Пилот (СИ) - Шаров Константин Викторович - Страница 12

Материалы и конструкцию грузового отсека я подобрал и «отложил» уже очень давно, ещё в самом начале эпопеи с покупкой тогда ещё «Янтаря-М1». Но воплотить его в реальность мне не дало отсутствие денег на покупку дорогих пси-активных материалов (пусть и проходящих у кладовщиков как лом), а главное — недостаточная мощность маневровых двигателей. Судно с заполненным трюмом просто рисковало не взлететь! Сделать с этим ничего не удалось, так что перспективную идею пришлось отложить… до настоящего времени! Теперь же у меня появилась «гравипушка», которую можно было применить в качестве вспомогательного атмосферного двигателя и для компенсации увеличения массы корабля в полёте! Иными словами, пока у меня оставалась энергия в накопителях, я мог не только перестать расходовать невосполнимый ресурс маневровых двигателей на несвойственных им режимах, но и сохранять манёвренность и скоростные качества судна, будто дополнительного грузового отсека и нет вовсе!

Были и минусы, конечно. С повышением расхода энергии удалось справиться настройкой пси-генератора. Теперь он постоянно работал в «боевом» режиме, сливая лишнюю энергию в накопители скафандра, а остальное направляя на питание бортовых систем. А вот с расходом топлива ничего поделать было нельзя. Пришлось увеличить топливный бак за счёт «старого» грузового отсека, что неожиданно для меня увеличило максимальную дальность полёта до стандартов «дальнего» курьера. Вот не знаешь, где найдёшь, где потеряешь!

Справиться с переделкой за столь малый срок — 1 неделя, помог Итан. Он работал в космопорте инженером-роботехником. Весьма престижная и высокооплачиваемая работа, но не менее требовательная к соискателю должности. Не смотря на молодость, Итан «выезжал» с помощью дорогого нейроимплантата, установку которого ему оплатили весьма небедные родители. На этом мы в своё время и сошлись — Итан мог с фантастической скоростью разрабатывать и проектировать любые конструкции, которые потом с лёгкостью собирала бригада роботов под его управлением, но после сборки материалы должен был обработать умелый пси-мастер, иначе в первом же полёте они просто развалятся — сопротивление материалов жёсткому Пси — это отдельная, не раскрытая ещё до конца тема.

Умениям друга я, конечно, завидовал, но к нейроимплантатам никогда даже не присматривался — установка этого высокотехнологичного прибора сделала Итана «невыездным». Теперь он не может покинуть планету даже в качестве пассажира. Разве что в специальной кабине с защитой 1-го класса и в состоянии анабиоза. Даже на орбитальной верфи, где Итан выполнял большую часть своей работы, он не появлялся, управляя роботами дистанционно. Это несколько увеличивало время отклика, но, как он говорил: «дело привычки». И на свою тяжёлую судьбу никогда не жаловался. Да и с чего бы жаловаться, если таких как ты, четыре человека на всю планету? Итан жил, ни в чём себе не отказывая, разве что невозможность работы с Пси его несколько расстраивала.

Я же был совершенно не готов променять свободу Полёта на сытое существование на самом дне гравитационного колодца. Каждому своё.

— Смотри, парень, не подведи меня! — Сурово вещал полный немолодой мужчина, сидящий в массивном офисном кресле. Посетителям его кабинета сидячих мест не предлагалось, так что я вынужден был выслушивать его «ценные замечания» стоя.

— Всё будет доставлено точно в срок! — Наконец ответил я, поймав паузу в длинном монологе чиновника.

— Кхм… — Он достал из специального отделения стола, более похожего на ячейку банковского хранилища, толстый пластиковый конверт и небрежно бросил его на стол. — Можешь идти!

Молча забрал конверт, мотнул головой, что можно (при определённом желании) признать поклоном, после чего поспешил покинуть логово этой канцелярской крысы. Пустота! Сколько же мне потребовалось усилий, чтобы получить этот вожделенный «трофей». Нет, я понятия не имею, что находится внутри конверта. Более того — не имею ни малейшего желания узнать. Куда больше меня интересовали печати и коды, что были на нём нанесены! Для неспециалиста они бы ничего не сказали, для меня же должны были стать путёвкой в жизнь!..

Тут следует сделать отступление и рассказать про систему рейтингов Пилотов. Как известно, хороших Пилотов немного. И, к сожалению, на одного Пилота приходится три-четыре «водилы». Так на нашем сленге называли людей, умудряющихся вести суда без необходимых для этого способностей. Разнообразие «водил» было весьма высоко. Это мог быть простой человек, раздобывший где-нибудь артефакт нечеловеческой расы. Тот же «Симбионт», например. Или же «водила-погонщик», натаскавший на пилотирование какую-нибудь Пси-активную инопланетную тварь. Или просто слабый псион… Да вариантов много. Единое было лишь то, что пользоваться их услугами было чрезвычайно рискованным мероприятием. Естественная ниша «водил» — перевозка различных крупногабаритных недорогих грузов по устоявшимся, хорошо изученным маршрутам.

Если же маршрут был сложен, то в четырёх случаях из пяти полёт заканчивался катастрофой. Однако количество рисковых людей всё не заканчивалось. Поняв, что на привычных маршрутах невозможно заработать больше из-за жестокой конкуренции, и, после нескольких десятков спокойных полётов, удостоверившись в собственной непогрешимости, «водилы» теряли берега и брались за заведомо невыполнимые задания — и гибли. Обычно вместе с грузом и кораблём.

Чтобы избежать потерь кораблей и связанных с этим убытков (страховые компании суда «водил» не страховали), была создана достаточно сложная и хорошо защищённая от «взлома» система рейтинга Пилотов. Суть её была в следующем:

Каждый Пилот имел в наличии специальную Карту, которую он получал по окончанию обучения в академии. Я подобной карты не получал, поэтому находка её у контрабандиста была, как говорится, «в тему». То, что ей уже за двести лет никого не смутит — такие раритеты часто передаются из поколения в поколение, хотя отсутствие зарегистрированных полётов за всё это время умного наблюдателя наведёт на правильные мысли.

Интересен был сам механизм, гарантирующий защиту от подделок. Внутри Карты Пилота находился герметичный сосуд, наполненный раствором слабой кислоты, в котором плавали особые бактерии. Находясь в агрессивной среде, они покрывались толстой защитной коркой и могли находиться в таком состоянии веками. Ни жёсткое Пси, ни другие виды излучений и воздействий не могли им повредить. Если же в ёмкость насыпать немного сахара, то бактерии пробуждались и начинали активно делиться, одновременно становясь восприимчивыми к Пси.

Во время полёта специальный прибор — «Картограф», брал из ёмкости Карты капельку жидкости, активировал её и писал с помощью Пси прямо в генетический код бактерий трек полёта. По достижении конечного пункта капелька с треком возвращалась в Карту и смешивалась с остальными. Далее пилот вставлял её в специальный приёмник, имеющийся в каждом космопорте… и тут начиналось самое интересное!

Приёмный терминал космопорта брал ещё одну капельку раствора и начинал её активно проращивать, одновременно считывая информацию, записанную в генетическую память бактерий и записывая туда же огромное количество новой! В первую очередь списывался последний пройденный маршрут. Пилот, если он обладал необходимыми знаниями, мог исказить трек… но не пройденные планеты, где он приземлялся или стыковался! Ведь в каждой точке он обязан был произвести процедуру считывания-записи на Карту Пилота!

Объём информации, что записывалась в «память» бактерий был огромен. Он делился на три части. Первая относилась к полезным для Пилота данным — самый последний вариант карт потоков, найденные аномалии, опасные зоны, новые маршруты и т. п. Эти данные создавались специальной службой космопорта по результатам компиляции треков и карт всех приходящих в космопорт Пилотов. Для каждого элемента обязательно указывалось как давно была получена информация и кто из Пилотов её дал. В условиях непрерывного устаревания данных это было очень важной для сохранения движения работой.