Торг с мертвецами, часть 1 (СИ) - Баринова Марина Вячеславовна - Страница 44

— Пойдем, — Медяк легонько толкнул ее вперед. — Нужно спешить.

Она двинулась вверх по улице и обернулась лишь один раз, когда ей почудилось какое-то движение возле дома, что они покинули.

— Погоди, — Артанна развернулась и направилась обратно к дому. — Я, кажется, кое-что оставила у порога.

Она спешно пересекла улицу и, сев на корточки, принялась шарить руками по песку. Ей точно не почудилось — она помнила, что уронила булавку, когда набросила ткань на волосы. И проклятая медяшка совершенно точно должна была быть прямо здесь. Артанна принялась шарить в других местах, но ничего не нашла. Не могла же она исчезнуть сама по себе.

— Что такое? — Симуз подошел и склонился над ней.

Вагранийка подняла глаза на спутника:

— Я может и не матер-шпион Эмиссариата, но теперь почти уверена, что за нами следили.

4.3 Миссолен

— Ваша светлость! Господин, проснитесь!

Голос Ихраза вырвал Демоса из дремы, в которую он смог провалиться лишь недавно. Энниец мягко, но настойчиво тряс его за плечо. Канцлер распахнул глаза, скользнул взглядом по соседней подушке — привык проверять, не потревожил ли жену очередным ночным пробуждением. Но тут же вспомнил, что Виттория отправилась в Ньор вместе с императорской семьей и другими фрейлинами. Окончательно проснувшись, он уставился на помощника:

— Который час?

— До рассвета еще далеко. Простите, что разбудил, господин. Прибыл человек из Эклузума. Брат Ласий. Настаивает на личной встрече.

«Что же там случилось, если наш яйцеголовый любитель древнеэннийских трактатов не смог дождаться утра?»

Бывший старший дознаватель Коллегии особых положений, ныне занимавший обманчиво скромную должность представителя Эклузума при императорском дворе, являлся, пожалуй, самым невозмутимым и рассудительным человеком из всех, кого знал Демос. За ним не водилось привычки вламываться в покои канцлера среди ночи.

— Зажги пока свечи. Я скоро к нему выйду. И помоги мне одеться. — Демос нашарил трость и, оперевшись, принялся шарить рукой по столику в поисках кувшина с водой. После отъезда Виттории снова начинало болеть колено.

«К дождю. Но хотя бы мигрени не беспокоят с тех пор, как я принял свой опасный дар».

Без Виттории здесь стало пусто. Порой Демос удивлялся, насколько успел прикипеть к супруге. И дело было вовсе не в ее удивительной способности исцелять раны и снимать боль: за эти пару лет между ними установилась настоящая близость, а это врачевало душу куда сильнее.

— Он объяснил, что случилось? — Канцлер сделал несколько глотков воды и, сбросив ночной колпак, принялся надевать вчерашнюю одежду. Ихраз быстро стер пыль с кожаных туфель и подал господину. Демос принюхался к сорочке и скривился. — Могла быть и посвежее.

— Сейчас принесу другую, господин.

— Полно вам, лорд Демос. — Лысая голова брата Ласия показалась в дверях опочивальни. — Великий наставник как-нибудь смирится с вашим внешним видом. Прошу, быстрее.

«О, так мы едем в гости к самому Ладарию? Еще интереснее».

Глядя на Ласия, казалось, что у бога не хватило красок, когда он брался за его создание. Мужчина неопределенного возраста, невыразительной внешности, но чрезвычайно опасных талантов — вот кем был бывший дознаватель. Кроме того, он оставался единственным влиятельным лицом в Эклузуме, которое приняло сторону Демоса во времена безвластия. Пусть и тайно.

— Экипаж, как я понимаю, уже подан? — улыбнулся канцлер, вспомнив времена, когда Ласий заезжал за ним едва ли не каждый день и отвозил на тайные встречи с Великим наставником. — Все тот же, полагаю?

Лицо церковника оставалось спокойным, как озеро в штиль.

— На сидениях даже есть подушки, способные угодить самому чувствительному заду, — отозвался он, в свою очередь напоминая о давнишних жалобах Демоса во время их совместных поездок. — Вашей светлости не о чем беспокоиться. Слуга тоже может поехать, но безоружный. — Демос кивнул на трость и вопросительно взглянул на церковника. — Ее можете взять, хотя я догадываюсь, какой сюрприз внутри этой диковинки.

— О, жест доброй воли?

— Для вашего спокойствия, не более. Сейчас вашей светлости может угрожать что угодно, но не Эклузум.

«Ох уж эта его манера говорить намеками. Итак, меня вызывают среди ночи в оплот бывшего врага, но при этом не собираются вредить или заключать под стражу — в противном случае Ласий меня бы предупредил. И все же угроза существует. Но не мне. Тогда кому? Ладарию? Всему Эклузуму? Столице?»

Демос спешно натянул камзол, намереваясь застегнуть его уже в пути, и кивнул Ласию:

— Мы готовы.

— Экипаж ждет у выхода в западной части сада. Сегодня нам лучше не попадаться на глаза.

«А то я не понял!»

Миссолен ворочался под затянутым плотными тучами небом, словно страдавший от жара больной. Ущербная луна размытым пятном зависла над главным собором империи, и облака в эту ночь нависли над городом так низко, что в них спрятался шпиль Святилища. Столица, чьи ворота захлопнулись с появлением первых вестей о чуме в окрестностях, все еще надеялась, что мор обойдет ее стороной. И хотя ни об одной вспышке болезни Малому совету так и не доложили, Демос знал, что это лишь вопрос времени. Перенаселенный, излишне гостеприимный к чужеземцам Миссолен был слишком соблазнительной жертвой для морового поветрия.

«Возможно, кто-то из зараженных успел проскочить и спрятался где-то в бедняцких кварталах. Возможно, болезнь уже начала поражать несчастных, а до нас просто не дошли вести. Эпидемия всегда начинается именно там. Быть может, кто-то из больных попробует тайно пробраться в город с воды — и тогда жди беды в восточной части города. Но смерть обязательно придет, и смерть жуткая. Лишь бы она не добралась до Ньора».

Со своей стороны Демос сделал все, чтобы защитить город от проникновения чумы: выделил карантинные зоны для новоприбывших, жертвовал общинам, занимавшимся уходом за больными, спонсировал приюты и деятельность молодых врачей. Зная о том, что этот недуг передается от человека к человеку, он распорядился закрыть общественные бани и рынки, временно запретил театральные представления и празднования. Приглашенные ко двору лекари составили рекомендации для горожан, и глашатаи ежедневно разъезжали по улицам, напоминая о важности соблюдения предостерегающих мер — но едва ли оцепеневший от ужаса народ к ним прислушивался. Демос лично поднял все хроники, в которых упоминались эпидемии чумы и, сопоставив факты, продавил в Малом совете указ о массовом истреблении крыс. Город обещал щедрую плату за каждую дюжину убитых грызунов. Но Демос знал, что рано или поздно этих усилий все равно окажется недостаточно.

Неприятнее всего его удивила реакция Эклузума. Великий наставник — человек, которого простой народ считал едва ли не святым при жизни, наместником самого Хранителя на бренной земле… бездействовал. И без того закрытый от простолюдинов град церковников ныне был похож на обороняющуюся крепость. Лишь расположенные в других концах столицы монастыри и Святилища продолжали вести службы, но делали это все с меньшей охотой.

«Путь учит любви, милосердию и жертвенности. Призывает помогать ближнему даже в самый трудный час. Но что делают те, кто проповедует это учение? Запираются в своих церквях. Отворачиваются от страждущих, объясняя происходящее лишь божьей волей. Но смилуется ли бог над ними самими, когда настанет час?»

Лишь в паре Святилищ наставники согласились включить в проповеди советы, что помогут избежать болезни, да и те вскоре отменили службы, ибо каждая проповедь собирала людей в одном небольшом помещении, а это могло привести к распространению болезни.

Миссолен почти замер. Горожане попрятались по домам, но торговля еще кое-как шла. Работали лавки, пекся хлеб — людям нужно было что-то есть. Недостатка пищи столица пока что не испытывала, и все же изобилие не могло длиться вечно.

— Поделитесь причиной такой срочности? — обратился Демос к монаху. Из окна канцлер увидел, что экипаж свернул с главной улицы на запад и медленно катился по узкой улочке, объезжая парадную часть Эклузума.