Первый Император. Дебют (СИ) - Логинов Анатолий Анатольевич - Страница 39

Еще одним последствием этого события стал резкий рост заказов на револьверы «Смит-Вессон русский», причем не только в России, но и в Северо-Американских Соединенных Штатах. На волне популярности этой модели начали выпускаться даже усовершенствованные патроны 44 калибра[4] с бездымным порохом и полуоболочечной пулей.

Желтороссия, г. Харбин, август 1902 г.

Поезд, лязгнув буферами и шипя стравливаемым паровозом паром, встал. Причем выходная дверь второго, «царского» вагона оказалась точно напротив красной ковровой дорожки, расстеленной на перроне. На котором, кроме встречающих высокопоставленных лиц, выстроился почетный караул в новой полевой, свело-оливкового цвета, форме. Кроме караула, чуть в стороне стоял, поблескивая на солнце начищенной медью инструментов, полковой оркестр, громко грянувший мелодию «Боже, царя храни», едва открылась дверь вагона.

Под звуки музыки спустились на перрон один за другим сам император Николай, его флигель-адъютант граф Гейден, наместник Его Величества на Дальнем Востоке адмирал Алексеев и еще несколько человек. Стоявший первым среди встречающих генерал-губернатор Куропаткин, сделав несколько строевых шагов к императору, произнес короткий доклад. После чего начался церемониал встречи, сокращенный по сравнению с обычным регламентом ввиду ранения государя. Среди встречающих заметно выделялись черной парадной формой моряки во главе с адмиралом Дубасовым, назначенным, заодно с исполнением должности морского министра, командующим Тихоокеанским флотом. Кроме них, в глаза бросались среди сравнительно скромно экипированных армейцев, кавалергарды в блестящих парадных кирасах и парадных касках, с фигурками двуглавых орлов на них.

Как только церемония закончилась, встречающие и гости расселись по ожидающим их коляскам. И длинный кортеж в сопровождении гвардейцев-кавалеристов из недавно прибывшего кавалергардского полка и казаков устремился от вокзала к резиденции генерал-губернатора.

По прямой, как проспект, Вокзальной улице, коляски выехали на Николаевскую площадь со стоящим в ее центре собором Святого Николая, и развернулись к большому особняку за причудливой чугунной оградой, охраняемый несколькими постами восточно-сибирских стрелков. Этот особняки был резиденцией генерал-губернатора Северной Маньчжурии. В нем и расположились, вместе с генерал-губернатором, со своей небольшой свитой Николай и наместник на Дальнем Востоке адмирал Алексеев.

На следующий день в большом бальном зале особняка собралась практически та же компания, что и на перроне вокзала. Сверкая золотым и серебряным шитьем парадных мундиров, начищенной синью сторублевых «тимофеевских» сапог и блеском орденов генералы, адмиралы и их адъютанты, свысока поглядывали на одетых в полевую форму армейцев и бледновато выглядевших на фоне всей этой армейской мощи чиновников. И неторопливо размещались на заранее принесенных стульях и креслах. Сидения были расставлены полукругом перед возвышением, на котором во время балов размещался оркестр. Сейчас там стоял столик и несколько кресел.

Наконец из неприметной двери под грохот сдвигаемых стульев появился сам царь. Выглядел он совсем неплохо, хотя левая рука по-прежнему была замотана бинтами почти до плеча и висела, согнутая, в своеобразной люльке, закрепленной на перекинутом через шею беленом ремне. С ним шла его свита, включавшая, кроме вчерашних лиц, еще и Наследника престола в кавалерийской форме с палашом на боку и генерал-губернатора Куропаткина. Государь, милостиво ответив на приветствия, разрешил всем садится и, дождавшись, пока все разместятся, лично открыл совещание.

— Господа генералы и адмиралы, господа офицеры и чиновники! Поскольку все мы здесь собрались для решения важных для нашего дела вопросов, тратить время на пустые разговоры и политесы не будем. Посему всех прошу говорить кратко, по существу, без чинов. Отмечу, что война, о возможности которой говорили еще семь лет назад, началась, как всегда бывает на Руси, неожиданно. И мы оказались к ней не совсем готовы. Особенно наши главные, управляющие чины, штабы и департаменты. Посему, опыт первых недель войны учтя, порешили Мы создать единый штаб управления всеми военными и гражданскими делами на сей территории. И возглавить сей орган Ставку Главнокомандования собственноручно. Наместнику же Нашему быть при Нашей особе товарищем (заместителем) и заведовать всеми гражданскими управлениями. Вторым товарищем Нам назначаю адмирала Дубасова, коий будет командовать и Тихоокеанским флотом. Третьим товарищем, коий будет отвечать прежде всего за армейские дела, назначаю генерал-губернатора, генерал-адъютанта Куропаткина. Армейское и флотское командование остается на своем месте.

Общество сдержанно заволновалось столь неожиданным новостям. Многие из присутствующих полагали, что после покушения Император более не будет рисковать и удалиться в Европейскую Россию, оставив разбираться с «желтолицыми макаками» новоназначенного Наместника. Теперь же, пребывая в изумлении, многие из присутствующих гадали, что кроется за решением государя — желание лично отомстить азиатам или недоверие к сановникам, пусть и назначенным им на руководящие посты. А ведь от этого «важного» вопроса зависело и то, как следует себя вести с ними и государем, и как будут смотреться служебные и неслужебные взаимоотношения в глазах царя с возможными кандидатами на опалу. Впрочем, среди присутствующих были и такие, которых все эти «высокие материи» волновали слабо. Это были прежде всего армейцы и моряки, полагавшие, что «за царем служба не пропадет» и больше интересовавшиеся дальнейшим планом войны, чем размещением начальства на соответствующих рангу креслах. Тем более, как остроумно высказался буквально на днях прибывший вместе со сводной бригадой гвардии граф Стенбок-Формор.

— Пока снаряды рвутся днем и ночью, быстрей идут чины и ордена.

Так что офицеры, по преимуществу сидящие на вторых и третьих рядах стульев, больше ожидали, когда Государь озвучит цели и планы войны. Которая пусть длиться как можно дольше, чтобы успеть отличиться каждому из присутствующих. И чтобы никто не ушел обиженным, генерал-адъютант Куропаткин зачитал обобщенный план военных действий против Японии.

— До накопления сил предусматривается держать оборону на границе с Кореей… После получения превосходства на суше предусматривается наступление вплоть до разгрома высаженных войск… При этом флот, должен препятствовать усилению вражеских войск на континенте. А по прибытии второй эскадры — захватить господство на море и быть в готовности к высадке десантов… В первую очередь планируется захват Курильских островов и Цусимы…

Британская империя, Сэндригемский дворец, август 1902 г.

Несколько недель, как коронованный владыка крупнейшей мировой империи, раскинувшейся на четверть всей земной суши, сегодня демонстрировал окружающему миру, что он, подобно многим своим подданным подвержен популярной английской болезни — сплину. С мрачным видом, отнюдь не соответствующим неплохой, пусть и жарковатой, летней погоде, Его Величество бродил по дворцу, пугая слуг. Хотя они, надо полагать, вполне понимали настроение своего господина. Столько времени быть всего лишь наследником престола и перед самой коронацией вдруг слечь с аппендицитом… А в довесок к этому — получить оплеуху от буров, а затем — наглую русскую аннексию в Китае и вслед за ней — войну. Конечно, война между Россией и Японией была одной из целей английской политики уже несколько лет. Но не сейчас, когда японцы готовы к ней еще меньше, чем русские. Об этом говорили все прочитанные Его Величеством справки о состоянии армии и флота этой азиатской страны. Это наглядно показало маневрирование японских крейсеров во время подготовки к коронационному параду. Все европейские наблюдатели тогда отметили, что у берегов Ирландии оба японских крейсера при сильном приливном течении проскочили назначенные им бочки и опасно приблизились к берегу, рискуя серьёзной аварией.