашиной палаты, который показался ей перспективным, она долго соблазняла выгодами участия в исследовании.

– Вы будете наблюдаться на нашей кафедре совершенно бесплатно. Вы получите новейший препарат, который пока еще недоступен широким массам. Это шанс, который выпадает раз в жизни. Решайте!

«Не факт, что вы будете получать препарат, а не пустышку, которая называется «плацебо», – хотелось добавить Пряникову. – И еще не факт, что этот самый новейший препарат окажется эффективным». В его представлении при предложении участвовать в клиническом исследовании акцент должен был делаться на возможность послужить науке, принести пользу другим людям. Это было бы честно и правильно, потому что соответствовало бы действительности. Но у Кармановой было свое мнение по этому вопросу и был свой метод – метод пряника, обильно политого сахарной глазурью.

Метод сработал – пациент согласился участвовать в исследовании. Когда же Саша заикнулся о том, что диагноз пациента требует уточнения, Карманова удивленно посмотрела на него и спросила:

– А что сказал Максим Семенович?

Дальше можно было не продолжать. Что сказал заведующий отделением, Саша помнил очень хорошо. А если даже и забыл, то смог бы прочесть в истории болезни. Сам же туда все и записал. Под диктовку заведующего.

Пятым обломом стали дежурства. Точнее, не сами дежурства, а их количество и то, как они были преподнесены. Увидев в графике, что в сентябре ему придется дежурить семь раз, в том числе дважды в субботу и дважды в воскресенье, ординатор Пряников не поверил своим глазам. В Туле ординаторы обычно дежурили два раза в месяц. Отдельные энтузиасты выпрашивали себе дополнительные дежурства, но Саша дежурств не просил. Он не имел ничего против, но все же семь дежурств в месяц – это же целая ставка! Могли бы и спросить – готов ли он на такие жертвы? – прежде, чем составлять график.

– Наш принцип – дежур-тужур! – сказала доцент Карманова в ответ на робкое Сашино «почему столько?». – Знаешь, что такое «тужур»?[6]

Что такое «тужур» Саша знал, потому что окончил двенадцатую «языковую» гимназию, в которой в дополнение к английскому изучали второй иностранный язык – французский, немецкий или испанский. Тон, которым был задан вопрос, отбил охоту к продолжению дискуссии. Семь – так семь. Тяжело в учении – легко в бою и вообще никто не обещал ординатору Пряникову легкой жизни в столице великой страны.

По натуре Саша был не просто оптимистом, а позитивным оптимистом или оптимистом в квадрате. Он предпочитал руководствоваться принципом: «все к лучшему в этом лучшем из миров» и потому смог убедить себя в том, что семь дежурств, из которых четыре выпадают на выходные дни – это нормально и даже хорошо. Врачу, который избрал нелегкую стезю неотложной кардиологии, нужно привыкать работать сутки напролет. Ночь или день – все едино. Это раз.

Погружение в настоящую взрослую врачебную жизнь немыслимо без дежурств. Только во время дежурства, когда ты предоставлен самому себе и рядом нет начальства, можно узнать свою настоящую цену, узнать, чего ты стоишь, как врач. Это два.

И чем вообще заняться мертвецу в Денвере в выходные молодому человеку, у которого в Москве нет друзей? Из всех ординаторов Саша смог немного сблизиться только с Кириллом, но в полноценное приятельство эти отношения не переросли. Кирилл был классическим шалопаем, который всем видам досуга предпочитал сидение в барах, а всем видам интеллектуальной деятельности – высмеивание окружающей действительности. Говорить с ним о чем-то серьезном было невозможно, потому что он сводил любую тему к шуточкам и прикалыванию. Легкий человек, мотылек, беззаботно порхающий по жизни. Саша любил легких веселых людей и предпочитал общаться с такими, но легкость Кирилла была какой-то чрезмерной, а его веселость очень скоро начинала раздражать. Сказано же: «делу время, потехе час». Час, но не вечность.

Что же касается других ординаторов первого года, соратников по борьбе и товарищей по несчастью, то все они были какими-то унылыми и не склонными к завязыванию дружеских отношении. «Привет-привет… Что у нас сейчас?.. Пока-пока» – вот и все общение. Алену на работе озадачили каким-то грандиозным заданием, которое занимало все свободное время. Она сказала, что в Москву сможет вырваться не раньше, чем в середине октября. Саше же не хотелось пока ехать в Тулу. При встрече родители потребуют обстоятельного отчета о делах блудного сына. Несколькими фразами, как во время телефонного разговора, отделаться не удастся, придется выкладывать подробности, а этого пока что делать не хотелось, сначала нужно было разобраться что к чему, зачем и почему. И вообще это как-то по-детски – приезжать домой на побывку вскоре после отъезда. Нет уж, хотя бы месяц нужно безвылазно провести в Москве. Обжиться, привыкнуть немного к бешеному столичному ритму, разобраться со своими надеждами и чаяниями, а уж тогда можно и домой наведаться. При таких раскладах дежурства в выходные дни были не злом, а благом потому что позволяли убить время с максимальной пользой. Это три.

Все складывалось не так, как ожидалось, но и не так, чтобы совсем уж плохо. Чудесные перспективы манили и вдохновляли, но при всей радужности столичного бытия «дежур-тужур» и «делайте то, что говорит вам заведующий отделением!» больно кололи где-то там внутри, в нижнем средостении.[7] Есть вещи, с которыми не в силах справиться даже самый позитивный оптимизм.

Изучая график дежурств Саша сделал удивительное открытие. Оказалось, что у всех иностранцев, а также у многих российских ординаторов, в том числе и у Кирилла, было всего по два дежурства в месяц.

– Кто везет, на том и едут, – сказал Кирилл, в ответ на Сашино «почему так?». – Иностранцев никогда не ставят дежурить более двух раз в месяц, как и положено ординаторам. И наших, которые отказываются от лишней нагрузки, тоже не гнобят дежурствами. Я, например, сразу же сказал Кармановой: «имейте в виду, что я перерабатывать не собираюсь». А вот покладистых и активных грузят по полной программе. Но учти два обстоятельства. Первое – если ты упрешься рогом и откажешься от лишних дежурств, то заставить тебя никто не сможет. Будут, конечно, давить на сознательность – надо помочь, дежурантов не хватает и все такое, но последнее слово всегда остается за тобой. И второе – никакой благодарности за свою сознательность ты не получишь, даже не надейся.