Долг чести (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 26

В принципе, укрытие неплохое, пусть видно меня, километров на пять с двух сторон, ещё с двух сторон виноградники прикрывают, но зато с воздуха не обнаружить. Я решил дождаться тут темноты, пока вокруг тихо, никого, вот и пережду. Так что снова принёс сухих веток, под деревнями немного, видимо кто-то собирает, но было. Снова бездымный костерок, и вот так кипятил воду в двух котелках и сливал во фляжки, оставляя их в машине остывать. Все шесть заполнил. Седьмая офицерская с чаем. Спать хотелось, но пока пересилил себя. Доел рыбных консервов и галет, и начал потихоньку зарядкой заниматься. Может и рано, но я хотел этому телу быстро вернуть физическую форму, и даже улучшить. Я бы сказал, многократно. М-да, а лекарства пока не действуют, бегал в виноградник, удобрял. А так, когда наступило время обеда, по местному времени, я покушал, сварил мясной похлёбки. Там ещё на три раза осталось в котелке, и решил, что стоит всё же выспаться. Ночью я спать не планировал. А сделал так, поставил растяжки, благо в одном из рюкзаков нашёл рыболовные снасти с леской, качественные, видимо сержант, а это был его рюкзак, был большим любителем рыбалки, и вот установил растяжки. Метрах в двадцати от машины, чтобы осколки особо её не повредили. Во внедорожнике я обнаружил тюк маскировочной сети, пустынной расцветки, и накинул на машину, расстелив, получился песчаный холмик под деревом. Сам устроился в винограднике, укрывшись камуфлированной накидкой, тоже песчаной расцветки, и вскоре уснул. Если к машине подойдут, я услышу. Уснул сразу, впервые перед сном чувствуя приятную сытость. При мне был автомат, ещё пистолет в кобуре, с пулемётчика снял, в рюкзаке припасов на пять дней. Это если машину найдут, да кто угодно, поэтому смог бы уйти, имея при себе хоть что-то.

К счастью, машину так и не обнаружили. Проснулся я, когда окончательно стемнело. Оставив не собранным место лёжки, прогулялся к машине, там осмотревшись, похоже на горизонте кто-то на ночёвку встал, видны отсветы костра. Сняв растяжки, аккуратно, чтобы самому в темноте не подорваться, в отличии от Ивана, Вершинин не был ночным охотником и видел ночью плохо, хотя днём зрение даже лучше, чем у Ивана, не зря его в школу борт-стрелков отправили. Потом я аккуратно стянул маскировочную сеть, сложил и скатал в тюк, который с трудом приподняв, забросил в кузов. Проверив машину, та в порядке, вернулся к лёжке и сняв крышку с котелка, иначе за день живность в похлёбку попадет, доел её. Пусть холодная, зато сытная. Ну и галет. В рюкзаках их восемь пачек не початых, и пять уже вскрытых. Вот вскрытые и доедал. Ну и лекарства принял, включая витамины. Похоже, помогает, поменьше бегать стал, хотя ем больше. Ну и помыл руки с мылом до и после еды.

Далее, собравшись, дошёл до машины. Там, подсвечивая фонариком, отложил в один рюкзак то, что я с гарантией с собой беру, ну и что на продажу. После этого запустив двигатель, тот в тишине неприятно громко затарахтел, закончил собираться, и сев за руль, покатил в сторону костра. Думаю, это караван, на дороге встал. Вроде времена уже такие, немалые, а караваны торговые, с верблюдами и лошадьми, до сих пор ходят. Да и потом будут ходить. И я не ошибся, именно караван. Фары я включил подъезжая, проехал мимо охраны, немалой, что сторожили верблюдов и лошадей, явно опасаясь, что их уведут, и подкатил к шатрам, встав по требовательному взмаху руки часового. Я свернул с дороги, так что караванщики поняли, именно они и интересуют меня. Заглушив хорошо потрудившийся двигатель, я покинул кабину, перекинув автомат на живот, если что, от живота очередь дам, меня вот так просто не возьмёшь. От шатров, там сидя на ковре, купец кушал плов, по запаху понял, подошёл один из его приближённых:

- Что чужак желает? - спросил тот, видя что я один. Спрашивал на английском, пусть и плохоньком. Видимо определил принадлежность машины, тактические знаки на ней остались, закрасить было нечем.

- Хочу продать уважаемому человеку машину и оружие, - сообщил я на арабском, за столько лет в других телах я изучил несколько языков, арабский был среди них. - Всё взято с бою, мои трофеи.

- О, вы отличный воин, Шариф бей будет рад с вами поговорить и услышать увлекательную историю вашего сражения, - ответил тот на арабском. Похоже, со мной общался толмач купца.

- Благодарю.

Меня сопроводили к главе каравана, он оказался с земель Сирии. В этой истории Турция тоже распалась после Первой Мировой, потеряв изрядно земель, Франция взял под свою руку часть, как раз сирийцев, а они не объявляли войну России. Уже легче. Поздоровавшись уважительно, я представился и меня усадили рядом с караванщиком, выдав плошку с пловом. Перед этим тарелку с водой, помыть руки, что я и сделал. Ел руками, так было принято, сворачивал ещё горячий плов в шарики и ел. Мы пока не общались, сначала приём пищи. Для меня, скажу честно, слишком жирная пища, но отказать, обидеть караванщиков, а я этого не хотел. К машине не подходили, но с интересом поглядывали, то что я хочу её продать с всем содержимым, уже было известно. Хозяин каравана, он в Царьград шёл, его турки снова в Стамбул переименовали, сам тот из Дамаска, явно не собирался отказываться от сделки.

Когда закончили с пловом, потом были фрукты, виноград и персики, и попили зелёного чая из небольших пиал, я и описал как захватил машину, ну и то что я из плена сбежал. Это да, тоже сообщил. Кстати, об этом было известно, караванщики тоже слышали. Потом перечислил что есть в машине. Оказалось, у купца Шарифа, хозяина каравана, были русские деньги, он раньше торговал с русскими в Царьграде, и даже порадовался, теперь он может отдать их мне. Две тысячи сто двенадцать рублей. На самом деле это даже не половина, но я кивнул, продано. Свои вещи, рюкзак и винтовку со снайперским прицелом, я уже снял. Остальное теперь принадлежало караванщикам. Те быстро всё распотрошили и изучали, вертя в руках. Шариф был доволен. Я его предупредил что тут с проданной техникой и имуществом могут быть проблемы, но тот отмахнулся, как незаметно переправить покупку с содержимым в Сирию, тот знал. Вскоре действительно во внедорожник сел один из его людей, ещё двое в кузов к пулемёту, запустили мотор и укатили по дороге. Не знаю куда, но предполагаю в надёжное место, где машина отстроиться. Возможно недалеко, раз лошадей с собой не взяли. А нет, взяли, один всадник, привязав трёх верховых, поскакал за ними следом, а купец на радостях подарил мне дорогой кинжал с каменьями на рукоятке и ножнах. Чёрт, да он стоит в два раза больше чем то, что я продал. Только продавать его не буду, подарок от души, оставлю на память. Да и лезвие отличное, дамаск. У меня такой был, пропал в рюкзаке Ивана, наверняка в той лодке нашли.

Задерживаться я не стал, купил у караванщиков осла, обменял на наручные часы, попрощался с ними, хорошие люди, навьючил на ослика свои трофеи и винтовку, при себе только разгрузку и автомат оставил, даже офицерскую сумку на него повесил, и потянув за повод, энергичным шагом направился прочь. Причина, почему я продал технику и оружие, находясь в центре Турции, была веской. На карте сбитого лётчика указаны все аэродромы, что английские, что турецкие, вот турецкий аэродром находился всего в двадцати километрах от меня, у окраины небольшого городка. Там железнодорожная станция была. Туда и решил направиться. Также я замаскировался. Снял с себя всю одежду и обувь, и надел купленную у караванщиков, обменял на вторую пару часов. Было чистое исподнее, шёлковое, серый халат, туфли с длинными носками, два шемаха и красная феска, всё надел, кроме фески, спрятав пистолет под одежду, и всё, я безобидный путник. Оружие замотал в коврик, я его тоже приобрёл, спать мягче будет. Пока темнота, на халат нагрузку и накинул, автомат на плече, если что скинуть и спрятать можно быстро, и вот так направился прочь. На машине двадцать километров, это не много, а вот пешком, это да, немало. Да ещё в моём состоянии, однако я лучше двое суток на время пути потрачу, чем напорюсь на засаду или поисковую группу. А так на меня не обратят внимание. Кстати, санитарную сумку с лекарствами я взял с собой, там хватит на полный цикл лечения. Да и перевязочные есть, мало ли пригодятся. Не хотелось бы, но загадывать не хочется.