На боевом курсе (СИ) - Малыгин Владимир - Страница 73

Шидловский выслушал мой рапорт, затягивать не стал, сразу же поздравил личный состав с выполнением поставленной нам задачи, лично каждому пожал руку. Дальше ничего обещать не стал, но и так понятно, что впечатлён.

Дитерихса со Смолиным увезли в госпиталь, мы же отправились отдыхать. Мы — это остальной экипаж, кроме меня и штурмана. Нам, увы, на разбор вылета. А потом ещё и плёнки проявят, снимки отпечатают, снова придётся собираться и… Да что «и». Работа такая. Игнат с Семёном тоже на отдых не поехали, так на аэродроме и остались. Нужно же присмотреть за оружейниками, проконтролировать чистку пулемётов, мешки от отстрелянных гильз очистить, да боекомплект пополнить в должной мере. Так что отдыхать у нас отправились Владимир и Сергей. Порывались остаться, но тут уж Игнат от помощи отказался. Да и правда, пусть хоть кто-то отдохнёт.

В оперативном отделе никого кроме нас и начальства. Все остальные экипажи давно прилетели и отчитались. Одни мы на дальняк ходили.

Пришлось немного подождать нашего генерала. Понятно, что лично докладывает в столицу о результатах вылета. Устал, ноги не держат. И ведь всё это время в кресле просидел, а вот так почему-то. И стулья в отделе есть, а не присесть — офицеры вокруг совершенно мне незнакомые. Кое-кого, правда, на постановке задачи видел, но и только. Да ещё и ниже полковника в кабинете никого нет. Стоим вчетвером одной кучкой, молчим. Вчетвером, это мы со штурманом и второй пилот Шидловского. Тоже со штурманом. Ждём.

О, зашевелилось начальство, топот ног из коридора услышали. И мы подобрались, вид бравый на всякий случай приняли. Хотя, какой он бравый. Комбинезоны у нас тёплые, зимние, единственное, что куртки на входе в отдел скинули. Но всё равно упарились. Жарко в штабе. Стоим, вытянулись, а морды распаренные у всех, красные, мокрые. И никуда ведь не денешься.

Одно утешение — Шидловский вошёл, а он ещё больше нашего употел. Даже борода пышность потеряла, местами седыми сосульками слиплась. Но сразу отметил, что выражение лица у нашего начальства дово-ольное.

Долго задерживать не стали. Выслушали отчёт, удивились количеству сбитых, но как-то так, между прочим, что ли. Подтверждения-то нет. Ну и что, что и с нашего самолёта, и с ведущего наблюдали взрывы в воздухе и падение немецких самолётов. Это не в зачёт. Да и ладно. Главное, что мы живы. Хотел, было, подумать, что и целы, да вспомнил о находящихся в госпитале и отказался от этой мысли.

А там и на долгожданный отдых отпустили. Генерал остался в кабинете вместе с остальным местным начальством, ну да у него работа такая…

Только успел помыться, побриться да переодеться в повседневное, как посыльный прибежал. В штаб вызывают, на постановку задачи. Вот тебе и отдых.

А в штабе суматоха. Дудоров с Шидловским уже на месте. Генерал Каульбарс приехал, лично задачу начальству поставил. Получается, я сам по себе, потому меня и вызвали озадачивать. К авиаотряду не отношусь, и к эскадрилье Шидловского никаким боком. Ну и отлично.

Короче, отдыхать не получится. Обиделся на нашу бомбардировку кайзер, решил отыграться. Сейчас все самолёты в воздух поднимают, и наши бомбардировщики тоже — будем перехватывать немецкие «Цеппелины». Кроме «Муромцев» больше никто не сможет столько времени в воздухе находиться. Остальным экипажам задача уже поставлена, один я остался неозадаченным, потому как совсем в другом месте нас разместили. Только было рот открыл, напомнить, что у меня двух членов экипажа нет, как Шидловский меня опередил. Выпустили моих орлов из госпиталя. Мол, ничего особо страшного нет. Мазью помазали, забинтовали и вперёд, на самолёт. Похоже, и впрямь все экипажи до последнего выгребают.

Единственное, так в самом конце разговора задержал меня и распоряжение довёл — после вылета нам придётся снова в столицу возвращаться. Всё равно делать нам здесь пока нечего. Бочки со смесью ещё не пришли, а бомбы и без нашего экипажа теперь есть кому бросать. Это не мои слова и не мои мысли. Это мне текст приказа на наш перелёт такими вот словами довели. Правда, доводил сам Шидловский, по бумажке зачитал, а в конце от себя добавил:

— Сергей Викторович, представление о награждении на ваш экипаж я отправил. А то, что вам в столицу приказывают перелететь… Думаю, заберут вас от нас. Да, вы же всё равно обязательно завод посетите? Игорю Ивановичу вот этот пакет передайте. Здесь мои впечатления о нашем новом аппарате, отзывы лётчиков и их пожелания по вооружению.

— Передам. Ваше превосходительство, тут в роте механиком мой бывший стрелок после ранения служит. Разрешите его с собой забрать?

— Это не ко мне. Это вам к полковнику Дудорову с этой просьбой обращаться нужно.

Перевёл Шидловский стрелки на рядом стоящего офицера. Пришлось повторить свою просьбу. Согласие я получил, Борис Петрович в курсе всей этой истории был.

На этом разговор и закончился. Постоял я ещё мгновение, потянул паузу, ожидая дополнительных распоряжений и просьб. Не дождался, испросил разрешения уйти и откланялся.

Что у меня за жизнь? Только и делаю, что мотаюсь туда-сюда. И какого лешего я со своими «предсказаниями» вылез? Делал бы своё дело потихоньку, глядишь, что-то да и вышло бы из этого. И ведь, что самое важное, получалось же это «что-то». А теперь… Повоевать вволю и то не дают…

К сожалению, проболтались несколько часов в воздухе мы впустую. Никаких «Цеппелинов» так и не увидели. Или кайзер решил повременить с их отправкой, или они каким-нибудь другим маршрутом прошли. Севером, например, над Балтикой. Но если бы прошли, то уже шуму было бы… А у нас везде тишина. И немецких истребителей не видно. Опасаются, похоже.

Так что полетали, побарражировали вдоль линии разграничения войск, явно нарываясь на неприятности, но не огребли их. А жаль. Хоть на немцах отыгрались бы за всё. За обмороженные руки и лица нашего второго пилота и инженера, за побитый пулями самолёт. Механики, правда, успели заплатки кое-как на крылья наложить, но пока в воздухе находились, часть из них начала от основной обшивки отклеиваться, краями отстала, замахрилась.

Сели. Настроение никакое. Только и осталось, что до штаба дойти и доложить командованию о выполнении полётного задания. И отправиться на боковую. Одно хорошо, связь теперь на все сто работает. В полёте с землёй всё время связаться можно. Приходится, правда, при этом открытым текстом не пользоваться, но и то хорошо.

В штабе успел необходимые документы на вахмистра выправить параллельно с оформлением наших. Даже разрешение на посещение столицы выдали. Обрадовал Мишу, наказал собираться и завтра с утра пораньше на самолёте быть с вещами.

Заправка у нас полная, в кабине никакого груза нет, поэтому пошли напрямую на Петербург без промежуточных посадок.

Садились в столице в вечерних сумерках.

Дальше всё «по накатанной дорожке». Сразу же доложился о прилёте, пока самолёт под охрану сдавали. Потом заселились в гостиницу и поужинали. Да, форму отдал горничной, чтобы в порядок привели. Ну и своим приказал то же самое сделать. И из номера никуда до команды не разбегаться! Особенно это Маяковского касается.

И вот тут меня поэт удивил. Выложил на стол свои рисунки, стихи и фотографии горящего рейхстага и даже снимок сбитого и кувыркающегося к земле немецкого «Альбатроса». Как умудрился снять, ума не приложу. И каким образом на руки сами фотографии получил? А Владимир Владимирович тем временем у меня разрешение на посещение редакции испросил.

Даже раздумывать не стал, сразу добро дал. Дело нужное и для страны полезное. Тем более такой материал газетчики с руками и ногами оторвут. И предписание на всякий случай лично в руки отдал. Если нарвётся на патруль — предъявит. А что нарвётся, это точно. Ему же в центр города нужно. Единственное, уточнил, что добро даю только на посещение редакции и ни на что больше!

После завтрака за мной никто не приехал. Никакого знакомого автомобиля не было. И куда мне теперь? Подумал и поехал на завод. Экипаж так в гостинице и оставил, пусть отдыхают и отсыпаются. А мне нужно и пакет Сикорскому передать, и новости узнать.