Империя отходит от края (СИ) - Тамбовский Сергей - Страница 30

Лекции я пересидел кое-как, Светочка сказала, что к 2 часам Нина подойдет, а потом бегом в цех к фрезеровщику Потапычу — зря волновался, отлично он все исполнил, и наклейки нарезал и наклеил очень аккуратно, рулончик кожзама не пожалел, обменял товар на обещанные 4 пузыря (я их еще вчера закупил и в багажник положил), один кубик, как и обещал, отдал декану. Тот внимательно изучил его со всех сторон, покрутил-повертел грани, цвета естественно перемешались как попало.

— А как это назад-то вернуть? — наконец спросил он.

— Вам, как родному, покажу, но вообще-то над этим вопросом скоро миллионы ломать голову будут, — и я собрал кубик назад, не 20-ю конечно движениями бога, но в 40–45 где-то уложился, во времена кубикомании (в СССР они пришлись на 82–83, если не ошибаюсь, годы, теперь немного назад сдвинется, надеюсь) я этим вопросом активно интересовался и статейку из журнала Квант с алгоритмами сборки наизусть выучил.

— Здорово, — сказал Васильич, — пойду коллегам покажу.

А я убежал в свою лабораторию колдовать над радиомикрофоном — дело было, мягко говоря, не самым сложным в этой жизни, больше всего времени занял поиск батареек типа Крона, ибо дефицит, так что и передающая, и приемная части девайса были готовы через пару часов. А тут и Нина подошла — озвучил ей свои хотелки, 1) логотип телефона в виде стилизованной сороки, чтоб ничего лишнего, но узнаваемо было, что это сорока и 2) наброски к мультфильму под названием «Анюта и медведь». Рассказал в двух словах, что там должно быть — хулиганистая девочка Анюта и отставной военный Медведь, ее дедушка, которому родители сбросили Анюту на лето. Нина прониклась и сказала, что попробует. Третью свою хотелку, насчет одежды, я решил на потом оставить, все равно к Москве не успеем.

Потом Анюта заглянула — заодно проверили работу, крепеж на голову у меня конечно топорный получился, но уж какой есть, а электроника прекрасно работала.

— Однако надо бы и отца твоего навестить, — вспомнил я. И мы поехали в больницу.

Ну не сразу в больницу конечно, надо ж было купить что-то больному — что-то и купили… сока в тетрапаках пока у нас не изобрели (хотя на Западе кажется уже это добро в изобилии существовало), ограничились поллитровым болгарским персиком, ну и еще фруктов добавили, винограда, бананов с киви пока в СССР тоже не продавалось (тут я вспомнил об одном давнем обещании). С проникновением в больничные палаты все было по-прежнему, иди куда вздумается, тапочки только не забывай надеть, вот мы и проникли в реанимацию без единой проблемы.

Эээ, сказал я себе, да это ж та же палата, где недавно Игоревич куковал, ну надо ж, какие круги нарезает жизнь, чисто ведьмины. Ну может не круги, а спирали. Бруно, Фиббоначчи или даже прости господи Мирена. Ладно, не важно. Заходим.

— Здравствуйте, дорогой Петр Петрович! Как ваши дела? — с порога спросил я.

Дела были не так, чтобы ах, но и далеко не ох. Средненькие дела, что впрочем уже хорошо. Петрович рад был нас видеть, но говорил достаточно слабым голосом. Слабым, но понятным. Передал ему мнение Пака, оно похоже порадовало Петровича. Оставили на столике подарки, и сок, и виноград, это добро вроде без ограничений можно употреблять с такими заболеваниями, рассказали о наших последних новостях (показал издали волшебный кубик, сказал, что это Анюта мне идею подала, поэтому и называется он Анютин, Петрович покрутил его в руках, но кажется ничего не понял), да и покинули реанимацию. Анюта тут же толкнула меня локтем в бок:

— За название конечно спасибо, но когда это я тебе такую идею подавала?

— Забыла уже, родная? — на ходу сымпровизировал я, — это когда ты крутилась как веретено на гимнастике, я и подумал, а что если это отлить в игрушку с 6 степенями свободы, вот и…

Аня сильно задумалась…

— И к дяде Федору давай уж заскочим, у него никого родных вообще нет…

Заскочили, чо… дядя Федор лежал на спине, глядя в потолок и двух слов даже из себя не выдавил. Ладно, оставил ему вторую бутылку сока на тумбочке. А когда вышли наконец на улицу, продолжил:

— А знаешь что, Анюта, продолжаем жить, — сказал я, — хорошо, что у нас все хорошо, да что там хорошо, у нас просто все тип-топ, все проблемы решены, а завтра нас ждут еще более удивительные приключения в столице нашей Родины…

— Городе-герое Москве, — закончила мысль она. А потом добавила:

— А знаешь что, Сергуня? — спросила она, наклонившись к моему уху.

— Не, даже не догадываюсь, — ответил я, — что?

— Я тебя хочу, — закончила она свою мысль трагическим шепотом, — прямо вот сегодня хочу.

— Так за чем же дело-то стало, я тебя хочу не меньше, а отдельный кабинет, в смысле комната на Кирова, ждет-не дождется тебя, зайка.

— Зайка? — недоуменно переспросила она.

— Ну да, с ушками такая, прыг-скок которая… можно даже покороче — зая… подожди, не мешай… — и я стал вспоминать киркоровский хит.

Анюта с некоторым недоумением смотрела на меня: — Ты чего это?

— Не видишь, вдохновение накатило… песню сочиняю на пальцах… ну да ладно, потом досочиняю, а сейчас… точнее через 2 часа я жду тебя на Кирова, у меня сюрприз будет. Может сразу два сюрприза.

— А почему через 2 часа?

— Потому что сейчас сюрприз… оба сюрприза не готовы, а хотелось бы продемонстрировать продукт с высокой добавленной стоимостью, а не сырье какое для его производства, угу? Связь по нашим личным телефонам, должны же они какую-то пользу приносить?

Анюта согласилась, и я отправился организовывать сюрприз… ну то есть два сюрприза конечно. Это у меня заняло ну не два, но полтора часа точно, потом вызвонил Анюту, она тоже была готова, договорились встретиться в парке возле оленя без рогов через 15 минут.

— Это вот тебе на первое, дорогая, — сказал я, доставая из кармана коробочку, — ты же апрельского розлива так сказать, значит телец, так что держи тематическую подвеску.

В коробочке был стилизованный теленок из серебра на серебряной же цепочке, не бог весть какой креатив, но Анюте кажется понравилось, поцеловала она меня во всяком случае довольно искренне, а медальон тут же на шею надела.

— А на второе чего приготовил, добытчик ты мой? — заинтересованно спросила она.

— Вот дойдем до дому, там и увидишь, — отрезал я. Оставшийся отрезок пути заполнил разными вариантами песни про зайку, точные слова я не помнил, а помнил только то, что использовать никак нельзя было типа «ты украдешь, а я сяду» пришлось импровизировать на ходу, получилось что-то вроде:

Зайка моя, я твой зайчик,

Аня моя, я твой мальчик,

Болотце мое, я твоя кочка,

Верба моя, я твоя почка и тд.

Так и добрались, бабулек на лавочках почти не было и в подъезде слава богу никого не встретили, и в самой квартире было тихо и пустынно.

— Ну заходи, краса моя, — открыл я дверь своей комнаты. Посередине стоял стол, а на нем угощения, центральное блюдо при этом было закрыто салфеткой. Анюта по-хозяйски обошла стол и спросила с дальнего конца:

— А это что?

— Это курица по-китайски. Соевый соус для нее обыскался, но нашел.

— А это?

— Греческий салат с брынзой. Брынзу тоже долго искал.

— А под салфеткой?

— Ну подними, узнаешь.

Анюта подняла салфетку, под ней лежал ананас. Небольшой, в килограмм примерно. Вот не спрашивайте меня, как я его достал, потом может расскажу, чтобы не обрыдаться…

— Это что, все мне? — не очень уверенно спросила она.

— Нет, блин, это все Полине Андреевне, — отвечал я, — что-то ты сильно тупишь сегодня.

— А это вот, — и она показала на ананас, — это именно то, о чем я думаю?

— Не знаю о чем ты думаешь, золотце мое, я в твои мозги пока залезать не научился, но это ананас. Ешь на здоровье и мечтай о чем-нибудь более продвинутом… а я пока шампанское из холодильника достану.

Анюта взяла в руки нож и начала примериваться к ананасу с разных сторон.

— Верхушку с листиками срежь, а потом колечками, так вроде обычно делают, — помог ей я.