Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Придурков всюду хватает - Дериева Регина - Страница 1


1
Изменить размер шрифта:

Регина ДЕРИЕВА

ПРИДУРКОВ ВСЮДУ ХВАТАЕТ

ПРИДУРКОВ ВСЮДУ ХВАТАЕТ

Дураков на свете больше, чем людей.

Генрих Гейне

Придурков, конечно, всюду хватает, и, с одной стороны это хорошо (на всякую дурость ум найдется), но с другой, кроме возведения Китайской или там Иерусалимской стены, они еще многими другими пакостями занимаются… Книги сжигают, мощи святые употребляют не по назначению. А это, сами понимаете, вредно сказывается и на их и на нашем здоровье и умственном коэффициенте. В центре Нью-Йорка такой придурок тебя сразу начинает пытать:

— Ну-ка, признавайся, какие десять великих людей (понимай: придурков) изменили твою бездарную жизнь?

А в центре или на окраине Стокгольма какая-нибудь рыжая бестия вцепляется в беззащитную перед стихийными бедствиями глотку и вопит:

— Я женщина импульсивная! Так что живее отвечай, знаешь ли ты батюшку Андрона, с которым я познакомилась при не выясненных до конца обстоятельствах и которому стольким обязана, что хочу незамедлительно найти, чтобы отблагодарить его на всю жизнь. Ты там в этих аббатствах часто бываешь, так что давай, колись: где он, как туда проехать и в какое время спать ложится?

И что ответишь на это?.. Еще предки нас пугали: «От черта крестом, от медведя пестом, а от дурака ничем». Вот я и выдавливаю со страхом:

— Помилуйте, господа, вы, наверно, меня с кем-нибудь перепутали!

Но нет, не перепутали они меня ни с кем, потому что тут же начинают убивать презрением и труп мой, не научившийся жить по-человечески, сбрасывают в Гудзон с достопримечательного моста Таппан Зи. Да и после этого они не успокаиваются, а поют что-то невразумительное типа: «Я опущусь на дно морское, я поднимусь на небеса, лишь бы доказать, что ты дерьмо собачье и всеобщий враг».

Придурков всюду хватает, придурки требуют к себе самого пристального внимания. Вот ты живешь в Авгиевых конюшнях, нисколько не чувствуя себя Гераклом, и кропаешь путеводитель по этим самым конюшням, чтобы не захлебнулись в испражнениях те, которые окажутся впоследствии на твоем месте. Я, конечно, надеюсь, что к тому времени придурков станет поменьше. Я надеюсь, что они, выбирая себе по вкусу орудия производства, перестанут так старательно соответствовать эволюции и поминать меня недобрым словом. Хотя, по-видимому, зря надеюсь.

В любое время люди одинаковы своими одинаковыми чувствами и поступками, приводящими к одинаковым результатам. Следовательно, достаточно лишь подставить любое историческое событие под неисторическое действие любого персонажа, и вот он уже незамедлительно становится Иваном Грозным, Калигулой или еще какой-нибудь пакостью, которая, к счастью, non perpetue sub luna [1] , под липой и под грандиозным механизмом власти с его степенями свободы.

Но даже те из них, которые осознают свою недолговременность, обязательно требуют пояснений. Весь этот псевдоисторический конклав заставляет меня оправдываться и подбирать слова, потерянные мной при перемещении с Востока на Север и с Юга на Запад.

Всю жизнь надо оправдываться. Нельзя, например, просто сказать, что я захотела стать Василием Скобкиным и стала им. «А почему захотела? Отчего стала? Кто разрешил?» Трибунал, затаив зловонное дыхание, ждет, а я придумываю ответ: «Чтобы жить обыкновенно. Чтобы фиолетовые жизненные обстоятельства не натирали мне мозговые мозоли. Чтобы делать, что хочу!» Но трибунал уже заранее все решил и вот на бенгальском наречии тигров или на бабаягском языке оглашает вердикт.

Пусть Скобкин со своим лучшим другом Маликом Джамалом Синокротом падут смертью храбрых, и тогда, может быть, члены придурочного трибунала придут поздравить их с днем смерти, пусть! Считайте, что Василия уже нет, Малика уже нет, считайте, что они отдали за меня жизнь в самом прямом смысле слова. Должна была я, но погибли они. Один в центре шведской столицы, другой в Рамалле, заслонив своим телом Арафата. Один возле явочной квартиры какой-то сволочи на Кунгстрэдгордсгатан, недалеко от памятника Карлу XII, а другой защищая одному ему известные ближневосточные идеалы. А я вот продолжаю жить и не хочу больше оправдываться, потому что жизнь моя принадлежит не трибуналу, общее лицо которого при виде меня, свободно разгуливающей по Пикадилли, превратилось в Иудейскую пустыню, а тому единственному и триединому, в кого я бездоказательно верую.

Прощай, Вася! Прощай, Малик! Вы были мне ближе, чем я сама себе. Но теперь я оставляю вас наедине с читателем. Не жалейте его! Влезайте под него, как Ромул и Рем под свою Капитолийскую вскормительницу! Вгрызайтесь в его горькие сосцы, не давайте ему покоя! Напомните ему, что всё с колеса началось или с яблока. Вот и катитесь вместе с ним на все четыре стороны, не уставая повторять, что знание о боли и само ощущение боли — явления разного порядка, даже если они и воспринимаются одновременно. А если читателю всего этого не захочется, если он так уж боится ударить лицом в грязь, то пусть себе ходит по асфальту собственных одноразовых фантазий, нюхая пятки, подмышки и другие жизненно важные части своего обожаемого и бесценного тела.

СОЧИНЕНИЯ ВАСИЛИЯ СКОБКИНА

ЗАПИСКИ ТРОЯНСКОГО КОНЯ

В КОНЦЕ КОНЦОВ, ЧЕЛОВЕК МОЖЕТ РАДОВАТЬСЯ ТОЛЬКО СУТИ ВЕЩЕЙ

Все истории давно рассказаны, все песни спеты, все слова стерты… Но люди продолжают жить, и никто не возмущается, что все жизни прожиты. Что все жизни прожиты, все дома выстроены, и с архитектурой, похоже, покончено навсегда…

Итак, живет человек и что-то там читает, а может, и не читает вовсе, потому как бессмысленным кажется ему это занятие… Не читает, не поет, слов не употребляет, а если и употребляет, так только матерные. Но ведь живет!.. Так жить ему или не жить? Честно говоря, не знаю, тут разобраться надо…

— Это я, — говорю, — Скобкин, твой сосед по лестничной площадке… Открывай, — говорю, — дядя Степа Шумаков, тут разобраться надо…

— .. …. ….! — отвечает сосед из-за двери.

— Так дело не пойдет, — говорю. — Ты мне лучше поведай свою боль, которая тебя, дядю Степу Шумакова, заставляет так грязно выражаться!.. Мы вместе найдем выход, отыщем лекарство…

— .. ……. ….! — перебивает сосед из-за двери.

— А хочешь, — говорю, — я тебе вслух почитаю? Или спою…

— … …….! — отвечает сосед, а дверь, сволочь, не открывает.

Ну, думаю, …., сейчас я тебе выдам!

— .. ….. ………..! — говорю.

— .. …! — отвечает.

Открывает дверь, выходит на лестничную площадку… Воняет от него водкой и щами… Глаза у него на мокром месте, сопли текут…

— Ты чего, — говорит, — Вася, материшься?.. Не ожидал, — говорит, — от тебя подобного… Нонсенс, — говорит, — какой-то… Не знал, — говорит, — что ты, Вася, монстр… А хочешь, расскажу тебе что-либо? Или почитаю… И боль твоя, Вася, утихнет. Утихнет, Вася, твоя боль, и тогда я разберусь, что с тобой делать и стоит ли тебе дальше жить…

— Все истории… — говорю я.

— Все песни… — говорит дядя Степа Шумаков.

— Все слова… — говорю я.

— Все… — говорит он.

И так мы говорим, говорим, говорим, а договориться до сих пор не можем.

ЧЕЛОВЕК ЕСТЬ ТО, ЧТО ВСЕ МЫ ЗНАЕМ

Все зависит от того, с какой мерой искренности ты скажешь о тех или иных вещах, каким смехом зальешься, какими слезами заплачешь. А деньги тут ни при чем, и вообще ничто ни при чем, потому что нет меры искренности. Вот и я, легко впадающий в доверие рассказчик, не раз страдал от лживости героев. Хотя старался относиться к ним по-человечески, а не так, как они этого заслуживают.

Пирожных в доме не было, так что жрали пряники. А когда пряники кончились, Козюра сказала:

вернуться

1

Не вечна под луной (лат.).