Обещанная колдуну (СИ) - Платунова Анна - Страница 36

Аррил Вейр все так же сидел, спрятав лицо. Пока я не видела его глаз, мне трудно было поверить, что передо мной мираж. Казалось, сейчас он поднимет голову, улыбнется и скажет что-нибудь вроде: «Славно мы вас разыграли, ребята?»

Я растерянно оглянулась на Тёрна. Он совсем близко: полшага назад, и я смогу на него опереться.

— Ничего, не торопись, — сказал он в своей сдержанной манере, а меня как-то сразу отпустило.

— Здравствуй…

«Здравствуй? Агата, ты с миражом здороваешься, что ли?» — одернула я себя.

Потерла веки, собираясь с мыслями, и в этот момент мираж поднял голову…

Каким-то чудом я не закричала. Хотя, пожалуй, чудо здесь ни при чем — просто горло снова перехватил спазм. Я отпрянула, прямо в руки Тёрна.

— Дыши, — сказал он громко и спокойно. — Все хорошо. Я рядом.

Мираж… Сейчас, глядя ему прямо в лицо, я как никогда ясно понимала, что умного и порядочного командира Аррила Вейра больше нет. Хотя это был его нос, его лоб и подбородок, но теперь они выглядели так, будто оплыли, растаяли, как воск от жара. А еще эти глаза! Эти мертвые белесые глаза! Губы существа, бледные, точно земляные червяки, изогнулись. Не сразу я поняла, что тварь пытается усмехнуться.

И мысль о том, что эти жуткие существа действительно разумны, снова накрыла меня волной паники. Я вцепилась в воротник куртки, пытаясь его разорвать. Секундное замешательство прошло, когда Тёрн взял меня за запястье, отогнув рукав. Его теплые пальцы касались моей обнаженной кожи: он делился со мной силой.

— Зачем вы пришли? — спросила я: с чего-то ведь надо было начинать.

Мираж, не отводя от меня взгляда, закашлялся, но как-то мерзко, будто давился, будто что-то застряло у него в горле. Потом я поняла, что он смеется.

— Зачем вы пришли? — крикнула я. — Убирайтесь с наших земель!

Тварь приоткрыла рот, но не так, как это сделал бы человек, а так, будто человеческое тело лишь оболочка, кокон, где зреет мерзкая бабочка, и она уже готова выбраться наружу.

— Нет, — раздался голос.

Губы не шевелились, голос шел изнутри. Меня сотрясла дрожь такая сильная, что я едва смогла устоять на ногах.

— Слышал? — сипло выдохнула я, обернувшись к колдуну.

Он качнул головой: «Нет» и указал глазами на тварь: «Не отвлекайся».

Но мираж, ответив один раз, будто не слышал моих следующих вопросов. Он кривлялся, смеялся нечеловеческим, жутким смехом и пялился на меня глазами-шариками. Это продолжалось недолго, минуту или две, но я ужасно вымоталась: голова кружилась, по лбу струился холодный пот. Мне было душно и тошно.

Тёрн не отпускал моей руки, вливая силу, только благодаря этому я и держалась.

— Скажи ему вот что, — сказал вдруг Тёрн, — скажи, что я подарю ему легкую и быструю смерть, если он согласится помочь. Или долгую и мучительную, от солнечных лучей. Что он выбирает?

Говорить ничего не пришлось: хотя Тёрн не слышал миража, тварь отлично поняла его слова. Я догадалась по тому, как погасла усмешка на извивающихся губах. Выходит, эти существа тоже боятся смерти!

— Какие… — мираж снова широко-широко разинул рот и произносил слова, не шевеля губами. — Вопросы…

— Зачем вы пришли в наш мир? — спросила я и тихо, торопливо добавила для Тёрна: — Он вроде согласен отвечать.

— Тесно… Тесно… Слишком светло… Нет пищи… Новый мир… Новый дом…

Сбиваясь, я проговорила его слова вслух, чтобы и Тёрн услышал. В общем-то, ничего удивительного в признании миража не было. Многие думали, что миражи пришли захватить наш мир, но некоторые предполагали, что Разлом возник случайно, что миражи и сами не рады тому, что оказались нежеланными гостями в нашем мире. Значит, все-таки агрессоры.

— Почему напали сейчас?

Мираж зашипел, забился, натягивая цепи. Один из колышков с треском вылетел из кирпичной кладки. Я вскрикнула.

— Все хорошо, Агата. Не бойся. Его держат не цепи.

Действительно, тварь не шевелилась, будто на грудь ему давила каменная плита, это работала магия амулетов.

— Почему вы сейчас напали? — крикнула я и поняла, что голос не слушается: с губ сорвался сип.

Тёрн взял меня за плечи.

— Все, достаточно. Иди за дверь, — сказал он.

Наверное, от всех этих событий у него тоже в голове помутилось или я совсем уж несчастной и жалкой выглядела, дрожала вся, потому что он вдруг добавил:

— Ты умница, Агата. Умница. А теперь иди и подожди в коридоре.

Но мое упрямство, о котором до поры до времени я и не подозревала, снова прорвалось наружу.

— Нет… сейчас… Вы! — я кричала, наставив палец на мираж, который вновь хихикал надо мной. — Мы вас уничтожим! Гады! Да вы и не высунетесь больше! Солнце вон вас поджарило, теперь побоитесь!

Тёрн обхватил меня за талию и тащил к двери, но я рвалась из его рук, не отрывая взгляда от существа, которое корчило немыслимые рожи. Как же я ненавидела эту тварь! Как хотела отомстить за Агнессу и за командира Вейра! Я уже торжествовала победу, еще не победив. А мираж перестал корчиться, замер, глядя мне в лицо своими глазами-шариками.

— Настанет ночь… Самая длинная ночь… И мы… доберемся… до тебя!

Он вскинул руку, указывая на меня. Нацеленный на меня дрожащий бледный палец я продолжала видеть даже тогда, когда Тёрн выставил меня в коридор, когда захлопнул дверь, когда выкрикнул: «Стань прахом!», избавляя мир от жуткого создания, бывшего прежде человеком. И даже когда он вышел из кладовой и я разглядела за его спиной серую пыль, оседающую на пол, я все равно мысленно продолжала видеть палец, направленный мне в грудь.

Я прислонилась к стене, потом сползла на корточки и закрыла глаза, силясь унять дрожь.

— Агата, Агата, — голос Кайла звучал, как сквозь туман.

Он тронул меня за плечо, но я почти не ощущала прикосновений и не реагировала. До тех пор, пока Тёрн не закатал бесцеремонно рукав моей куртки и не взялся обеими руками за предплечье, напитывая силой. Помог подняться и, обняв за плечи, повел за собой.

— Уже все… — говорил он тихо, прямо как моя нянечка, когда я, бывало, капризничала. — Все, все… Идем… Сейчас выпьешь отвар — и спать.

Никто не удерживал нас, но Топор и командир Фолли двинулись следом, и я поняла, что они настроены продолжить разговор с Тёрном. Хотя о чем здесь разговаривать — почти никакой информации добыть не удалось, пустая трата времени.

И вот в тот момент, когда мы подошли к ступеням лестницы, мы едва не столкнулись в узком проеме с мужчиной, который торопливо спускался сверху. Я отступила и только тогда разглядела знакомое, родное лицо. Папочка…

Он тоже увидел меня. Первым порывом отца было обнять, он даже поднял руки, но взгляд его взметнулся к Тёрну, и руки повисли. По его лицу прошла судорога, как от боли. Он знал, знал, что ко мне нельзя прикасаться, нельзя называть дочерью. Но ему было тяжело, так же как и мне.

— Леди… Агата, — запинаясь, проговорил он.

Мой отец. Мой родной отец.

Я должна была присесть в полупоклоне. Или нет. Я ведь теперь не благородная дама. Я могла бы только кивнуть или просто улыбнуться. Но это было так невыносимо, так несправедливо…

— Папа… — прошептала я, а потом…

Кинулась к нему на шею, прижалась, расцеловала в обе щеки, и он тоже обнял крепко-крепко.

— Доченька моя…

И длилось это всего-то лишь секундочку. Потому что уже в следующий миг сильные и уверенные руки жестоко вырвали меня из объятий папы. Тёрн держал крепко, не позволяя вывернуться, хотя я очень старалась, дергалась и пиналась.

— Нельзя, — твердо сказал он.

— Ненавижу! — крикнула я.

Он не ожидал, наверное. Я уже давно не говорила ему ничего подобного. На самом деле ненависти больше не было, просто в голове помутилось от переживаний. Но Тёрн ослабил хватку, и тогда я, развернувшись, залепила ему пощечину.

Он прикрыл глаза. На щеке расплывалось алое пятно. Я буквально затылком ощущала взгляды и тяжелое молчание всех, кто стал свидетелем сцены.

— Все хорошо, папу… Генерал Даулет. Нам пора идти.