Дикая орда - Робертс Джон Мэддокс - Страница 52

Учи-Каган криво усмехнулся:

– Хорошо, что не нуждаюсь в утешении! От тебя его не дождешься.

Конан пожал плечами:

– Я никогда не чувствовал в нем нужды, зачем же оно тебе? Тем, кто создан для власти, незачем жалеть друг друга.

– Это правда, – кивнул Бартатуя. – Что ж, идем подбодрим людей…

Но тут нечто новое привлекло его внимание. К поросшему травой валу, прямо к ведущему на Курганы проходу, промчался чей-то конь. На скакуне несся некто в черном плаще.

– Эта ведьма опять здесь! – воскликнул Бартатуя. – Да сгниет она заживо!

– Хватит с нее, – ответил Конан, – если в ее прекрасное тело попадет ловкий лучник.

Но увы, эта надежда оказалась тщетной – Лакшми невредимой достигла Курганов.

– Ладно, – проскрипел Бартатуя, – там я ее и прикончу. Только бы не исчезла до конца сражения! Легкой смерти она не дождется… Ну идем, дела не ждут.

ГЛАВА 17

Солнце уже лизнуло земной окоем, когда Хондемир приготовил все необходимое для таинства. Эта мрачная волшба была посложнее всего, что колдуну приходилось делать прежде. В удаче он не сомневался – его вера в собственные силы была беспредельна.

Рядом с ним на алтаре распростерлась княжна Ишкала со связанными руками. Утром, пока Красные Орлы сражались с гирканийцами, колдуну ничего не стоило послать нескольких воинов за княжной. А потом согарийцы были заняты приготовлениями к новому сражению. Некому было проверить, как себя чувствует дочь князя.

В багровых лучах заката видна была гирканийская орда, разделившаяся на четыре отряда. Когда солнце опустилось за линию горизонта, все четыре крыла степного воинства двинулись на штурм.

– Они опять атакуют! – воскликнула Лакшми. Одетая лишь в набедренную повязку, она стояла у алтаря, помогая Хондемиру в последних приготовлениях. Мерзавка собственноручно, с дьявольской усмешкой на устах, сорвала с согарийской княжны одежды и повалила ее на алтарь. Время от времени Лакшми сладострастно пошлепывала лежащую девушку, как комнатное животное.

– Не важно, – отмахнулся Хондемир. – Через несколько минут они увидят нечто, что вышибет из них воинственный дух. Давай начинать.

Держа перед собой магический жезл, колдун начал петь, кидая в пламя алтаря предметы, которые Лакшми по очереди подавала ему. Постепенно небо над алтарем стало менять цвет. Глаза Ишкалы наполнились ужасом, но закричать она не могла – во рту у нее был кляп. Лакшми погладила княжну по голове и прошептала какие-то утешительные слова. Тем временем Хондемир занес над ней свой кривой нож.

– Когда они поймут, что побеждены, – объяснял Бартатуя воинам, кто-нибудь попробует пробиться. Внутри Курганов ездить верхом нельзя. Я уже выделил тысячу воинов на самых быстрых конях, чтобы преследовать тех, кто попытается уйти в степь. Вы слышали слова Конана. И помните, что случилось сегодня утром. Идите так быстро, как только сможете. Стрелять будут не так сильно, как с утра, и кавалерийской атаки не будет: им не поспеть в четыре места разом. Теперь по местам. Как только солнце окрасит степной ковыль, мы атакуем!

Войско разделилось на четыре крыла, и каждый двинулся к намеченному загодя месту. Даже теперь, после кровавой бойни, унесшей тысячи жизней, воинство степняков было так велико, что не каждый воин расслышал слова Учи-Кагана. Командиры отрядов доносили до бойцов суть приказа. Степняки вновь воспряли духом, они опять жаждали крови святотатцев и готовы были умереть за поруганные могилы предков.

Конан и Бартатуя плечом к плечу готовились к атаке. Опять предстояло нападать с юга, у большого прохода. Бартатуя решил идти в бой впереди войска вместе с киммерийцем. Тогда степняки не дрогнут и не отступят. Не смогут же они бросить своего Учи-Кагана одного врагам на расправу?

Они крепко сжимали мечи, и блики солнца играли на хищной стали клинков. На горизонте полыхало кровавое зарево заката. Когда последний луч солнца вспыхнул над степью, Бартатуя поднял руку.

– Вперед! – закричал Учи-Каган.

Крик предводителя отозвался в рядах воинов. Несколько мгновений спустя его подхватили в трех других отрядах.

Конан устремился вперед легкой рысцой. Бартатуя, шедший рядом, изо всех сил старался не отстать от богатырской поступи варвара. Через некоторое время Конан оглянулся, чтобы посмотреть, сохраняют ли воины боевой порядок. Степняки наступали четырьмя неровными, далеко отстоящими друг от друга линиями. Ближе к валу это расстояние сократится. Если кочевники смешаются в одну бесформенную толпу, при вражеской контратаке они просто начнут давить друг друга я станут легкой мишенью, не успев даже воспользоваться мечами.

Свистнули первые стрелы. Как и предвидел Конан, смертоносный ливень был не таким густым, как в прошлой битве. Да и гирканийцы действовали уже не так беспомощно, как прежде, вроде бы научились кое-как пользоваться щитами. Многие заранее надели доспехи попрочнее, сняв их с убитых и раненых.

Когда наступающие были в ста шагах от вала, раздался стук копыт – еще одна конная атака. Красные Орлы летели вдоль склона, разбившись, по своему обыкновению, на два крыла. Вот они в двух местах атаковали гирканийские ряды! Но сейчас сделать это было уже не так просто. Как только кони врезались боевые порядки степняков, я воздухе мелькнули арканы. Кони и люди, захваченные петлями, валились на землю, где их легко добивали.

Конники падали один за другим. Увязая в кровавой сутолоке, они становились легкой целью для аркана. Кавалерийская атака захлебывалась. Растерянные всадники, лошади без седоков, истекающие кровью раненые сбились в бесформенную толпу.

С леденящим душу боевым кличем киммерийцев Конан ринулся прямо сквозь вражеский строй к проходу в Курганы. Противник выстроился теперь в три ряда, прикрывая проход. На близком расстоянии Конан мог не опасаться стрел и действовать более стремительно.

Туранец с пикой наперевес кинулся на киммерийца, но короткий взмах меча лишил его и пики, и руки. Другой пытался достать неукротимого варвара саблей, но киммериец отразил выпад, потом краем щита ударил атакующего в лицо и рубанул упавшего воина по ребрам, пробив кольчугу и развалив тело практически пополам. Брызнула кровь, выползли на траву дымящиеся кишки.

Тысяча гирканийцев, с пронзительными воплями и завываниями, атаковала туранское войско. Конан мельком увидел, как воин, вцепившись голыми руками в щит соперника, пытается сбить того с ног. Туранец вонзил нападающему гирканийцу меч в живот, но мгновение спустя упал сам – кочевник, умирая, впился зубами в глотку врагу.

Битва не на жизнь, а на смерть кипела на подступах к Курганам. Кровь все больше заливала редкую степную траву, все выше громоздились груды изрубленных тел.

Не желая увязать в этой бойне, Конан перепрыгнул через мертвые тела, по-кошачьи ловко изогнувшись, встал на ноги и двумя ударами сокрушил двух воинов – справа и слева от себя. Потом огляделся: вокруг раскинулись Курганы Спящих. Бартатуя последовал за киммерийцем, степняки тоже постарались не отстать от своих свирепых предводителей. Завидя наседающего врага, туранцы отступили в беспорядке. Вот теперь начнется настоящая резня!

Пока пьяная от крови орда крушила все вокруг, Конан пустился в погоню за туранцем, оседлавшим лошадь и попытавшимся улизнуть незамеченным. Чтобы бежать быстрее, Конан бросил щит и спрятал в ножны меч. В конце концов, туранец все равно нужен живым…

Всадник направлялся в самое сердце Курганов. Ему пришлось обогнуть невысокий погребальный холм. Конан быстро перебрался через могильник поверху и оттуда кинулся туранцу на плечи. Секундная борьба – и вот уже беглец простерся на траве. Глаза воина вылезли из орбит от ужаса, когда великан варвар приставил ему к горлу клинок.

– Хочешь жить – говори быстро, – прохрипел киммериец. – Где Хондемир и согарийская княжна?

– Там! – указал туранец. – На самом большом кургане! И вендийка там же. Они творят великую волшбу!