Как я босса похитила (СИ) - Майер Жасмин - Страница 29

Оля помрачнела.

— Завтра я должна быть на новой работе.

Воронцов захлопнул дверцу холодильника и развернул Олю к себе.

— Тебя уже приняли в штат?

— Не хочу говорить об этом с тобой, — прошептала она, касаясь лбом его плеча.

— Придется. Я хочу все о тебе знать. И еще…

— Нет, — покачала она головой. — Не надо сейчас ничего обещать под воздействием эндорфинов.

Воронцов нахмурился.

— Снова все сводишь к сексу?

— Между нами пока ничего, кроме секса, нет. И я не хочу, чтобы второй была работа. Клуб теперь твой, Воронцов. Может быть, так даже лучше.

— Нет, так определенно не лучше. Стоило мне стать ди?ректором, как клуб перестал работать, лишился всех работников, а еще чуть не сгорел. Это положение дел определенно нельзя назвать «лучше» и не смей даже спорить.

— Ну да, — протянула Оля, доставая форму с лазаньей. — Надо вернуть мне работу, чтобы тебе было удобно трахаться в вип-ложе, когда приспичит.

Воронцов сжал губы.

— А других вариантов, что ли, нет?

Оля от души хлопнула дверцу микроволновки. Лазанья с тихим гудением стала вращаться по кругу.

— А хочешь сказать, будет иначе?

Он надвинулся на нее.

— А зачем заниматься сексом там? Чтобы кто-нибудь услышал, как ты стонешь? Или увидел тебя голой? Нет, Оля. Только я буду смотреть на тебя и слушать твои стоны тоже буду только я.

— Эгоист, да?

Он вжал ее в подоконник.

— Еще какой.

Воронцов одним махом разорвал на ней трусики.

— Эй! — взвизгнула Оля.

Он поймал ее, усадил на подоконник и встал между разведенных ног.

— И поверь, я буду трахать тебя все свободное от работы время. Так что передышка в виде восьми рабочих часов придется очень кстати. И знаешь, что?

— Что? — прошептала она, заворожено глядя на него.

— Думаю, что ты сама станешь соблазнять меня и склонять ко всякому такому. Потому что тебе понравилось.

— Неправда.

Он провел сверху вниз от пупка до пульсирующей точки между ног.

— И поэтому ты уже вся горишь… Признайся, ведь уже представляешь, как мы сделаем это снова. На том столе в кабинете. Или в той самой вип-ложе? Знаешь, там очень высокое ограждение. И пока ты будешь следить за работой, а внизу будет забитый под завязку танцпол, я могу такое вытворять с твоим телом…

Воронцов вдруг отнял руку.

— Лазанья готова, — сообщил он.

Оля тоже почти… Еще бы чуть-чуть. Что же она так заводится от этих возмутительных сцен? Насколько она испорченная, это надо же.

Воронцов ждал ее ответ. Тело ныло, колени слегка подрагивали. Рука сама потянулась ниже, но Воронцов мигом перехватил ее запястье.

— Не смей! Попроси меня. Просто скажи, что хочешь кончить. Здесь и сейчас. Перестань сдерживаться. Дай себе волю.

Грудь тяжело вздымалась, сердце колотилось. Той ночью она позволила ему делать с ней, что он желал, и ей это понравилось. И ей хотелось повторить, в этом он прав. Вот только… Язык не поворачивался говорить об этом.

— Знаешь, — прошептала Оля. — Я ненавижу лук в салатах, но мне никогда не хватало смелости попросить в ресторанах подавать мне салаты без лука. А еще… Мама всегда говорила, что я должна поговорить с отцом прямо и что сам он никогда не догадается передать клуб мне, если я не скажу ему об этом. Наверное она была права. А я… Я так и не успела. Может быть, он вообще был недоволен моей работой? Как знать, он почти не говорил со мной. Сторонился. Как будто тоже не мог говорить или даже не хотел, чтобы нас видели вместе…

Он притянул ее к себе, и по щекам хлынули внезапные слезы.

— Прости, — прошептал Воронцов. — Я не хотел давить.

Микроволновка снова громко возвестила о том, что подогрев окончен.

— Давай есть? — спросил он, пальцем вытирая с ее щек слезы.

Оля качнула головой.

— Нет. Ты сейчас пойдешь со мной в спальню. И трахнешь меня, как и тогда.

Он с легкой улыбкой покачал головой.

— Нет, Оля. На этот раз я займусь с тобой любовью

Глава 26. Дать себе волю

Воронцов дал себе волю. Олины мокрые волосы разметались по кровати, когда он опрокинул ее на спину. На этот раз он мог не торопиться, мог смаковать ее вкус, облизывая и целуя каждый сантиметр тела.

Она выгнулась под ним, обхватив коленями бедра, но он не дал себя коснуться, перехватил руки и завел за голову. Оля со стоном выгнулась, прижалась к нему, желая, чтобы он скорее оказался в ней.

Воронцов не спешил. На этот раз он не набрасывался на нее, как в первую ночь, не брал с каким-то голодным восторгом, не способный насытиться.

Череда безликих женщин отучила беспокоиться об удовольствии партнерш, но теперь с ним была она — женщина, которая как-то вдруг стала центром его личной Вселенной. И ее удовольствие было важнее всего.

Оля все-таки освободила руки, вцепилась в его плечи пальцами, а после запустила руки в волосы. Она отвечала на его поцелуи с такой же страстью, и Воронцов понял, что не зря тянет время. Оля расслаблялась, с каждой минутой в его руках, под его губами становилась податливой, как горячий воск.

Она хотела зайти дальше, но не решилась. Конечно, он тоже хотел, а кто бы отказался? А еще эти ее слова о двоих… О, от этих мыслей Воронцов вспыхивал, как бензин, к которому поднесли горячую спичку. Никому, больше никому она не достанется. Только он будет смотреть в потемневшие от неги глаза, слушать глухие или громкие вскрики. Чувствовать ее ногти на своей и только своей коже.

Он снова был в этой кровати, от которой оторвал изголовье, в мгновение ока превратившись в дикого лесного зверя, когда услышал слова слесаря из ЖЭКа. Когда-нибудь починит. Наверное. Или просто купит ей новую кровать. Сразу с новой квартирой, почему нет… Им понадобятся комнаты. Для всех детей, какие у них еще будут.

Его губы скользнули ниже, по шее и ключицам к груди. Сейчас она принадлежала только ему, и это кружило голову. Вкус ее кожи дразнил рецепторы, посылая волну эндорфинов. Она горела в медленном пламени, и если его коварный план верен, он будет вознагражден. А он не может ошибаться. Еще чуть-чуть, еще немного, только бы продержаться…

Воронцов провел пальцем по ее губам, и она втянула его в рот и прикусила. Кусаться она любила, это он уже понял. Его язык отправился дальше, от груди к пупку, где кружил и вычерчивал замысловатые лини.

Он пил вкус ее кожи и эмоции, как мифический суккуб. Дай себе волю, Оля, думал он. Выпусти на волю желания. Никакой алкоголь не сделает тебя такой. Будь настоящей. Об этом же говорили его движения: рук, языка и губ.

Воронцов скользнул губами ниже, по острой бедренной косточке, по горячей гладкой коже. По ее коже бежали мурашки, она неосознанно и все выше приподнимала бедра и пыталась сжать ноги. Но Воронцов был безжалостен, только целовал внутреннюю сторону бедра, опасно приближаясь к центру удовольствия, но тут же отступая. Вел языком, опаляя дыханием, но не касался самого важного.

Он так увлекся поцелуями нежной тонкой кожи под коленом, что, когда Оля вдруг села и опрокинула его на спину, это стало для него полной неожиданностью.

Спиной к нему, Оля оседлала его и выгнулась. Он кожей ощутил ее жар и влагу, а что уж говорить о той картине, которая предстала перед ним.

Ей удалось перехватить бразды правления в свои руки. Непохожая на ту стесняшку в ванне, Оля нагнулась и провела языком, а после сразу впустила его член в свой рот. Сдаваться так рано в планы Воронцова не входило, пришлось сдержаться, призвав на помощь все свое самообладание.

Он подтянул ее бедра к себе и, когда коснулся губами, Оля вздрогнула всем телом и даже сбилась с темпа. Выпустила его на миг и громко застонала, но после продолжила с новыми силами, и сдавленные стоны добавляли остроты ощущений.

Дав Оле некоторое время, Воронцов пошел дальше. Провел пальцем между ягодицами, ожидая ее реакции. Она сдавленно застонала, поощряя его действия, так что он дал себе волю.