Безжалостное предложение (ЛП) - Андерс Наташа - Страница 16

— Хм, — хмыкнул он.

Клео подняла бровь.

«Значит всё так и будет? Ну и отлично!»

Она не сказала ни слова, пока они не сели в машину.

Дайсуке с энтузиазмом поприветствовал их, будто они не расстались всего пару часов назад. Клео тепло ему улыбнулась, и они продолжили увлекательный разговор о японской поп-культуре. Дайсуке был интересным и забавным, и вскоре Клео уже смеялась над его анекдотами.

— Моя девушка любит парикуру (прим. – моментальное фото, которое можно разрисовать и распечатать в форме наклеек). У неё сотни крошечных фотографий вместе с друзьями, — сказал Дайсуке, рассказывая Клео о «печатном клубе» — во многих торговых центрах стояли фотобудки, делавшие маленькие фотографии, которые можно отфотошопить прежде чем распечатать.

— У тебя есть такие фотографии, Дай? — с любопытством спросила Клео.

— Я делаю парикуру только с мой девушкой Мики, — объяснил он, опустил солнцезащитный козырёк и нашёл фотографии, спрятанные за зеркалом. Он передал их ей, и Клео в восторге рассматривала разноцветные, яркие маленькие фотографии Дайсуке и милой девушки.

Она повернулась к Данте, чтобы показать снимки, но он смотрел в окно. Он явно игнорировал их, и, стиснув челюсти, смотрел на проносящийся мимо пейзаж. Улыбка Клео слегка потухла, она уставилась в его затылок, задаваясь вопросом, что с ним происходит.

Она вернула фотографии обратно Дайсуке.

— Они милые. Хотелось бы, чтобы у меня было время сделать такие же. — Она услышала тоскливую нотку в своём голосе и приказала себе прекратить это. Она здесь для работы, а не для отдыха. — Мики очень красивая, Дай. Как давно вы встречаетесь?

— Два года. — Он гордо улыбнулся. — Она учится на преподавателя.

— Замечательно. Что она будет преподавать?

На мгновение Дайсуке растерялся, обдумывая её вопрос.

— Э… она будет… учителем рисования? — Он выглядел неуверенным. — Она будет учить искусству японской письменности.

— О? — Клео не знала, что он имеет в виду, но не хотела его смущать.

— Каждый взмах должен быть правильным. Это как искусство. И это очень трудно. — Дайсуке оглянулся вокруг, прежде чем указать ей на непонятный знак, написанный жирным шрифтом на японском. — Как это!

— Ты имеешь в виду рукопись?

— Боже, — вдруг сказал Данте себе под нос, — он имеет в виду японскую каллиграфию.

— Оу, — выдохнула Клео, чувствуя себя идиоткой, потому что не поняла сразу.

— Вы знаете? — нетерпеливо спросил Дайсуке и Клео кивнула.

— Да, я читала об этом. Я должна была понять, когда ты сказал про художественное письмо, — сказала она извиняющимся тоном.

— Всё в порядке. Мой английский не так хорошо, — ответил он с неуверенной улыбкой.

У Клео отвисла челюсть, ведь это было неправдой.

— У тебя отличный английский, Дайсуке, — твёрдо ответила она, и он махнул рукой перед лицом.

— Нет, нет, очень плохой.

— Но… это совсем неплохо.

— Спасибо. Спасибо, — резко сказал он, и Клео моргнула.

«Что?»

Весь разговор оставил у неё чувство смущения и волнения. Она надеялась, что не оскорбила Дайсуке тем, что он плохо знает английский.

— Оставь это, Найт, — пробормотал Данте, очевидно, он все же прислушивался к их разговору.

— Но…

— Японцы все скромные. Просто оставь это.

Она кивнула, хотя это шло вразрез всем её инстинктам, и просто подчинилась тому, что прозвучало скорее как приказ.

Клео сменила тему разговора, спросив о новом Токё Сукай Цури (прим. дословно Токийское небесное дерево — телевизионная башня в районе Сумида). Очевидно, Дайсуке очень гордился и увлекался этим предметом. Когда пять минут спустя они добрались до места назначения, Клео уже знала высоту здания, сколько времени ушло на его строительство, сколько людей там трудилось и как народ со всей Японии приезжает сюда, чтобы посетить самую высокую башню в мире — предмет гордости для большинства японцев.

Клео всё ещё думала о том, что она с удовольствием посетила бы обзорные площадки Токё Сукай Цури, когда мисс Инокава встретила их у входа в ресторан и ввела внутрь. Вечеринка проходила в традиционной японской комнате. На полу лежали соломенные циновки, под названием татами, а двери и панели были из рисовой бумаги, или сёдзи. Декор был минималистичным, с очень длинным и низким столом в центре комнаты и плоскими подушками, известными как забутон, на полу возле каждого места. Привычных столов здесь просто не было.

Клео сразу же испугалась – она не знала, чего от нее ждут, и не желала обидеть присутствующих своим невежеством.

— Найт-сан, пожалуйста. — Мисс Инокава указала на место ближе к концу длинного стола, прежде чем она подтолкнула Данте на почётное место, в самом центре стола. Она поклонилась, оставила его там одного и присоединилась к Клео.

В комнату вошли другие люди в тёмных костюмах, и мисс Инокава жестом пригласила Клео сесть рядом. Задаваясь вопросом, есть ли какой-нибудь изящный способ сидеть на полу в обтягивающей юбке, Клео неуклюже опустилась на задницу, скрестив ноги в бок.

— Найт-сан. — Мисс Инокава наклонилась, чтобы прошептать. — Поскольку это формальная вечеринка, мы будем сидеть в сейзе.

— Что?