Семь миров: Оракул (СИ) - Пикулина Светлана - Страница 8

— Но на сей раз у меня приготовлен для тебя другой вариант, я бы даже сказал подарок. Веришь, нет, но уже через минуту ты, без шантажа и расправы, сам, добровольно скажешь нам все как на духу!

Марсий вжался в кресло. Спокойная и доброжелательная интонация, с которой была произнесена последняя фраза, настораживала, заставляя задуматься. Вепрь бесстыже улыбался, находясь в предвкушении.

— Вперед! — скомандовал он.

По его указу в сторону Марсия направился один из контрабандистов. В его руке был шприц и маленькая серая ампула. Нехорошее предчувствие, сопровождаемое уродливой улыбкой Вепря, оставляло послевкусие яда. Догадаться, что за препарат желают ввести в него звери, было не трудно.

Фикстроид, знаменитый наркотик, распространяемый по просторам Семи миров мерзкими тварями, давно был у всех на слуху. Сильное наркотическое вещество, проникая в кровь, поражало нервную систему. Страшный препарат развязывал язык даже самым крепким людям. Контрабандисты ухитрялись подпольно продавать его в каждый город. Марсий вспомнил, как поэтически описывал ему действие вещества Карий. Он говорил, что человек никогда не узнает, кто он и из чего сделан, пока не вкусит запретный дар. В малых количествах он был приятен, но большие дозы были смертельны. Аппарат освобождал разум и открывал самые потаенные участки человеческого сознания. Стоит вкусить больше нормы — и маска сорвана.

Марсий помнил, с каким интересом слушал тогда друга, как сильно желал познать себя, но совсем иные чувства он испытывал теперь, проклиная того, кто открыл людям яд. Ощущая, как контрабандист дотрагивается до его руки, царапая ногтями, как в его плоть входит холодный острый металл и горячий яд начинает блуждать по натянутым венам, Марсий закричал. Охваченный огнем, зажмурив глаза от боли, он молился потерять дар речи, осознавая, что уже через мгновения начнет терять контроль, поддавшись действию фикстроида.

Сквозь пелену тумана он чувствовал, как его тело отсоединяют от кресла, предоставляя заветную свободу. Он перестал чувствовать боль, оставленную после ударов. Сохранялась иллюзия трезвости рассудка и ясности действий, казалось, он остался прежним, но на деле было все иначе.

Спустя минуту Марсий поймал себя на мысли о том, что не может вспомнить своего имени, но способен воспроизвести даже самую незначительную деталь из своего детства, он вспомнил даже то, как находился в утробе матери. Увидел, как сквозь красноватую воду она гладит свой живот темной ладонью, а голос отца через преломление жидкости произносит его имя — «Марсий».

Я Марсий! — услышал своё имя он.

Чувство абсолютного счастья разливалось по его телу, он испытал восторг оттого, что вот-вот появится на свет и увидит мир.

На лице тулонца сияла лучезарная улыбка, и, глядя безумными глазами на уродливых контрабандистов, он находил их вполне сносными и дружелюбными. Чувство большой любви ко всей вселенной переполняло его сердце. Он ощущал себя свободно и раскованно, словно парил в воздухе, не было внутри него страха, боли, чувства вины или раскаяния, только любовь и свет питали его, он простил всем все, он чувствовал себя больше и выше всех.

Возомнив себя хозяином мира, он захотел выпрыгнуть сквозь стены в открытый космос и обнять бесконечность руками, но, почувствовав неосязаемые прикосновения контрабандистов, желавших увести его от стен, неведомым образом возвратился в кресло. Он вновь увидел лицо Вепря перед собой, которое на этот раз показалось ему прекрасным.

Вепрь виделся ему удивительным, редким, многогранным человеком, красотой и эстетикой безумия которого оставалось лишь восхищаться. Столько поэтичного и глубокого было скрыто внутри его грустных глаз. Марсию хотелось даровать ему свободу от гнева и алчности, которая поглотила некогда великого человека, наделить его счастьем и вернуть гармонию в его выжженную горем душу, ему хотелось обнять его и убедить в том, что все непременно будет хорошо.

— Я спрашиваю, где вы взяли сувениры? — послышался искаженный голос предводителя.

Одарив Вепря радушным взглядом и улыбкой, Марсий окончательно проникся сильным чувством сострадания к несчастному народу мертвой Гинеи и к их участи. Желание осчастливить всех, раздарив всего себя каждому нуждающемуся, он широко распахнул руки, желая обнять ими черного капитана.

— Друзья! — обратился он к контрабандистам. — Какие же вы славные! Мне бы такой костюм, наделал бы я шуму на Тулоне! — срывая с рукава одного из удерживающих его людей иглу и пытаясь прицепить ее на себя, с искренним детским смехом произнес Марсий.

— Где ты взял? — вновь спросил Вепрь, отвечая Марсию взаимной улыбкой.

Лица контрабандистов были довольными. Реакция Марсия на наркотик их радовала. Конечно, препарат развязывал язык всем, но происходило это всегда по-разному. Кто-то плевался и орал, отвечая на вопросы с надрывом и истерикой, кто-то еле бормотал, засыпая после каждого слова, впадая в уныние и концентрируясь на боли. Были и такие, что истерично смеялись или рыдали, так что разобрать смысл сказанного было не просто, но чаще всего приходилось сталкиваться с агрессией и злобой, выплескивающейся наружу негативными криками и резкими движениями. Марсий же держался спокойно и даже слишком уверенно, говорил чисто, с искренней доброжелательностью и счастливым блеском в глазах, непроизвольно вызывая ответные эмоции.

— Что же вы раньше не спросили? — искренне удивляясь, задал встречный вопрос юноша. — Эта история вас тоже касается!

Марсий широко разулыбался, покраснел и с выражением стал рассказывать все, что случилось с ними за эти годы. Он не упустил ничего, говорил живописно, показывая свою историю театральными жестами. Он рассказывал о титане, рычал волком, прыгал тигром, плясал дикими танцами земных обезьян, прорывал руками пространство, проходя сквозь магические туннели, изливал душу, рассказывая о том, как впервые страстно и беспощадно полюбил. Он рассказал даже про союз Оракула. Призвал Вепря вступить в союз, и следовать по пути мира и добра.

Его слушали на одном дыхании, восхищаясь и сочувствуя.

— Мы нашли чудо-планету! Да! Я искал её всю жизнь. Мне не верили, считали сумасшедшим, а я нашел, — прибавляя и убавляя интонацию, полупьяным языком завершал юноша. — Они не верили, а я их спасу. Всех спасу! Всех! И вас! — громко выкрикнул юноша.

Последняя фраза разнеслась резонансом по всему металлическому помещению, вызвав дрожь у стен.

— Это очень хорошо, Марсий. Правда. Ну, а все-таки, нас интересует конкретное место. Где? — настаивал доброжелательный голос капитана.

— Далеко. Лететь год. Путь сложный, на пальцах не объяснишь. Очень красивое место. Самое прекрасное! Мы все оттуда — и ты, и я, — говоря шепотом, словно сообщая на ухо заветную тайну старому другу, произнес Марсий. — Мы хотим перевести туда всех людей из Семи миров. Города скоро рухнут, миры падут, но мы, мы будем жить вечно. Вечно! Слышишь меня? — самодовольно произнес Марсий.

Вепрь настороженно смотрел на юношу, если бы он не знал о действии наркотического вещества, непременно бы принял историю за сумасшедший бред, но учитывая, что препарат был предназначен обличать истину, слова тулонца заставили всерьез задуматься.

— Нам нужны точные координаты этого места! Цифры! — направлял тулонца Вепрь.

— Карта в моей голове. Атла умеет ее читать! — произнес юноша, словно хвастаясь, и разулыбался.

— То есть, ты хочешь сказать, что без тебя на ту планету нам не добраться?

— Да! Я очень-очень нужен, — самодовольно произнес Марсий и, неожиданно для всех, затянул ту самую песню, которую слышал у людского племени, воспроизведя все слова неизвестного ему языка.

Контрабандисты переполошились, но никто не решался подойти и закрыть певцу рот. В поведении Марсия не было ничего угрожающего, и, проникшись к нему симпатией, они позволили ему веселиться, потешаясь непосредственностью своего пленника.

— Я отвезу вас туда! Я подарю Вам дом! Только отдайте мне Атлу! — завершил он.