Amour et dragons (СИ) - "ErelinMM" - Страница 21

- Как хочешь. – Только и сказал Уизли и поднял газету, принявшись ее читать. Патриция пробормотала что-то вроде «спасибо» и быстро покинула общую гостиную. Чарли замер, сверля глазами одну статью, но, вовсе не читая ее, а просто уставившись в текст, без особого смысла. Ему захотелось догнать Патрицию, сказать, чтобы она писала ему каждый день, рассказывала обо всём, что с ней там происходит. Но он не стал этого делать.

Как и не стал выходить на утро провожать француженку. Было семь утра, выходной, но Чарли уже не спал. Он сидел, прислонившись спиной к стене и крутя в руках пуговицу, что оторвалась от пижамы. Он слышал голоса на улице. Их было с десяток. Все они провожали Патрицию и Фридерика из третьей группы.

Тихо поднявшись, Чарли подошел к окну и отодвинул немного штору, совсем чуть-чуть, чтобы ему было видно, что происходит на улице, но снизу не было видно его. Люди внизу обнимают двоих, что-то говорят им на прощание. Патриция выглядит печальной, хоть и улыбается другим. Девушка подняла взгляд и посмотрела точно на окна спальни Чарли. У него что-то сжалось внутри. Захотелось сбежать вниз, обнять ее, сказать, чтобы она не уезжала, ведь он сойдёт с ума… Но Чарли лишь отошел от окна и стал стягивать с себя пижаму, переодеваясь к завтраку.

В столовую он спустился с большой неохотой, ловя на себе не самые приятные взгляды некоторых коллег, что особенно хорошо общались с Патрицией. Он взял себе порцию и сел за стол своей команды. Ребята, переговаривавшиеся до его прихода, умолкли.

- Ты мог бы выйти проводить ее. – Отозвался Томаш, изгибая брови и наблюдая, как Чарли приступает к еде. – Она ждала тебя.

- Том, по-моему, тебя это не касается. Вы все и так уже достаточно сделали во всей этой ситуации. – Грубее чем обычно отозвался Уизли, с вызовом поглядев на брюнета.

- Но Чарли, - Начал было бельгиец, однако его остановил взмахом руки Том, щурясь и не отрываясь смотря в глаза Чарли с не меньшим вызовом:

- Мы твои друзья, Чарли, уже не первый год. И мы не давали тебе причины так с нами общаться. Мы все, а в особенности Патриция желали тебе только добра. И если после удара дракона ты стал слегка медленнее соображать, то прошу тебя не срывать на нас свою беспричинную злость. – Том резко поднялся и не говоря больше ни слова, унёс посуду к мойке, а затем и вовсе пошел из обеденного зала. Эмиль охнув, побежал за ним. За столом остался только Рав, спокойно продолжавший завтрак за чтением книги.

- Если тебя интересует мое мнение…

- Не интересует. – Буркнул Уизли.

- То ваше расставание – отличный шанс обдумать всё произошедшее. – Спокойно продолжал индус. – Но это не значит, что ты должен отталкивать своих друзей и любимую девушку.

Чарли ничего не сказал, лишь отпил морс из стакана и отвернулся к окну, наблюдая за разгорающимся утренним солнцем. Настроение было хуже некогда.

Спустя неделю Чарли получил первое письмо от Патриции. Он ожидал, что она ему напишет, но не думал, что так скоро. Парень проснулся рано утром, от мерного постукивания клювом по стеклу. С трудом разлепив глаза, он поднялся и подошел к окну, открывая створки и позволяя коричневой пятнистой сове влететь в комнату. Сова села на стол и подняла лапу, к которой был привязан голубой конверт, запечатанный сургучом с отпечатком фамильного герба Клермон-Тоннер – двух перекрещенных ключей и диадемы над ними.

Чарли сонно отвязал письмо и налил сове в кружку воды. Пока птица принялась утолять жажду, Уизли взял палочку и словно ножом провел по конверту, срезая сургуч и распечатывая конверт. Он сел и достал сложенный в несколько раз пергамент мятно-голубого цвета. Лист был полностью исписан ровным каллиграфическим почерком, сапфирово-синими чернилами. Невольно Чарли отметил, что у Паттриции очень красивый почерк, а еще, что от бумаги пахнет пионами и чем-то еще сладковатым. Этот запах был похож на что-то очень знакомое, но на что именно он не мог вспомнить.

Дорогой Чарли,

Не уверена, что ты хочешь получать от меня письма после произошедшего, но я всё же нашла в себе силы и смелость написать тебе.

Надеюсь, у тебя всё хорошо. Ты выглядел подавленным в последнее время. Возможно, без моего присутствия тебе станет немного легче. И, так же, надеюсь, мое отсутствие не повлияет на работу команды? Я должна вернуться через три месяца, хотя уже и не уверена в этом.

Дракон, за которым мы должны присматривать – в ужасном состоянии. Из внешних повреждений: многочисленные раны, перелом крыльев и одной передней лапы. Множество переломов костей, что-то с желудком, я пока не смогла определить что, но он не может есть твёрдую пищу. В общем, это кошмарное зрелище. Я когда описывала всё это в медицинском заключении, пришла в настоящий ужас. Не понимаю, кто и для чего мог так истязать животное.

Как мне объяснили в заповеднике, его нашли в лесу, словно бы брошенного, поскольку сам он туда прилететь не мог. Предполагают, что он подвергся нападению какого-то волшебного существа. Но я всё-таки склоняюсь, что это были волшебники-туристы из других стран. Причем, у дракона не пытались взять какой-либо материал для изготовления волшебных предметов (когти, шкуру и т.п.) его просто истерзали. Такое чувство, что просто ради развлечения. Чувствую, что я тут не буду спать сутками.

Нам с Фридериком выдали в помощники еще двух драконоводов французских и шесть обычных магозоологов. Очень приятные ребята, с ними весело. Они выхаживали дракона пока не прибыли мы. Как они сказали, когда дракон к ним прибыл – всё было еще хуже. Не буду описывать всё это в письме, но просто знай, что дракон был практически при смерти.

Чарли остановился и заново перечитал описание травм дракона. Ему показалось, что волосы зашевелились у него на затылке от одной только мысли, что такое может произойти. Кто мог так просто взять и поиздеваться над таким волшебным величественным и сильным существом? Бедная Патриция, ей столько всего придется сделать, чтобы выходить дракона. И кроме того учитывая такие раны – неизвестно, сколько она проведет во Франции, ухаживая за драконом.

Пока я во Франции, свои выходные провожу в семейном поместье. Так странно вновь вернуться домой. Знаешь, прожив год в общежитии Румнского заповедника, я так сильно повзрослела, научилась самостоятельности и рассудительности намного быстрее и больше, чем за все годы жизни с родителями. Вокруг всегда было много слуг, рядом были родители и брат, всевозможная литература и всё, чтобы жить припеваючи. Но я всё променяла на жизнь в общежитии в маленькой комнатке. На ежедневный риск, на возможность лишиться жизни в любой момент. И знаешь, я не пожалела.

Каждый раз, заходя в поместье семьи, я чувствую себя здесь чужой. Вся эта роскошь, весь этот пафос, надменные лица на званых вечерах – это всё не для меня. (Хотя, честно признаться, надеть красивое платье было приятно). Но красиво одеться в заповеднике я тоже могу, например, когда мы ходили на ярмарку. Хотя, ты этого не помнишь.

Чарли, мне жаль, что так всё произошло. Прошу тебя, поверь, своим поступком я желала тебе только добра. Я бы никогда тебя не оставила и я даже и не думала как-то насмехаться над тобой. Я думала, что так будет лучше.

Когда я пришла к тебе тогда вечером, у меня был выбор остаться в Румынии или уехать во Францию. После ночи я решила остаться в Румынии, с тобой. Хотела всеми способами помочь тебе вспомнить всё, что было между нами. Но вечером… (далее строка была зачеркнута так, что Чарли не смог ничего прочитать).

Надеюсь, что ты ответишь на это письмо. Я очень буду ждать.

Я люблю тебя. И всегда буду любить, чтобы не произошло.

Навеки твоя, Патриция.

Чарли еще несколько рад прочитал последние две строчки письма, и невольно нежная улыбка скользнула по его губам. Стоит ли говорить, что он уже простил ее? Да, он не до конца понимал ее мотивов, не до конца понимал и мотивов друзей, но он простил ее. И сейчас больше всего было больно от собственной глупости и заносчивости, гордости, что не позволили проводить девушку, и от чего та сейчас чувствовала себя несчастной.