Неправильная Золушка (СИ) - Огненная Любовь - Страница 42

— Я должна это видеть! — жадно всматривалась я.

Не знала, о чем беседуют. Голос больше не усиливали магией, но вот Оливия дернулась, будто от пощечины, а дракон взмахнул мощными крыльями и выпустил прицельную струю огня. Сердце дернулось, остановилось, чтобы тут же учащенно забиться, впервые за последние месяцы ощутив удовлетворение. Я не должна была его испытывать. Сострадание, помощь — вот путь целителя, но ненависть оказалась сильнее.

Я все смотрела на то, как люди разбегаются, кричат, а Дамиан сгорает заживо, трясется, вопит, чтобы упасть перед дворцом замертво. Гвардейцы стреляют в дракона магией, но он ее даже не чувствует. Взмывает все выше, чтобы стрелой упасть вниз, широко открывая пасть. Земля сотрясается от его приземления. Он сжирает свою жертву, а из дворца выбегают Элен и король Шагдараха.

Миг! Всего лишь миг, и Элен вскидывает руку, а Оливия вскрикивает, сваливаясь на землю. Нельзя было снижаться. Нельзя… Но видимо управлять этой зверюгой не так-то и просто.

Тут и там вспыхивали порталы. Чернильные кольца открывались, чтобы выпустить сотни солдат, а я понимала, что это тот самый единственный шанс на спасение.

— Ода, портал до Герхтара! — выкрикнула я, поднимаясь.

Ноги затекли, меня повело, но Арийза поймала меня, а уже в следующее мгновение мы вместе со скакунами провалились в портал.

Здесь было тихо. Настолько тихо, что я испытала ни с чем не сравнимый ужас. Свист оглушил, а стрела влетела в дерево, что стояло чуть впереди.

— Ты куда нас перенесла? — закричала я, рывком забираясь на коня.

Ода тоже вскочила в седло, а стрелы все летели, вынуждая пригибаться к шее скакуна. Не знала, в ту ли сторону скачем, пока воительница наконец не отозвалась:

— Позади нас гарнизон. Его раньше не было. Мы у границы между Герхтаром и Реверонгом.

— В какой стороне…

Я не успела закончить вопрос. Арийза громко вскрикнула позади меня. Обернувшись, я увидела ее испуганное лицо, но девушка уже сваливалась с коня, потому что отпустила поводья. Сразу три наконечника торчали из ее тела. Одна стрела пронзила грудь, другая — руку, а третья — шею.

— Ваша Светлость, не останавливайтесь! — развернула Ода коня. — Ей уже не помочь!

Муки совести — как много они значат для целителя. Мы созданы, чтобы сохранять чужие жизни — самый ценный дар, что дал нам Всевышний. Нас с самого детства учат помогать, даже если для этого придется принести себя в жертву, но империя изменила меня, Шагдарах изменил. Во мне появилась эгоистичность. Я научилась врать, глядя в глаза. Я перестала сочувствовать, считая, что каждый человек должен уметь справляться с возложенными на него проблемами. Всевышний посылает нам лишь те трудности, которые, по его мнению, мы можем преодолеть и стать сильнее, получить знания, опыт. За добро всегда приходится платить.

— Ай-я! — уносилась я вперед. — Ай-я!

Стрелы летели в нас непрекращающимся потоком. Острая боль пронзила плечо, но я не останавливалась ни на секунду. Увидев вдали берег, лишь сильнее ударила по бокам коня. Ода скакала чуть позади, стараясь прикрыть мне спину, но, едва впереди показались вооруженные люди, обогнала меня.

— Не останавливайтесь! — скомандовала она, а в небе появилась первая звезда.

Мы буквально влетели в гвардейцев, сбивая их с ног. Ода даже ранила кого-то, но мы не останавливались, продолжали свой путь, несмотря на погоню. Отрывались. Когда добрались до берега, нас разделяла жалкая сотня метров.

— Быстро! В лодку! Я их задержу! — буквально стащила она меня с коня, сгружая в старенькую лодку, чья краска давно выцвела.

— Ода! — окликнула я ее, но девушка даже не посмотрела на меня, выталкивая лодку в море.

Пальцы до боли впились в борта, а я беспомощно смотрела на то, как она встает наизготовку, собираясь сражаться. Свист! Даже среагировать не успела, как чужой кинжал ворвался в мое тело. Лишь упала в лодку, чтобы меня не было видно. Слышала, как сталь поет, ударяется друг о друга, но звон становится глуше.

Волны укачивали лодку, тянули все дальше и дальше. Лишь когда все стихло, я с трудом выпрямилась, ощущая раздирающую боль. Страха не было — чувствовала, что дочка не пострадала, а это было самое главное. Со всем остальным можно справиться.

— Все будет хорошо, — шептала, поглаживая живот.

Нащупав железный наконечник деревянной стрелы, осторожно потянула за него и отломала кончик, вздрогнув всем телом. Достать оставшуюся часть было проблематично, но я медленно, не торопясь вытягивала ее, чтобы облегченно выдохнуть, наконец избавившись от царапающей боли. Кровь хлынула, пропитала ткань короткой накидки. Расстегнув пуговицу, усыпанную каменьями, я стянула с себя ткань. Именно ее собиралась использовать как бинты, но разорвать сил не было, а значит, следовало вытащить из бока кинжал, что при каждом вдохе словно резал внутренности. Да только проблема в том, что, как только я его вытащу, кровь хлынет, и я могу не успеть перевязать раны…

Рывком вытащив кинжал, я насколько возможно быстро надрезала ткань, чтобы дорвать ее уже слабеющими пальцами. Ощущала холод, но здесь в принципе было холоднее. В Реверонге уже вовсю опадают желтые, оранжевые и даже красные листья.

Пальцы немели, а голова кружилась. Туго перевязав бок, я ощутила волной накатившую слабость. Перед глазами то и дело возникали темные мушки, а я больше не могла сидеть. Легла, но не давала себе закрыть веки. Смотрела в темное небо и видела миллионы звезд, которые наверняка отражались от водной глади. Море было неспокойным, но волны уносили меня в правильном направлении, хоть немного и в сторону. Скалистый берег широкий, так что мимо не проплыву.

Ладони лежали на животе поверх белой рубашки, что давно пропиталась кровью. Слезы потекли по щекам непроизвольно, а я все-таки прикрыла веки, больше не имея сил держать их открытыми. Перед глазами вставали лица моих фрейлин. Их образы затмевали Оливия и Дамиан. Не представляла, что сейчас происходит во дворце Шагдараха, и представлять не хотела.

Не верила. Просто не верила, что мне все-таки удалось сбежать. Так бывает, когда чего-то очень сильно хочешь, ждешь и надеешься. Но, дождавшись, не можешь поверить, боишься поверить, потому что реальность жестоко напоминает о том, что за белой полосой непременно начинается черная.

Впереди меня ждал купол. Защитный купол, что был невообразимо усилен. Не знала, как пройду через него, но верила, что смогу. Открыв веки, смотрела в небо и умоляла Всевышнего помочь мне, говорила с ветром, просила помощи у моря. Надеялась, верила и с отчаянием шептала, будто в бреду, единственное, чего так сильно желала, чего добивалась, чего хотела больше всего на свете эти невыносимо долгие три месяца, проведенные в клетке из золота:

— Свобода… Свобода… Свобода…

Конец