Ныряльщица - Эльденберт Марина - Страница 18

Я хмурюсь.

— Вирна Мэйс.

— Да, Вирна Мэйс, — повторяет Н’эргес, а потом указывает в зал, где между столиков с гостями снуют официантки. — О ней?

Свет слегка приглушен, чтобы сделать акцент на сцене, но среди девушек трудно не заметить ярко-голубую шевелюру синеглазки.

— Что она здесь делает? — спрашиваю я скорее у себя, чем у въерха, но он отвечает.

— Работает.

— Разве вы ее не уволили?

Раздражение выплескивается вместе с вопросом. Значит, я тут стараюсь вернуть ей работу, а она уже ее вернула. Сама.

— Мы пересмотрели свое решение и дали ниссе Мэйс второй шанс. Вы хотите, чтобы мы ее уволили?

— Что? — Я слежу взглядом за Вирной, которая лавирует между столиками, удерживая на ладонях сразу два подноса, и поэтому до меня не сразу доходит вопрос Н’эргеса. — Конечно, нет! Я рад, что вы передумали.

Он снова жестко улыбается. Из-за этой незримой снисходительности хочется послать его к едху.

Вирна ускользает из поля видимости, и я интересуюсь:

— Я могу с ней увидеться?

— Зачем?

Так я тебе и ответил!

— Хочу извиниться за тот вечер.

А заодно кое-что спросить. И не завтра, когда придется разыскивать ее по всему Кэйпдору — сейчас.

Лицо Н’эргеса становится хищным, сквозь вежливость понятно, что моя идея ему не нравится.

— Персоналу запрещено отвлекаться на личные разговоры во время работы.

— Тогда я сниму ложу, и хочу видеть Мэйс своей официанткой, — заявляю я, складывая руки на груди.

— Вы помните о наших правилах, ньестр К’ярд?

Помню. Если Вирна швырнет в меня подносом — она снова лишится работы, а если я швырну подносом в Вирну, то лишусь членства «Бабочки».

— Мое желание как-то противоречит правилам клуба?

— Нет, — качает головой въерх. — Просто вы наш новый гость, и я хотел быть убедиться, что вы о них помните.

Я киваю и наконец-то избавляюсь от общества этого типа: меня провожают в одну из свободных лож. Не в ту, в которой мы с друзьями были в прошлый раз. Эта поменьше, но для одного-двух гостей в самый раз, и поближе к сцене, где танцовщицы в ярких костюмах показывают чудеса акробатики на шпильках. Меня словно на миг отбрасывает в тот вечер, когда мы пришли сюда с Харом и Кьяной, и с этой пискучей Джослин, которая оказалась очень даже ничего девчонкой.

Друзья.

Теперь у меня их нет.

Зато есть странные отношения с Мэйс.

Мои мысли прерывает не то вздох, не то тихое «ой» со стороны двери.

Оборачиваюсь, и успеваю заметить удивление в глазах Вирны. Но она быстро берет себя в руки и улыбается.

— Добрый вечер! Меня зовут Вирна и весь вечер я буду вашей официанткой. Что бы вам хотелось выпить или перекусить?

Сейчас Мэйс совсем не напоминает девчонку, которую я знаю. На ней нет диковинного наряда бабочки, как в прошлый раз, но форма официанток обтягивает ее стройную фигуру сильнее кэйпдорской и подчеркивает красивые ноги и грудь. В рамках приличий, но в горле немедленно пересыхает и действительно хочется выпить. Или усадить ее себя на колени и…

Вот только от стандартной и явно старательно заученной фразы меня окатывает новой волной раздражения.

— Я помню как тебя зовут, синеглазка, — хмурюсь я. — Почему ты не сказала мне, что тебя взяли обратно на работу?

— Извините, нам запрещено отвечать на личные вопросы. Хотите, я помогу вам выбрать закуски и напитки?

— Я здесь не из-за выпивки!

Взгляд Мэйс скользит по полу, стене, стеклянной перегородке, но не задерживается на мне даже на мгновение. Она рассматривает все, что угодно, а я рассматриваю ее. И пришедшая в голову догадка мне совсем не нравится.

— Здесь стоит прослушка?

Вообще-то в договоре для постоянных гостей написано, что в ложах установлены камеры, показывающие лишь картинку, не звук. И если это не так, то у меня есть много вопросов к «Бабочке» и к ньестру Н’эргесу в частности.

— Нет, — отвечает Вирна. — Она есть везде, кроме лож.

— Тогда какого едха ты не отвечаешь на мой вопрос?

Мэйс наконец-то смотрит на меня, и вместо улыбки в ее глазах на мгновение сверкают знакомые воинственные искорки. Которые, впрочем, очень быстро гаснут.

— Потому что вы посетитель «Бабочки», а я ваша официантка.

Вот заладила!

— Тогда принеси мне две банки «Лавы».

Это единственный напиток, который я могу пить, будучи за рогаткой. А еще в закрытую банку нельзя плюнуть.

— Это все?

— Да.

Мэйс вылетает из ложи, а я сажусь на диван, достаю тапет и нахожу свод правил «Бабочки». Мне скинули его, как только впервые переступил порог клуба. Страниц здесь не меньше, чем в правилах Кэйпдора для калейдоскопников, но я провожу пальцем по экрану, выделяя зеленым нужные пункты.

Думал, что Вирна будет ползти как черепаха-ерту по берегу, только чтобы подольше меня не видеть, но она возвращается достаточно быстро и ведет себя безукоризненно. Для официантки. Она наклоняется и расставляет банки с «Лавой» на низком столике, и со своего места я могу рассмотреть край ее нижнего белья.

Мэйс делает это не специально, я знаю, потому что выпрямляется она достаточно быстро. В ее жестах нет призыва, но в меня будто молния ударяет. Во всем теле вспыхивает огонь и становится очень жарко.

Я на миг отворачиваюсь, но помогает не очень. Перед глазами стоит кромка белья, подчеркивающая светлую кожу, и воздух в ложе мгновенно разогревается так, что мне действительно нужно что-нибудь выпить.

— Хотите что-нибудь еще?

— Нет, — отвечаю и указываю на банки с «Лавой»: — Присядь и выпей со мной.

— Я не могу…

— Можешь, — перебиваю ее я. — В правилах клуба сказано, что я могу угостить официантку безалкогольным напитком. В качестве комплимента.

Вирна замирает, а затем расправляет плечи и решительно тянется за банкой.

О нет! Еще раз подобного зрелища я не выдержу!

— Сначала присядь!

Получается слишком резко, и девушка едва не отшатывается в сторону, но потом послушно опускается на диван. Подальше от меня. Вот только изящность из ее движений куда-то девается, Вирна действует как марионетка, которую слишком резко дергают за нити. Открывает банку «Лавы» и давится первым же глотком.

— Эй, осторожнее!

Я тянусь, чтобы постучать по спине, но… Едх! Правила!

Поэтому приходится сбегать к кулеру в углу ложи, вручить Мэйс полный стакан с водой и ждать, пока она справится с кашлем.

— Что за… Как это вообще можно пить? — с искренним отвращением спрашивает она. Таким комичным, что я с трудом сдерживаю смех.

— Это же «Лава»! То есть название тебя не смутило? Никогда не пробовала?

Она кривится и качает головой.

— Нет. Почему она такая острая?

— Ее добывают из коры дерева Бай, и это любимый напиток всех въерхов.

— У вас очень-очень специфический вкус.

Я смеюсь, а Мэйс порывается уйти.

— Эй, мы не закончили, — напоминаю я.

— Я не имею права говорить на личные темы.

— Вообще-то имеешь, если я этого захочу. Это указано в пункте восемнадцать и три. О тебе мы говорить не можем, значит поговорим обо мне.

Ее плечи напрягаются, и я спешу добавить:

— Для начала, я не знал, что ты не любишь «Лаву», Мэйс. И я здесь из-за тебя.

Вирна наконец-то смотрит прямо на меня, и в синих глазах плещется целый океан чувств. Хотел бы я знать, что она сейчас думает.

— Я хотел вернуть тебе эту работу, — продолжаю я. — Потому что из-за меня тебя уволили, но ты уверена, что хочешь работать здесь?

Я морщусь и обвожу взглядом ложу.

— Сюда тебя может пригласить любой.

Я читал правила: они не позволяют прикасаться к официанткам, но им вовсе необязательно к ней прикасаться, достаточно того, что они могут прикасаться к себе. Извращенцев полно даже среди въерхов, а Мэйс очень симпатичная. Особенно в этой одежде, с такой прической и яркой помадой на губах.

— Может, тебе найти более подходящую работу? Поспокойнее, с тем же уровнем оплаты. Мне ничего не стоит дать тебе хорошую рекомендацию.