Назначьте ведьме адвоката (СИ) - Снежинская Катерина - Страница 17

— … для обоснования своей позиции я бы хотела продемонстрировать запись…

Плохо говорит, слишком тихо. Иногда это срабатывает, заставляет прислушиваться, но не в такие моменты. Сейчас её вовсе не замечают.

Картинка, оживлённая пассом адвокатши, в полумраке зала вспыхнула по-особенному ярко: цвета насыщенные, почти ядовитые. Фигуры куда объёмнее и рельефнее, чем в жизни. И звуки слишком чёткие, слишком громкие.

Тейлор закрыл глаза, растёр переносицу. Инквизитору на самом деле показалось, что у него галлюцинации начались. Глянул — да нет, не мираж. На изображении действительно женщина была: голова откинута, губа закушена, ко влажному лбу прилипла тонкая прядь волос. А между её широко разведённых ног кто-то копается. Судя по ширине плеч и спины — мужчина. «Давай, милая, ещё немного!» — и что-то такое причмокивающее, сосущее.

— Остановите запись! — тоненько вскрикнул встрепенувшийся судья.

Обалдевшая секретарша метнулась в одну сторону, в другую. Замерла, зачем-то растопырив руки, как курица крылья. Женщина на записи застонала — долго, протяжно.

— Госпожа Рейсон! — грохнул молотком Грокк — и промахнулся по подставке, по столу попав.

— Конечно, ваша честь, — невозмутимо отозвалась рыжая. — Сию минуту.

Махнула рукой, остановив картинку.

Лучше бы она этого не делала. Женщина на изображении — с полузакрытыми глазами, с судорогой на лице — выглядела удивительно неоднозначно.

— Вы издеваетесь над судом?! — рявкнул господин председатель.

— Ни за что на свете! — искренне поклялась адвокатша. — И в мыслях не было!

— Тогда что это?!

— Разрешите, я продемонстрирую конец записи? Думаю, всё сразу станет понятно, — смиренно попросила ведьма.

— Вы уверены, что… ваша демонстрация не нарушает… э-эм… закон?

— Ни в коей мере.

— Ну, хорошо, — не слишком уверенно кивнул судья.

Рейсон снова сделала пас — довольно изящный, надо заметить. Изображение «поплыло», пошло пятнами и опять обрело чёткость. Мужчина, кстати, обряженный в странную хламиду и круглую шапочку вроде поварского колпака, выпрямился, держа на руках что-то шевелящееся, окровавлено-слизистое и пищащее.

— Итак, уважаемый суд, — громко, в полный голос заявила рыжая, — эта запись не что иное, как ознакомительное пособие для медицинских училищ. На записи, как вы понимаете, обычные человеческие роды. Между прочим, показанные весьма целомудренно, без лишних подробностей. Пособие рекомендовано министерством образования для студентов старше шестнадцати лет.

— Какое это имеет отношение к делу? — спросил то ли проснувшийся, то ли от шока оправившийся защитник-инквизитор.

Тейлор поставил бы на второе, потому что щеголь не додумался даже вальяжной позы сменить. Выглядел он откровенно глупо.

— Косвенное, — с искренним акульим дружелюбием улыбнулась ему Рейсон. — Всем известен постулат: «Вещи не всегда являются тем, чем кажутся!» И моя маленькая демонстрация подтверждает эту истину. Слишком часто люди, заметив шокирующие детали, не видят картины целиком. Ваша честь, разрешите мне вернуть запись на начало?

— А устным описанием обойтись никак нельзя? — даже жалобно попросил судья.

— Можно, — покладисто согласилась адвокатесса. — Итак, мы увидели картинку, вырванную из контекста. И возникшие ассоциации скрыли от нас детали…

Тейлор, опершись подбородком о сплетённые в замок пальцы, не столько слушал рыжую, сколько рассматривал её. И не без удовольствия.

Завладев общим вниманием, Рейсон его больше не отпускала. Она не ходила, не размахивала руками. Стояла у своего стола, вроде как даже присела на его краешек — точь-в-точь кошка, эдак лукаво на собравшихся посматривающая. И умудрялась разговаривать с жюри, напрямую к ним не обращаясь.

— Согласитесь, простой человек не всегда может разобраться в особенностях работы профессионала. Лавочник не соображает в водопроводных кранах, а ювелир ничего не понимает в словесности! — присяжные послушно закивали, — И в жизни бывают ситуации, типа: «Дорогая, ты всё не так поняла!» — заулыбались, кто-то даже хихикнул неуверенно, — А если дама приподняла юбку, это ещё не значит, что она пытается завлечь мужчину. Может, у неё чулок поехал?

— Я протестую! Это уже демагогия! — чересчур резко, излишне голос повысив, встрял защитник. — Не стоит сравнивать ведьмовские оргии и… недопонимание! Всем известно…

Господи, какой идиот! Но всё же правильно его кандидатуру подобрали.

— Прошу прощения, что перебиваю, но господин защитник абсолютно прав: это недопонимание и банальное незнание терминологии. Я не хочу быть голословной, обратимся к толковому словарю, — и этот самый словарь с закладочками на стол судье — шлёп! — «Шабаш — торжественные ночные собрания ковена для совместного проведения обрядов». Ну а уточнять значение второго слова мы тут не станем, все люди приличные.

Рейсон вернулась к своему столу, покачала головой, мельком улыбнувшись защитнику, присяжным: ах, боже мой, какие глупости, право!

— Протест отклоняется!

— Вы отрицаете, что в орг…

— Господин защитник! — укорила разбушевавшегося молодца рыжая, разве что ухом раздражённо не дёрнула.

— Прошу прощения, переформулирую свой вопрос. Вы отрицаете, что в шабашах ведьм присутствует сексуальная составляющая?

— Отрицаю!

— Ваша честь, прошу обратить внимание! Адвокат профсоюза нагло врёт!

— Поясните свою позицию.

— Всем известно, что…

— Прошу прощения, ваша честь, — мурлыкнула ласково. — Сегодня я ужасно невежлива, но не хотела бы утомлять уважаемое жюри… эм!.. фантазиями защитника. Его возражения мне понятны. Только прежде, чем уточнить свою позицию, позвольте вопрос: в традиции мужского обрезания есть сексуальная составляющая?

— Вы опять пытаетесь увести суд в сторону!

Кажется, защитник даже вскочить хотел — в последнюю минуту сдержался.

— Отнюдь. Проблему подняли вы. С точки зрения профессионала, сравнение не совсем корректно, поэтому я обращусь к уважаемому жюри: есть ли в обрезании, традиционном для ведьмаков и… инквизиторов, сексуальная составляющая? И чем одна традиция отличается от другой?

Кажется, кто-то считал, будто она вовсе не стерва?

— Ваша честь!

— Да, госпожа адвокат, я тоже вынужден сделать вам замечание. Вы пока не имеете права обращаться к суду присяжных.

— Прошу прощения, ваша честь, виновата, — скромно потупила глазки Рейсон. — Разрешите продолжить?

— Продолжайте.

— Спасибо. Господин защитник, я предлагаю перестать искать то, чего нет.

— Что вы имеете в виду?

— Вы хотите, чтобы я ответила прямо? Извольте! Давайте прекратим пытаться придать культурным обрядам и специфическим нюансам той или иной профессии… Как бы это поделикатнее сказать? Развлекательную окраску, наверное, так.

— Протестую, ваша честь!

— В чём суть протеста?

— Адвокат намерено искажает мои слова.

— Защитники, оба подойдите ко мне, будьте добры.

Тейлор, конечно, не слышал, что там говорил судья, да ему и не слишком интересно было. Присяжные шушукались, посмеивались. У защитника-инквизитора на скулах горели кирпичные пятна. Оно и понятно: одно дело выглядеть в глазах жюри некомпетентным — уже неприятно, но, в принципе, исправимо. И совсем другое показать себя некомпетентным и озабоченным. Тут не сразу и сообразишь, как реабилитироваться.

А вот рыжая была безмятежна, всё ту же кошку, перевернувшую кастрюлю и уверенную, что накажут за это пса, напоминая.

— Прошу внимания! — постучал молоточком судья. — Продолжаем процесс.

— Итак, в защиту своей позиции я выдвигаю три постулата. Первый: «Слишком часто вещи оказываются не тем, чем кажутся». Второй даже не постулат, а закон: никто не имеет права порочить либо осуждать культурные и религиозные традиции конфессий. Если, конечно, они не противоречат существующим статутам[2]. И третий: любые профессиональные манипуляции имеют право на конфиденциальность…

И эдак лапочками перебрала, хвост аккуратно колечком свернула, сощурила лукавые глазки.