Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

С ключом на шее (СИ) - Шаинян Карина Сергеевна - Страница 17


17
Изменить размер шрифта:
* * *

Первым делом он подходит к окну, отодвигает занавеску. Яна подсовывается сбоку. Двор пугающе близок. Компания Егорова расположилась рядом с турником; один из пятиклассников сдернул с перекладины ковер и теперь сидит на нем по-турецки, очень довольный собой. Остальные играют в ножички. Филька вздыхает, смотрит на часы, и до Яны вдруг доходит: он боится, что бабушка застанет их с Ольгой в гостях. За это Фильке влетит — из-за той истории с нитками ему даже на улице не разрешают с ними разговаривать, а он их домой привел. Точно влетит… Яна снова выглядывает в окно, прикидывая, сможет ли незаметно пробраться мимо пацанов.

Получается — не сможет. Яна бочком садится на табуретку у стола. Неподалеку слышны размеренные шаги: наверное, кто-то в раздумьях ходит за стеной, в соседней квартире. Воображение рисует чуть сутулого мужчину с узким твердым лицом и бородкой, как у профессора в кино. Громко щелкают настенные часы, отсчитывая время. Яне надо быть дома к шести, когда теть Света приходит с работы. Но она велит показать дневник музыкалки, и… Яна упирается ладонью в лоб, пряча наливающиеся горячим глаза.

Закопавшаяся в коридоре Ольга входит на кухню. Вид у нее озадаченный.

— А зачем у вас в комнате три кровати? — спрашивает она. Филька перестает пялиться на Егорова.

— А как? — удивляется он. — Моя, бабушкина и мамина.

— А во второй комнате кто живет? Той, запертой?

Филька бледнеет и отступает, вжимаясь в подоконник.

— Это папин кабинет, там закрыто, — говорит он шепотом. — Туда нельзя.

— У тебя же нет папы.

— Нет, есть! — сердито выкрикивает Филька и съеживается, испугавшись собственного голоса.

— Да ладно тебе, — фыркает Ольга. — Спите втроем в одной комнате, а вторая стоит запертая. Глупо как-то.

Она сует руки в карманы и приваливается к дверному косяку, небрежно скрестив ноги. Смотрит поверх Филькиной головы — на окно, за окно, терпеливым, тяжелым, взрослым взглядом. Филька краснеет.

— Сама ты глупая, — огрызается он. Мнется, тихо добавляет: — Он иногда там бывает. Я слышу, как он ходит.

Яна вскидывается, прислушивается: нет, ничего. В старом доме стоит теплая, перепрелая тишина, как стежками пронизанная едва различимым хныканьем соседского младенца. Яна вдруг понимает, что шаги доносились с другой стороны. С той, где находится запертый кабинет Филькиного отца.

— У него там всякие нужные книжки, — шепотом говорит Филька. — И блокноты. Я иногда захожу, беру почитать, когда дома никого. Ну, совсем никого, и его тоже, понимаешь? У него там всякое… про обычаи, и про индейцев… про то, как они узелками писали. Целая книжка…

— Так ты это из книжки взял? Тогда зачем мы мучились, список слов делали и все такое? — возмущается Ольга. Филька сердито дергает плечом:

— Так у них там все больше про убитых врагов, золото и кукурузу с курицами.

— Скукотища.

— И ничего не скукотища! Ну, про куриц — да, но у него там куча всякого еще, про всякие народы, и сказки, и мифы…

— Древней Греции которые? — спрашивает Яна. Ольга стучит пальцем по лбу:

— Конечно, а какие еще?

Но Филька качает головой:

— Нет. То есть и они тоже, но это фигня, это я еще в первом классе в библиотеке взял. А у него всякие… со всего мира. И еще… про колдунов всяких… ритуалы…

Яна чувствует, как ее нос вытягивается от любопытства. (…любопытной Варваре на базаре нос оторвали, говорит папа. Я тебе разрешал здесь рыться? У тебя свои книги есть, а эти — для взрослых).

— Расскажешь потом про колдунов, — требует Ольга. — А зачем твоему папе такое?

— Ему для работы нужно, — объясняет Филька. — Он ученый. Этнограф. Он даже в Африку в экспедиции ездит.

Внезапно Яна понимает, что геолог — вовсе не самая лучшая профессия в мире, где есть люди, которые занимаются на работе сказками и колдунами и ездят для этого в Африку.

— А мама сказала, что твой папа в тюрьме сидит, — подозрительно хмурится Ольга. — Он с ума сошел, убил на площади собаку и голый вокруг танцевал, вот его в милицию и забрали.

Яна кивает. Папа рассказывал теть Свете эту историю, когда думал, что Яна с Лизкой уже спят, — только он говорил, что Филькин папа в тюрьме не остался. Он то ли умер там, то ли просто исчез, — Яна так и не сумела расслышать. Ей нравится думать, что он исчез. Растворился в воздухе прямо за решеткой…

— Может, он убежал, — говорит она, и Ольга упирается:

— Нет, сидит, мне мама сказала!

— А кто тогда в кабинете ходит? — насмешливо спрашивает Филька, и Ольга, сраженная, замолкает.

— Может, привидение? — осторожно предполагает Яна. — Ну… типа духа?

— Привидения только от мертвецов бывают, — неуверенно возражает Ольга, а Филька со знанием дела объясняет:

— Привидений не бывает. Бывают духи, про них в папиных книжках тоже есть. Но они в квартирах не водятся, только в сакральных местах.

— Каких-каких? — переспрашивает со смешком Ольга, и Яна тоже невольно ухмыляется.

— Ссак-ральных, — терпеливо повторяет Филька, и девчонки снова хихикают. — Дуры вы. Это значит такое особое место. Ну вроде кладбища. Там можно вызвать духов предков. Спросить у них что-нибудь, например. Или попросить защиты.

Все трое невольно поворачиваются к окну, из которого доносится гогот егоровской компашки.

— И что, дух прилетит к Егорову и скажет, чтобы он от нас отстал? — с сомнением спрашивает Яна. — Как-то по-дурацки. А если он не послушает?

— Да плюнь ты на Егорова, — перебивает Ольга, возбужденно подается вперед. — Это же дух! Он же всемогущий. Его на Люськарповну можно натравить, чтобы не орала и пары за контроши не лепила. Или вообще на твою теть Свету наслать! — Ее глаза вспыхивают: — Мы вообще можем твою маму вызвать, чтоб она ей сказала!

— Ты чего… — слабо шепчет Яна. Нос вдруг становится горячим и как будто вырастает — предвестник накатывающих слез. — Так только хуже будет…

— Почему хуже-то?

Яна опускает голову ниже.

(Слеза щекотно натекает в уголок глаза, и Яна быстро стирает ее кулаком, чтобы не накапать на домашку по математике. Нос забит, очень хочется прошмыгаться, но это будет слишком громко, — ее услышат, или она пропустит что-то важное. Лизка колупается за спиной со своими пупсами и пискляво, фальшиво тянет на одной ноте: «Ля-ля-ля, ля-ля-ля». Живые люди так дебильно не поют, Лизка просто притворяется, изображает маленькую девочку из мультика, которая изображает живую девочку: «ля-ля-ля». Изображения изображений окружают Лизку, как надвинутые друг на друга половинки разбитых яиц. Яне хочется дать ей подзатыльник, чтоб заткнулась.

На кухне волдырем от ожога вздувается скандал. Голос теть Светы — громкий и ровный, как бормашинка. Голос папы пока тихий и неразборчивый, но уже становится гулким, как из ведра. Скоро он взревет и начнет грохать кулаком по столу.

— …поскакала — в поле ветер, в жопе дым! И эта твоя туда же.

— …вот не надо про работу — она мать-одиночка, ее силой в поле не погнали бы!

— …был бы мужиком — не пришлось бы сажать на шею эту. «Конечно, Марьяночка, я посижу с ребенком, Марьяночка, иди гуляй…» Вы уже в разводе были, а ты к ней бегал. Этой прикрывался, пока я одна с Лизкой сидела…

— Ля-ля-ля, — говорит Лизка и жмет на живот резинового пупса. От оглушительного писка Яна подпрыгивает.

— …просто на шашлык хотела, перед Алихановым жопой крутить! Эта твоя тоже через пару лет в подоле…

— Хватит! — рявкает папа. Глухо ударяет о стол кулак.

На несколько секунд повисает тишина. Яна перестает дышать — и Лизка тоже. Потом теть Света снова начинает говорить — но уже тише, слов не разобрать. «Баю-бай, — заунывно тянет Лизка мерзко скрипящему пупсу, — баю-бай, я кому сказала!». Кухонная дверь распахивается. Яна торопливо хватает забытую ручку, тычет ею в тетрадь, глядя сквозь страницу, но отец, ступая быстро и тяжело, сворачивает в прихожую. Взвизгивает молния на куртке. Бухает входная дверь.

Теть Света стремительным шагом влетает в комнату, и Яна начинает слепо выписывать какие-то иксы и игреки. «Ля-ля-ля», — снова заводит Лизка.