Как я босса похитила (СИ) - Майер Жасмин - Страница 39

— Да уж… Такое трудно будет забыть, — пробормотал он. — А теперь давай сделаем так, чтобы и тебе было, что вспомнить.

Пока она занималась им, Воронцов оттянул лиф ее платья, а после приспустил и чашечку бюстгальтера, обнажая грудь. Соски сладко ныли, требуя внимания. Когда он, наконец, коснулся их, Оля судорожно всхлипнула, сведя ноги.

— Кажется, мне достаточно впечатлений, — он поднял ее на ноги и потянулся к молнии на боку. — Давай поработаем над твоими.

Платье упало к ее ногам, Оля осталась в трусиках и чулках. Лифчик хоть и оставался на ней, но уже ничего не скрывал. Она остро чувствовала, что стоит обнаженной посреди зала, который привыкла видеть за эти шесть лет — с людьми и пустым, освещенным клубным светом и дневным рабочим. Она всегда была здесь строгой, собранной, внимательной, и уж точно не думала, что когда-нибудь вот так будет стоять голая, изнывая от желания, способная лечь прямо на стол, чтобы отдаться любимому мужчине.

Воронцов расстегнул ненужный бюстгальтер и отбросил на спинку стула. Не в силах просто так стоять, Оля потянулась к его члену, продолжая ласкать пальцами. Воронцов переступил через джинсы и откинул их в сторону тоже. Нагнулся, обжигая горячим дыханием ноющий сосок, и лаская пальцами второй.

Когда он опустился перед ней на колени, она запустила пальцы в его волосы. Мягко отведя ногу в сторону, Воронцов коснулся ее губами. Оля понимала — этого она уж точно никогда не забудет. Теперь каждый раз, когда она будет задерживаться допоздна или смотреть на танцпол, она будет вспоминать снова и снова каждую секунду именно этого вечера.

Сначала она кусала губы, сдерживая стоны, но после, когда сил уже не оставалось, она дала себе волю. Ее стон разнесся эхом по безлюдному помещению. Невероятно, но ее завели собственные же крики, которые множило эхо.

Его пальцы скользнули в нее, и она шевельнула бедрами, насаживаясь сильнее. Застонала громче, освобождаясь от сковывающих тело приличий. К черту. Этой ночью клуб принадлежит только им одним. Хотя бы этой ночью.

Здесь все началось. И здесь… нет, не закончится. Здесь начнется кое-что еще.

Когда он уложил ее на стол, закинув ноги на свои плечи, Оля перехватила его руку с презервативом.

И выдохнула:

— Не надо.

Глава 37. Хочу навсегда

Воронцов опустился на локти, нависая над ней. В темных глазах плясали уже знакомые искорки. Она вспомнила, что уже видела их. С таким же выражением он смотрел на нее в детском саду, когда обнимал ее за талию и принимал приглашение на день рождения. Когда она вернулась за стол в кафе, отругав взрослых мальчишек в батутном центре, и даже в тот раз, в темном кабинете, несколько дней тому назад, когда он едва не взял ее прямо на рабочем столе, он смотрел на нее точно также.

— Уверена?

О да. Теперь она была уверена. Теперь она понимала его лучше, как и то, что, безусловно, ему нужен от нее секс, еще как нужен. Как будто ей самой не нужен, но теперь она знала, что этот мужчина готов дать ей больше и она ради него готова на большее.

Оля выхватила пакетик из фольги и откинула его в сторону.

— Уверена.

Он толкнулся в нее и замер, пока она приходила в себя. Оля притянула его к себе так тесно, как только могла. Потянулась к губам и поцеловала, пока он двигался медленно, размеренно и до умопомрачения глубоко.

Она вскрикнула и впилась зубами в его плечо, чувствуя приближение разрядки. Воронцов задвигался быстрее, не покидая ее и на половину, точно задевая все нужные и очень приятные точки.

Оля выгнулась под ним, отвечая ему всем телом, запустила руки в волосы и закричала.

Впервые Оля не чувствовала стыда. Ему удалось добиться этого. И пришел ее черед удивлять его.

— Хочу по-другому, — прошептала она.

Воронцов отстранился, с интересом наблюдая.

Хотя чуть-чуть страшно ей все-таки было, совсем капельку. И чтобы побороть остатки благоразумия, скованности и зажатости, соскользнув со стола, единственное, что Оля позволила себе надеть были каблуки.

Голая, с влажными бедрами и чулками, Оля прошла к бару, нагнулась, облокотившись о барную стойку, прекрасно понимая, какое зрелище открывается Воронцову. Ее и саму бросило жар от вседозволенности происходящего.

Голая! Сразу после секса! Расхаживает по клубу, как по дому. И собирается… Ох, не собирается останавливаться только на этом.

Оля точно знала, где искать то, что нужно. Вытащила из-под барной стойки вино и штопор, но оставались еще и бокалы, до которых даже Вовчику приходилось тянуться, а это с его-то богатырским ростом.

Оля слышала, как участилось дыхание Воронцова. Слышала размеренные движения его рук, а после и убедилась в том, что правильно толковала звуки — он пожирал ее глазами и, медленно поглаживая себя.

Высокий барный стул доходил Оле до бедра. Когда она приподняла бедро, Воронцов застонал. Она вся вытянулась, забравшись на стул, и раньше, чем дотянулась до висевших над головой бокалов, была вознаграждена.

Воронцов сорвался с места и в два шага настиг ее, принявшись осыпать спину поцелуями.

— Замри мгновение, ты прекрасна… — пробормотал, обдавая горячим дыханием обнаженную спину.

Оля достала бокалы, которые звякнули в руках, потому что ее всю потряхивало от желания продолжать и даже зайти сегодня как можно дальше. Она посмотрела через плечо, как Воронцов вернулся к столику и выудил из недр своей сброшенной одежды еще коробочку и небольшой тюбик.

При виде этого Олю обдало жаром. О черт, он читает ее мысли?

— Еще подарки? — хрипло спросила Оля.

Он только кивнул. Поставил яркую коробочку рядом с бокалами на стойку, а сам потянулся к вину. Взял штопор и всадил в винную пробку. Оля поняла, что следит за его движениями, приоткрыв рот и буквально умирая от нетерпения.

— Откроешь? — кивнул на коробочку Воронцов.

Ох, а ведь с обручальным кольцом и то было не так страшно!

Непослушными пальцами Оля все же вскрыла упаковку. Когда в ее руках оказалось нечто прохладное и увесистое, Воронцов зашел ей за спину и погладил ягодицы, не оставляя никаких сомнений, каким было предназначение этого предмета.

Во рту мгновенно пересохло. Оля потянулась к бокалу, который Воронцов наполнил вином.

— Не увлекайся, — он мягко забрал у нее опустевший бокал, — хочу, чтобы ты чувствовала все также остро, как сейчас. Если только ты не против.

Оля мотнула головой. Она-то не против, но, кажется, окончательно потеряла способность выражать мысли вслух.

Его руки скользнули ниже, и она выгнулась в пояснице, вцепившись в барную стойку.

— Знаешь, — продолжал он, — стоит только подумать о тебе и двух мужчинах рядом с тобой, я, кажется, могу вбивать гвозди голыми руками.

Он надавил сильнее, и еще Оля вздрогнула от внезапного прикосновения холодного геля:

— Ох!

— А значит, — продолжал Воронцов низким голосом, — я должен отрахать тебя так, чтобы ты совсем забыла о той ночи.

Она почувствовала, как палец легко скользнул внутрь нее, и тогда же легкая дрожь в коленках переросла в ощутимую дрожь по всему телу. Она дрожала от его дразнящих прикосновений, а после подняла взгляд и увидела свое отражение в зеркальной панели за барной стойкой.

О боже. Вот это она точно будет помнить вечно: как голой грудью она касалась деревянной стойки, и одновременно с тем, что соски обжигало холодом, а между ног разгоралось пламя…

— Видишь? — хрипло спросил Воронцов, перехватывая ее взгляд в зеркале. — Это я делаю с тобой. И только я буду здесь, — он надавил сильнее, а после другой рукой скользнул ниже. — И здесь.

Оля вскрикнула, закусив губу, наблюдая, как зеркало безжалостно отражало происходящее. Снова, совсем как в ванной.

Она перестала дышать, когда увидела, как Воронцов потянулся к собственному же подарку. Выдавил смазку на него, а после прижал пробку вместо пальца.

Он не стал спрашивать, готова ли она и не передумала ли. Да она убила бы его, остановись он сейчас и, наверное, он чувствовал это. Только смотрел на нее, пока медленно вводил в нее прохладный наконечник, а она чертовски медленно поджаривалась от запретного наслаждения, дерзко отвечая на его взгляд в отражении.