Нервные клетки с запасом. Новые впечатления с излишком. Дилогия (СИ) - Скибинских Екатерина Владимировна - Страница 65

Я хотела было возмутиться, но заметив, как она машинально наглаживает его отполированную спинку чуть дрожащими пальцами, осеклась. Ну, вижу же, что пусть и истеричка избалованная с замашками клептоманки, но в целом не такая уж плохая девчонка.

Тяжело вздохнув, подошла ближе.

— А третья стопка — что это за книги? — спросила, все еще сжимая в руках блокнот.

— Дневник какого-то эльфа, который жил в замке в то время, что и император Аркенус. Полистай, может, найдешь что. Я перечитала его, какие-то незначительные мелочи есть. О самом императоре Аркенусе ни слова, но о жизни замка упоминается, проскальзывают кое-какие сплетни о придворных… Мне не показались стоящими внимания, но, может, тебе что-то даст, — дернула плечом Риска, но все же повернулась ко мне вполоборота.

Задумчиво покивала головой, машинально перелистнув страницы блокнота. Зацепилась взглядом за фразу: «… Марк снова не захотел идти на встречу с «водяной», отговорившись срочными делами. Будто они у нас не одни на двоих. Как по мне, просто ревнует. Вот только меня, как друга, или Лиру, как девушку? И ведь не признается же! Хоть бери и пои его дриадским вином…».

Э?! Так, что речь об Аркенусе, это определенно! Не зря же представился этим именем при первой встрече. Но что за «водяная», которую он предположительно ревновал, и что за бубуйня с той зеленой хренью, что мы с ним пили?!

— Овс… э-э-э… Риссуэлла, а ты не знаешь, что не так с дриадским вином?

— А что с ним не так? Если хочешь добиться от собеседника правды — лучше него средства не найти…

Ну, очешуеть теперь! То есть, меня поили сывороткой правды? Кто-то мне задолжал еще один серьезный разговор… Хотя, а что я такого успела рассказать? Да и отвечал больше он… Ладно, пусть живет.

— Возьму, пожалуй… А эти две книжечки, что это? — спохватилась, указав на оставшиеся совсем тонкие брошюрки.

— Одна из них — перечень последних законов, принятых в последние годы правления короля Айвэндина. Вторая — законы, принятые в первые годы правления императора Аркенуса. Тоже возьмешь? — уточнила она, скользнув по ним взглядом без особого интереса.

— Да. Кстати, не хочешь отдать кое-что мое? — я требовательно протянула руку, приготовившись услышать пронзительный визг, как вчера.

Но Риссуэлла удивила, просто зажав дракончика покрепче и стиснув губы в строгую нитку. Даже дернулась было вернуть мне, но все же не выпустила фигурку.

— Может, отдашь его мне? У него все равно хвоста нет. И замечательно впишется в обстановку моей новой комнаты, — протянула она полувоинственно, явно собираясь отстаивать дракончика до последнего.

— Кстати, почему вы уедете? — не могла не спросить, недоуменно нахмурив брови.

— Потому что моя семья в опале у императора, сама разве не знаешь? — фыркнула она, закатив глаза.

— Я поговорю с Арком, чтобы тебя… — начала я, но Овсянка перебила меня.

— Вот уж нет, спасибо! — помедлив, чуть смягчилась. — Серьезно, не вздумай, еще не хватало мне привлекать к себе его внимание. Да и я мечтаю уже уехать подальше отсюда, в какое-нибудь тихое место, где меня не будут пытаться тут же выдать замуж.

На миг в ее глазах отразилась искренняя тоска, но Риссуэлла тут же взяла себя в руки, спохватившись, что ляпнула больше, чем собиралась, и моментально вернулась к своей излюбленной манере поведения капризной высокомерной принцессы.

— Еще вопросы остались? Нет? Ну, и топай тогда, — заявила она довольно грубо, покрепче вцепившись в дракончика.

— Ладно. Последний вопрос. Почему ты так не любишь Мартина? — прищурилась я, оценивая ее уже совсем по-новому.

Риссуэлла удивленно на меня воззрилась, будто я сообщила полнейшую глупость.

— С чего ты взяла?

— Ты с ним не общаешься, он один… — пробормотала я растерянно, уже совсем ничего не понимая.

— Просто боюсь его магии. Да и не один он, у него дохляки эти все, бр-р… А его, прости Господи, Мохнатик?! — на этой фразе Риссуэлла даже побледнела, а на лице отразился брезгливый ужас.

— То есть, против брата ты, в общем-то, ничего не имеешь? — уточнила на всякий случай и, дождавшись кивка, довольно улыбнулась.

Хм… А ведь и из Овсянки можно сделать человека… Но мои начавшие было зарождаться мысли о возможном примирении брата и сестры прервал настойчивый стук в дверь.

— Ари! Вы уже закончили? Мохнатик проснулся и жаждет с тобой познакомиться! — раздался радостный голос Мартина, заставивший меня нервно сглотнуть.

— Могу предоставить тебе политическое убежище под моей кроватью — сюда его некромантские отродья не могут проникнуть, — предложила Риссуэлла с толикой сочувствия.

Мне сочувствует Овсянка?! У-у-у, Мохнатииик, пожалуйста, пусть ты будешь всего лишь хомячком, разве ж я так много прошу?..

— Овс… Э-э-э… Риссуэла, а кто такой Мохнатик, как он выглядит? — все же спросила я, с опаской покосившись на дверь.

Но похоже, приступ человечности у этой заразы уже прошел и она лишь ехидно ухмыльнулась в ответ. Ну-ну, я тебе это еще припомню.

— Мартин, уже выхожу, минутку! — крикнула мальчику, сама же повернулась обратно к принцессе.

У меня остался еще один вопрос, на который я пока не получила ответа. Не уверена, что Овсянка мне его даст, но попытаться стоило.

— К кому вы обратились, чтобы притащить меня в свой мир?

И реакция девушки мне совсем не понравилась. Принцесса тут же побледнела, растеряв всё своё высокомерие, в глазах промелькнул легкий испуг.

— Тебя Мартин заждался. Давай, топай, а то не на всех его сдохляков успеешь налюбоваться до того, как мы уедем. Чем могла, помогла, — она немного нервно дернула плечом, указав подбородком на стопки книг.

— Так сложно ответить?

На ее лицо легкой тенью легло сомнение, но она, раздраженно тряхнув волосами, взяла себя в руки, вернув себе тот же самоуверенный вид избалованной принцесски. Помедлив несколько секунд, порывисто шагнула ко мне и ткнула в ладонь гладкую каменную фигурку дракончика, хранившую еще тепло ее рук.

— Забирай. Я себе другого найду потом, — проворчала Риссуэлла себе под нос, вздернув нос к потолку, но я успела заметить сожаление, отразившееся в ее взгляде.

Невольно погладила дракошку большим пальцем, провела по острой кромке скола, вспоминая, что хвостик так и остался у меня в рюкзаке, а значит, и этого попаданца «вылечим». Безусловно, эта фигурка много значила для меня.

Все разы, что я сидела в кабинете у врача, мой взгляд приковывали изгиб каменной шеи, мощные лапы, упершиеся в кусок скалы, мирно сложенные крылья, которые в любой момент могли раскрыться, поймав ветер, и подарить хозяину непередаваемое чувство полета, и выражение блаженства и умиротворения на искусно выточенной мордочке, подставленной солнцу.

Для меня он был символом… м-м-м… не надежды, нет. Я тогда уже ни на что не надеялась. Скорее, символом свободы. Пусть даже только души. Впрочем, я всегда верила, что свобода идет, в первую очередь, именно изнутри.

И надо признать, Риске дракошик сейчас в самом деле был важнее. Может ведь быть такое, что мы с ней похожи не только внешне? Просто воспитание и окружение накладывают свои отпечатки, вот она и выросла такой какашулей.

Покачав головой, поставила фигурку на верх ближайшей книжной пирамиды, что с готовностью опасно зашаталась, но устояла.

— Оставь себе… — обронила я тихо и, не глядя на принцессу, направилась к выходу из комнаты.

— Ее вызвали король и королева, — догнал меня голос Риски у самой двери уже, заставив замереть. — Я в этом не участвовала. Меня привели в зал, где она уже была.

— Ты знаешь, кто она? — тут же переспросила я, отметив, что Риссуэлла, как и Мартин, также не называла своих родителей «папа» и «мама».

Девушка зябко передернулась, неосознанно обняв себя руками, и отвела взгляд. Я уж было думала, что ответа можно не ожидать, но она заговорила:

— Знаешь, есть вещи, о которых лучше не знать. И есть существа, о которых лучше не искать никаких не упоминаний… И ради всего святого, не связываться с ними, если хочешь жить, — произнесла она тихо и непривычно серьезно, теребя тонкими пальцами оборку платья, рискуя вот-вот оторвать ее.