Бессердечное богатство (ЛП) - Линде К. А. - Страница 44

— Ну, большинству детей читают на ночь детские сказки и стишки. Я же выросла на гороскопах и рассказах о созвездиях.

— Это удивительно.

— Э, — сказала я, пожимая плечами. — Моя мама действительно увлекается Нью-Эйджем. Отсюда и ритуальное сожжение, на которое ты так бесцеремонно вторгся. Независимо от того, чем ты занимаешься... некоторый негатив все же умудряется оставаться с нами. К тому же в колледже я сдавала экзамен по мифологии.

Он рассмеялся.

— Держу пари, что так оно и было. Это действительно интересно. Не могу даже себе представить, чему ты научилась у нее. Можешь читать по моей ладони, гадать на картах Таро или может заглядывать в хрустальный шар?

— Ух ты. Чтение хрустальных шаров — это серьезная работа. — Я хихикнула, наблюдая, как Пенн настраивает телескоп для себя. — Но да... наверное, могла бы прочитать по твоей ладони, а карты Таро давно не брала в руки. Люди обычно злятся, когда я читаю для них расклады. Я предсказываю много смертей.

Он фыркнул.

— Ты что-то с чем-то.

— Факт.

— Вот, посмотри на это. Я думал о тебе, когда искал.

— Куда мне смотреть?

— Вот такой полукруг звезд, — сказал он, указывая мне на него. — Это корона Бореалис, и она должна быть короной.

— Ты знаешь эту историю? — Спросила я.

— Знаю. А ты?

Я улыбнулась ему в ответ.

— Все равно расскажи мне. Я хочу знать, почему ты выбрал эту корону для меня.

— Ну, насколько я помню, когда Тесей победил Минотавра, он сбежал с дочерью того парня.

— Ариадной, — вставила я.

— Да. Но Тесей оставил ее, и она плакала от отчаяния. Но ее встретил Бог и влюбился в нее. Он подарил ей корону, и она бросила ее в небо, когда они поженились.

— Я люблю счастливые концовки, — сказала я. — Это не типичная для тебя трагедия. Так вот почему ты подумал обо мне?

— Я думал о тебе вот почему. — Он достал из кармана пиджака тонкую синюю коробочку и протянул ее мне.

— Гм... что это?

Синяя коробочка от Тиффани. Черт возьми. Какого черта?

— Открой и посмотри.

— Ух…

— Да.

Он открыл коробку и протянул ее мне. Внутри лежала серебряная цепочка с кругом на одном конце, на котором было написано «Тиффани и Ко» и Нью-Йорк на замке на другом конце, который соединялся с кругом. А на цепочке висела изящная серебряная корона.

Корона под стать созвездию, которое я только что отыскала в ночном небе.

26. Натали

— Я не могу это взять, — тут же заявила я.

— Можешь.

— Если это часть твоего извинения, то это уже слишком.

— Это не извинение, Натали.

Пенн достал цепочку из коробки, взял мое запястье и надел на него. Корона свисала с моего запястья, и это было прекрасно. Я никогда в жизни не думала, что у меня будет что-то от Тиффани. Понятия не имела, почему приняла подарок.

— Тогда... что? — Удалось мне выдавить.

Я безуспешно пыталась убедить себя бросить его, потому что мое сердце слишком стало переживать. Я не могла понять причину его подарка.

— Для меня наши отношения не случайны, — ответил он.

— Что? — Я перевела взгляд с прекрасного браслета на его голубые глаза.

— Да. Для меня они никогда не были ничего не значащим сексом.

— Но... я думала, ты хочешь, чтобы все было просто между нами.

— Ты сама это предложила после нескольких недель попыток избегать меня. Я не собирался отказываться. Я согласился с твоими условиями, потому что не хотел тебя отпугнуть. Но я больше не хочу притворяться.

— Так... чего же ты хочешь?

— Я хочу быть с тобой, Нат.

— Ты хочешь.. быть... со мной, — не понимая, повторила я.

— Да. Тогда в первый раз я все испортил. Мне не следовало отпускать тебя в Париже.

— Тогда зачем сбежал? — Выдохнула я.

Я с трудом понимала, что он говорит. Все это казалось слишком сюрреалистичным. В ушах у меня стоял звон. Что-то подсказывало, что такое невозможно. Парни вроде Пенна Кенсингтона не хотят таких девушек, как я. Не важно, что нам хорошо было вместе. Не важно, что секс был совершенно невероятным. Неважно, что у нас совпадали интересы.

Я ненавидела признавать, но видела больше смысла в его поступке, когда он бросил меня в тот день в Париже, чем то, что он говорил мне сейчас.

— Я был двадцатитрехлетним идиотом.

— Очевидно, — ответила я. — Я имею в виду... ты занимался со мной сексом, а потом бросил. Мне было восемнадцать, ты лишил меня девственности, а потом исчез. Можешь себе представить, что я чувствовала тогда?

Глаза Пенн округлились от шока.

— Подожди... что ты только что сказала?

— Мне было восемнадцать, — сказала я, понимая, что сказала ему то, что поклялась себе не говорить.

— Ты была девственницей?!

— Я хотела сказать…

— Натали?

— Да, была.

— Почему ты не сказала тогда мне?

— Эй, не обвиняй меня!

— Я не обвиняю. Просто не могу в это поверить. Неудивительно, что ты так злилась на меня все эти годы. Как ужасно закончилась для тебя эта ночь!

— Ха, — сказала я невесело. — Это была только половина дела. Ты велел своей горничной выгнать меня, а она назвала меня мусором и выгнала на улицу.

— Я никогда ничего подобного ей не велел, — сказал он в шоке. — Я даже не виделся с ней перед отъездом.

— Неужели? А она так все представила, что ты велел ей так со мной поступить.

— Я почти ничего не помню о том утре, — сказал он. — В основном просто, как сел в самолет и полетел домой.

— Зачем? — Я с нетерпением ждала ответа сейчас, как и все эти годы. Мне было мало, что Пенн заявил, что он хочет меня. Я должна была выяснить все. Не зная всей правды, не могла сказать могу ли я доверять ему, чтобы сделать следующий шаг. — Почему ты улетел?

Пенн уставился в пол и потер затылок, прислонился к стене веранды, вздохнул и посмотрел на меня.

— В то утро умер мой отец.

У меня отвисла челюсть.

— О боже мой!

— Я должен был разбудить тебя и все рассказать. Но все было как в тумане. Я прыгнул в самолет и улетел.

— Ты не должен извиняться за это.

Мое сердце бешено колотилось, когда я вспоминала все, что произошло той ночью теперь уже с новой информацией, которая меняла почти все. Да, он все еще был придурком за то, что не разбудил меня и не сказал, что улетает. Дерьмовый поступок с его стороны. Но... если бы мой отец умер, я бы, наверное, тоже не разбудила его, мне просто было бы не до этого. Я так долго на него злилась. А теперь все свелось к этому моменту.

Я отпустила гнев. Отпустила недоверие. Отпустила все.

Затем я подошла и поцеловала его.

Он наклонился ко мне, его губы были мягкими и манящими. Никакой непринужденной игривости, которая была у нас в последние две недели. Поцелуй был глубже, лучше. В сто раз интенсивнее.

Его руки обвились вокруг моей талии, притягивая наши тела друг к другу. Мои пальцы запутались в его волосах. Его рука впилась мне в поясницу. Мое тело мгновенно отреагировало на его прикосновение, на мягкую ласку его языка с моим. На то, как он двигал им, подразнивая мою нижнюю губу, а потом зажал ее между зубами.

Я тихонько застонала от этого прикосновения.

Он отстранился и прижался своим лбом к моему.

— Значит ли, что ты примешь браслет от меня?

Я рассмеялась.

— Да, пожалуй, приму.

— Хорошо. Значит ли, что мы больше не занимаемся случайным сексом?

— А мы когда-нибудь им занимались?

Он прикусил мою нижнюю губу и усмехнулся.

— Хорошо.

Затем поднял меня на руки и понес через весь дом в спальню.

— Мы не могли там заняться сексом, а? — Предложила я, когда он пинком захлопнул за собой дверь.

— Там слишком холодно для тебя голой. — Он поставил меня на ноги перед кроватью. — А я хочу, чтобы ты была совершенно голой.

— Ты должен мне по меньшей мере дважды, — напомнила я ему.

— О, я помню. — Он бросил пиджак на пол. — Сначала медленно и ровно. А потом резко и быстро. Именно так, как тебе нравится.