Чума вашему дому (СИ) - Жилло Анна - Страница 66

Все это я и озвучила, стараясь говорить предельно корректно и дипломатично.

— Ясно… — сказал Стас с непроницаемым лицом, и я поняла, что обсуждать это мы не будем. И слава богу. Он услышал, а какие для себя сделал выводы, это уже меня не касалось.

— Тарас сказал, у тебя студия звукозаписи, — молчание затянулось, а уходить так сразу показалось неудобным. Надо было хотя бы кофе допить.

— Да, — Стас кивнул. — С этим все в порядке. У меня многие пишут. Ну, не первой величины звездуны, конечно, но достаточно популярные. На концерте вчерашнем двое моих были, я для них делал лив[1]. А у тебя как, Тамара?

Я кратко рассказала, что мы с Тарасом разделили клиники и что они с Люкой развелись. А еще что заканчиваю диссертацию и собираюсь преподавать. О личном умолчала.

— Ты молодец, Тома, — кивнул Стас с уважением. — Я всегда знал, что ты далеко пойдешь. Знаешь, я ведь тебя видел месяца два назад. В «Пассаже». Ты в кафе сидела, а мы с Леной мимо проходили. Она еще спросила, на кого я так уставился. Был бы один, наверно, подошел бы.

Ну вот, одной тайной меньше. Теперь понятно, кто на меня посмотрел так злобно, что я едва не подавилась. Но, пожалуй, хорошо, что Стас был тогда не один. Вряд ли меня обрадовала бы встреча с ним после первой ночи с Артемом.

Мы поговорили еще минут десять, и я встала, чтобы уйти.

— Прости, Том, — попросил Стас, сдвинув брови.

— За что? — удивилась я.

— Не знаю. За старое смысла нет, а вчерашнее… Я не знаю, в чем дело. И что бы там такого ужасного ни произошло, ни в чем не виноват, но все равно такое чувство… Наверно, впервые понял, что такое испанский стыд.

— Ты удивишься, но очень даже понимаю, — кивнула я и пошла к выходу. А войдя во двор, остановилась у парадной, не зная, что делать дальше.

Идти домой и ждать у моря погоды? Поехать к Артему? Позвонить?

Я вытащила телефон, покрутила в руках, а потом сунула обратно в карман, развернулась и вышла на улицу. Пешком, на метро с пересадкой, еще пешком. Как была — в джинсах и свитере под курткой, ненакрашенная, с хвостом, стянутым махрушкой. Конечно, по утрам Артем видел меня совсем не парадной, но при встрече я старалась выглядеть получше. Однако сейчас это не имело никакого значения.

У меня были ключи, но я позвонила в домофон. Абсолютно не представляя, что буду делать, если не откроет. Может, его нет дома. Или не захочет меня видеть. Позвонить по телефону? Открыть дверь ключом и подняться? Вернуться домой?

Длинные гудки вызова сменились коротким писком: заходи. Пока лифт медленно полз на двадцать второй этаж, я пыталась придумать первую фразу разговора, но так и не смогла.

Артем ждал на пороге. Растрепанный, в одних домашних шортах, босиком. Молча втащил в квартиру, захлопнул дверь, обнял. И только тогда я поняла, что он здорово пьян. Может, и не совсем в дрова, но таким я его еще ни разу не видела.

[1] live (англ.) — здесь: «живая», нестудийная запись, обычно с концерта

82.

Я почувствовала себя абсолютно беспомощной. Без малейшего понятия, что делать, о чем и как говорить. Не надо было оставлять его одного ночью — наедине с прошлым. Но как я могла настаивать на том, что хочу поехать с ним? Или… наоборот — он ждал этого от меня, а я не поняла?

— Кофе будешь?

Мне не понравилась его улыбка, надетая, как маска, поверх мрачного выражения человека, который словно махнул рукой: плевать на все. Но за предложение уцепилась:

— Да, хочу.

Артем варил кофе в турке, а я сидела за столом и нервно кусала губы. А потом встала, обняла, прижавшись к спине. И почувствовала, как напряглись его мышцы. Он ничего не сказал, стоял и следил за поднимавшейся над туркой шапкой кофейной пены. Отставил в сторону, выключил плиту, повернулся ко мне.

Это было похоже на то, как мы прощались у парадной после ужина в «Эвридике», только совсем с другими чувствами. Тогда — радостное предвкушение, азарт, сейчас — апатия и усталость. Он гладил мое лицо, пропускал между пальцами пряди волос и смотрел при этом прямо в глаза, не отрываясь. И столько всего было в этом взгляде… боль, растерянность, страх… отчаяние.

Только не в постель, умоляла я мысленно — то ли его, то ли какие-то высшие силы. Пожалуйста, не сейчас. Я бы его, конечно, не оттолкнула, но… пожалуйста, не надо.

Артем словно услышал. Усмехнулся и поцеловал меня, как в ресторане, когда мы пили на брудершафт. Короткой точкой в уголок губ. А потом сел за стол и обхватил голову руками.

Я разлила кофе по чашкам, поставила одну перед ним, села напротив. И неожиданно для себя начала говорить. О том, как не спала всю ночь. О звонке Стаса и о том, как мы встретились в кафе. И как собиралась рассказать обо всем, но передумала, уже открыв рот.

Артем с недоумением покачал головой.

— Знаешь, Том… Я почему-то думал, что уже хорошо тебя знаю. И что вряд ли ты меня чем-то сильно удивишь. Но тебе это удалось. Наверно, я ни хрена тебя не знаю. Еще. Пока. Если б рассказала… Да черт бы с ним со всем. Со всеми. Но… хорошо, что не рассказала.

Он говорил короткими рублеными фразами, с большими паузами. Совсем не так, как обычно. Алкоголь наоборот делал его излишне красноречивым. Возможно, дело было в дозе. А скорее, в общем состоянии.

Я встала, подошла к нему, положила руки на плечи.

— Послушай, Артем. Возможно, я чего-то не понимаю. Или не знаю. Все-таки я врач, и не самый паршивый. Не психиатр, но немного в теме. Даже мои скудные познания в этой области намекают, что твоя реакция…

— Неадекватна? Ты это хочешь сказать? — его ноздри раздраженно дрогнули.

— Да, — я подумала, что время деликатности прошло. Либо мы будем говорить так, как говорили после ужина у его родителей, либо ничего не выйдет. — По твоему рассказу я поняла, что дело прошлое, дело давнее, ты все это пережил, со всем справился. И тут вдруг тебя так прошибло. Как будто все случилось не восемнадцать лет назад, а год максимум. Да, я знаю, что у ПТСР сроков давности нет, но… В общем, или я чего-то не знаю, или дело в другом. Я предположила, что во мне. В том, что она замужем не за кем-то, а за моим бывшим мужем. Как будто мы с ней стали связаны через него.

— Вы с ней? — переспросил Артем. — Ну… и это тоже, да. Но не критично. Вот с этим я как раз справлюсь. А чего ты не знаешь… — он рассмеялся с такой горечью, что я почувствовала ее полынный привкус на языке. — Мы ведь тогда только познакомились. И я рассказал самый лайт. Фабулу. Скелет. Чисто факты без эмоций. Хотя даже такой кастрированный вариант, кроме тебя, знают всего три человека. Светка и двое моих друзей. — Я как-то отстраненно подумала, что не знаю ни одного его друга, но Артем пояснил: — Один московский, другой армейский, в Новоресе живет. Но даже им, в отличие от тебя, я рассказывал в хламину пьяным. Намного сильнее, чем сейчас. Под наркозом. Я понимаю, что все это выглядит странно. Ну, встретил через столько лет бывшую — ну и что? Хотя она ни хрена не бывшая. Значит, хочешь… full? Ну что ж. Пусть будет полный стриптиз. Минутка душевной слабости. Моя внутренняя персональная помойка.

Я понимала, к чему это ёрничанье. На такую обнаженку трудно решиться. Легче исповедаться незнакомому человеку, которому на тебя наплевать. Выслушает и забудет — вместе с тобой. Либо специалисту, у которого заинтересованность и эмпатия настроены на экономный медицинский режим, без этого нельзя. Но близкому… так тяжело. Захочет ли он после этого быть со мной? И… захочу ли я?

Подумалось вдруг, что избавила Стаса от подобной дилеммы: смириться с неприглядными фактами из прошлого любимого человека — или расстаться.

Стоп, Тамара. Нет в истории Артема ничего такого неприглядного, что заставило бы тебя с воплями убежать. Он в ней — жертва. Голые факты тебе известны. Чувства — в худшем случае они могут быть проявлением его слабости. Но слабость сильного человека и безвольной размазни — совершенно разные вещи. Такая — вряд ли сможет меня испугать. Иногда в слабости тоже может скрываться сила.