Бессердечное богатство (ЛП) - Линде К. А. - Страница 54

— Но…

— Ты уволена, — решительно заявила она.

— Мама, зачем так? — Разозлившись, спросил Пенн.

Она не сводила с меня глаз.

— Сию минуту.

Я сглотнула, с трудом сдерживая слезы. Уволена. Меня... уволили. О боже мой. О боже мой. О боже мой. Я не знала, что делать, что думать. Я только и могла стоять и смотреть с ужасом на мэра, пока ее слова снова и снова крутились у меня в голове.

— Ты не получишь от меня никаких рекомендаций. Кроме того, я свяжусь с агентством и попрошу, чтобы тебя удалили из базы. Уверена, что другие хотели бы узнать, какого человека они нанимают.

При этих словах у меня на глаза навернулись слезы. Резкие, ужасные слова. Не просто лишить меня этой работы. Отрезать от... перспективы работы.

— Ты не должна так поступать, — сказал Пенн. — У Натали еще осталось несколько дней до завершения контракта.

— Разве ты недостаточно уже сделал? — сказала его мать с холодными, яростными глазами.

Я не стала дожидаться его ответа. Я ничего не могла поделать. Спорить было бессмысленно, поскольку и так ясно, что мэр приняла решение. Она не стала бы таким успешным адвокатом, судьей и политиком, если бы меняла свои решения. Все было кончено. Меня уволили. Теперь оставалось только собрать вещи и уехать.

Я повернулась и почти бегом бросилась в хозяйскую спальню.

Повышенные голоса доносились из коридора, но я не могла точно услышать, о чем они спорили. Я решила, что это не очень красиво. Что они часто ссорились, хотя и были сливками общества, как крем на торте.

Кстати о креме…

Мне нужно было кое-что купить.

Замороженный крем способен исправить все. Целая туба замороженного крема.

Я проглотила слезы при этой мысли и выхватила оба чемодана из шкафа. Открыла и положила на кровать, принявшись яростно укладывать свои жалкие пожитки.

Я даже не стала тратить время на то, чтобы все вещи уложить правильно, как привыкла. Просто побросала их, надеясь, что как-нибудь смогу закрыть чемодан.

Уволена.

Меня уволили.

У меня дрожали руки, когда я вытащила туфли и бросила их в сумку. А потом я уже не могла сдерживать слезы. Черт, я не хотела показаться таким слабаком. Плакать из-за потерянной работы. Но, боже, это была работа, которая мне очень нравилась, и я хорошо с ней справлялась. И она давала мне возможность писать, когда я хотела, а также путешествовать. Эта работа помогла мне выбраться из Чарльстона и оторваться от семьи. Это была идеальная работа, которую я так хотела и так ждала, чтобы писать.

Теперь ее не будет.

И я почувствовала, как что-то оборвалось у меня внутри.

Внезапно я оказалась на коленях перед кроватью, чемоданы были разложены передо мной. Слезы рекой катились по щекам. Рыдания сотрясали все тело. Руки вцепились в пододеяльник.

Мне хотелось закричать, кричать и кричать. Но я не могла этого себе позволить, мэр все еще была в коридоре. Я не доставлю ей такого удовольствия.

Конец света еще не наступил. Это я точно знала. Я рационально понимала, что могу решить, что мне делать дальше. Но будущее казалось таким мрачным. Я только что упала с обрыва на краю мира, и меня несло вниз по спирали. Ужас был не в приземлении, а в свободном падении. В том, что я не знала, где приземлюсь в конечном результате.

И прямо сейчас я кувыркалась и конца этому не было видно.

Внезапно я почувствовала, как кто-то обхватил меня за талию, и тихий голос произнес на ухо:

— Шшшш.

Он заключил меня в объятия и крепко прижал к себе, а слезы продолжали литься. Он целовал мои волосы и гладил меня по спине, покачивая взад-вперед.

— Все будет хорошо, — успокаивающе бормотал он.

— Ты не... знаешь этого, — сказала я сквозь всхлипывания.

— Знаю. Я знаю, что так и будет. Все будет хорошо.

— Я ... потеряла работу. Я потеряла... все.

Он снова поцеловал меня в волосы.

— Я знаю. Мне так жаль, Нат.

— Мне даже... некуда податься.

— Ты можешь остаться со мной, — спокойно сказал он.

— А твоя мама не будет... злиться? — Спросила я, пытаясь вдохнуть полной грудью, так как почувствовала, что начинаю задыхаться.

— Мне наплевать, что она будет или не будет. — Он отстранился, чтобы заглянуть в мое красное, опухшее лицо. Вытер мои слезы и поцеловал меня в губы. — Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне. Мы сможем все решить вместе.

IV. НЕКОТОРЫЕ ВЕЩИ ЛУЧШЕ ОСТАВИТЬ НЕВЫСКАЗАННЫМИ

34. Натали

У меня было два чемодана с моим именем.

Именем, которое теперь ничего не значило.

Абсолютно ничего.

За эти годы оно имело определенное значение — дочь военного, пловчиха, завоевывающая призы, звездная студентка университета, наблюдатель за элитными домами, теперь мое имя не имело никакой ценности. Потому что мне пришлось снять не только все предыдущие звания, но и это тоже. Поскольку мое имя жестоко сорвали. Оставив меня голой, не стесняясь дав понять, кем я вообще была.

Единственное звание, которое я хотела себе оставить — писатель и известный автор был для меня такой далекой мечтой, что напоминал мираж. А мираж ведь что-то совсем не настоящее. Просто мечта глупой девчонки, которая уцепилась за нее, чтобы уцелеть, когда все вокруг рушилось. И даже сейчас, стоя голой, надеясь все же укрыться своим званием писатель, как плащом, мне казалось это неправдоподобно.

Я ввалилась в квартиру Пенна в Верхнем Ист-Сайде, толкая перед собой один из чемоданов. Он нес другой, держа Тотла за поводок. По дороге к нему домой мы почти не разговаривали. Он включил музыку одного из своих плейлистов на телефоне, я находилась в задумчивости, глядя в окно.

Слезы высохли. Головокружительное чувство давящей тревоги осталось. И что-то еще сжимало горло и удерживало меня на расстоянии.

Я бросила чемодан в гостиной, сняла куртку и упала лицом вниз на диван.

— Моя жизнь кончена.

Металлические маркеры на ошейнике Тотла звякнули, когда он бросился через комнату и прыгнул мне на спину. Потом подполз ближе и лизнул меня в лицо.

— Да, да, знаю. Я буду любить тебя. — Я прижимала его к себе, пока он не плюхнулся на диван и не начал пыхтеть.

Пенн стоял, положив руки на спинку стула.

— Твоя жизнь не кончена.

— А ощущается, что именно так.

— Мы можем все исправить.

— Мы? — Спросила я, изогнув брови. Я отпустила Тотла и села. — Невозможно уже исправить, Пенн. Все кончено. У меня нет работы. Мне негде жить. У меня ничего нет.

— Мы можем попытаться уговорить мою мать изменить решение.

Я фыркнула.

— Твоя мать никогда не изменит свое решение по поводу меня.

— Ну, может не по поводу твоей работы, но мы могли бы попросить ее не звонить в агентство. Тогда они тебе смогут предложить другую работу в другом месте, — с надеждой сказал он.

Для реалиста Пенн был настроен невероятно оптимистично.

— Скорее всего она уже позвонила. Все кончено. — Во мне кипела ярость. — Все, над чем я трудилась последние полтора года, просто исчезло. Пуф!

— Я знаю. Извини. Я не ожидал, что такое может случиться.

— Конечно, не ожидал. Почему твоя мать вообще приехала в летний коттедж?

Он нахмурился, будто этот вопрос не приходил ему в голову. Ярость отразилась на его лице, а затем исчезла.

— Даже не знаю. Вообще-то она не собиралась.

— Как ты думаешь, если бы она собиралась, я позволила бы тебе остаться хотя бы на сегодня? — Рявкнула я.

— Эй, я пытаюсь помочь. Я хочу во всем разобраться. Подумай, как нам спасти положение.

— Мы не можем ничего спасти, Пенн. У меня нет рычагов, на которые я могла бы нажать, чтобы исправить уже случившееся. И ты ничем мне не поможешь, — сказала я ему. — Это не та проблема, которую можно решить деньгами.

Его глаза округлились.

— Что ты хочешь сказать?

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Как бы ты ни старался избавиться от своих корней, ты останешься с ними, с теми деньгами, которыми так привык пользоваться, чтобы решить любую проблему. Ты можешь удалиться из Верхнего Ист-Сайда, но ты не сможешь удалить Верхний Ист-Сайд из себя. — Я обвела руками его комнату в качестве доказательства, позволяя своему гневу выйти наружу.