Покровитель (СИ) - Шагаева Наталья - Страница 35

— Что именно? — не понимаю я.

— Все, что угодно. Что тебя волнует? Или о сыне, или о том, как вы провели этот праздник, не принципиально. Просто хочу тебя послушать, — Виталий поднимает голову, садится ровно, тушит окурок в пепельнице и вновь прикладывается к бутылке. Аронов открыт, как никогда, я бы даже сказала — уязвим. Пьет из горлышка, курит, что ему не свойственно, и глаза стеклянные, но красивые, блестящие, почти зеркальные. И тут до меня доходит — он пьян! Не могу отметить степень его опьянения. Говорит он ровно, двигается уверенно, но… Виталий потерял холодность, контроль, раскрылся, а это значит, что выпил он достаточно много.

— Что с тобой? Какие-то проблемы? — искренне интересуюсь я.

— Я не спал почти трое суток, и смертельно устал. Мне кажется, я морально гниющий труп! Хватит задавать вопросы! — немного резко отзывается он. — Просто поговори со мной, мне хочется расслабиться.

Он не хочет секса для расслабления, он хочет поговорить, и это очень странно, но безумно приятно. Я ему нужна! Нужна в минуту, когда Аронову плохо! Но я рано радуюсь. Мое глупое сердце вновь все неправильно понимает, но пока оно об этом не знает, а я, находясь в какой-то эйфории, рассказываю Виталию о том, как мы праздновали Новый год!

ГЛАВА 24

Елена

— Я перевел на твою карту энную сумму, купи себе, что хочешь, в качестве подарка на праздник, — перебивает Виталий, вновь прикладываясь к бутылке. Интересно, сколько он выпил?

— Спасибо, но не нужно. Мне всего достаточно, — о каких подарках может идти речь, если он и так мне дал столько всего, что и всей жизни будет мало для того, чтобы рассчитаться.

— Бл*дь! Лена, не зли меня! Я бы сам купил подарок. Но тебе не понравились те серьги, которые я выбрал, и поэтому это выглядит вот так! — просто «обожаю» его агрессивную повелительную заботу.

— Мне очень понравились сережки. Но это слишком дорогой подарок, — пытаюсь объяснить я, но Виталий перебивает.

— Да помню я про «подарки любимым женщинам». Бред! — выдыхает он. А мне обидно, что любовь и искренность — это в его понимании бред. Очень больно… Не знаю, почему… Разум понимает, что между нами никогда ничего не будет, кроме секса, а душе и сердцу наплевать. Они разрываются и рвутся к этому холодному циничному мужику. — Чтобы через несколько дней предоставила мне то, что я тебе подарил! — заявляет Аронов, делает еще глоток из бутылки и встает из кресла. Сердце замирает, когда он подходит ко мне, хватает за руку и ведёт наверх в спальню.

— Раздевайся, — устало произносит он. Я немного медлю, смотря, как он снимает рубашку, брюки, оставаясь в одних боксерах, дёргает покрывало, скидывая его на пол, и падает на кровать. — Лена! — приводит меня в чувство, отвлекая от своего сильного подтянутого тела. — Просто сними платье и иди ко мне.

Снимаю платье и на мгновение зажмуриваюсь. Все идёт не так! Точнее все очень мило и спокойно, словно перед бурей.

— Волосы распусти! — но приказной тон на месте. Это у Виталия не отнять. Остаюсь в белье и ложусь рядом с ним. Это так непривычно и неловко. Мы никогда не лежали в кровати просто так. Тот момент, когда я была пьяна — не в счёт.

— Расслабься, Леночка, секса не будет, я слишком устал и слишком пьян, — заявляет Виталий. — Прими удобную позу, — усмехается он и закрывает глаза.

— Зачем тогда я здесь? — в растерянности спрашиваю я.

— Бьешь в ответ? — вновь ухмыляется, не открывая глаза. — Принимается.

— Я не бью. Просто спрашиваю. Наши отношения подразумевают только сексуальную связь. Поэтому… наверное… точнее, я не понимаю, к чему эти разговоры.

Черт, я действительно бью его, тыкая в правила договора и хочу увидеть реакцию. Он раскрылся, и я пользуюсь моментом.

— Давай не будем заниматься самообманом, как бы я не старался чертить эти долбанные границы, все давно вышло за рамки! Поспорь со мной, скажи, что это не так! — он никогда не кричит, а сейчас словно взрывается. Резко поднимается, и заглядывает мне в глаза, нависая надо мной. Сердце стучит на разрыв от мощности его чувств. В стеклянных глазах злость, даже ярость. Сглатываю и молчу. Мне нечего сказать. Он как всегда прав.

— Закрой свои глаза, Лена, и не смотри на меня так! — ещё яростнее рычит мне в лицо, и я прикрываю веки. Не получилось скрыть чувства… Виталий слишком проницательный. Он читает меня. Или я слишком открытая. Мне уже не страшно от его ярости. Как только я осознала, что люблю этого мужчину, то поняла, что готова принять от него все. Мне больно… Больно от того, что грядет неизбежное. То, чего я не смогу остановить. Я чувствую его прожигающий взгляд, он убивает меня. Горячее дыхание опаляет кожу, вынуждая содрогаться под ним. Мое тело мгновенно реагирует на его близость.

Рывок, его рука бьёт в подушку рядом с моей головой, вынуждая меня содрогнуться. Опять тишина и его тяжёлое дыхание. Я чувствую, насколько напряжен этот мужчина. Мощный выброс злости, парализовывает меня, лишая дыхания. Мне же уже нечего терять, и я открываю глаза, смотря на его сжатые челюсти и глубокие темные глаза. Обхватываю сильную шею, прохожусь по ней подушечками пальцев и теперь застывает Виталий, зажмуривая глаза. Может это самообман, и я путаю его злость с настоящими эмоциями, но мне хочется думать, что он тоже ко мне что-то чувствует. Медленно, аккуратно веду кончиками пальцев по его скулам, колючей неизменной щетине, поглаживаю шрам на щеке, глубоко дышу, впитывая в себя его запах. Кажется, что я ласкаю дикого зверя. Опасного, безжалостного хищника, который в любой момент свернет мне шею. Но зверь только размеренно дышит, позволяя мне его трогать.

— Что ты делаешь? — хрипло шепчет он.

— Я не знаю, мне кажется, тебе это необходимо, — так же тихо отвечаю я, боясь спугнуть момент.

— А тебе? — его голос сдавлен.

— И мне, очень необходимо. Совсем немного… Пожалуйста…, - на нас обрушивается волна эмоций. — Дай мне эту иллюзию. Только сегодня. В качестве подарка. Я больше ни о чем не попрошу…, - продолжаю шептать я, чувствуя, как задыхаюсь от ощущения его тяжести на мне. — Я просто хочу знать, что у меня это было….

Аронов задерживает дыхание, позволяя мне себя ласкать, но его мышцы на груди вибрируют от напряжения. Веду пальцем по его губам, и выдыхаю, когда он мягко целует мои пальцы открывая глаза.

— Леночка, — еще один поцелуй. — Остановись… потом будет больно, — предупреждает меня, а сам разводит коленом мои ноги, устраиваясь между них. Подхватывает мою ногу, закидывает себе на бедра и водит пальцами по резинке чулка.

— Я знаю…, - у меня у самой пропадает голос. — Но я все переживу, — он такой горячий, чувственный сейчас, глаза пьяные, позволяет себя ласкать и ласкает сам. Я знала, что он может быть таким, я знала, что меня от этого разорвет. Мне уже невыносимо больно, но я мазохиста, я хочу познать любовь этого мужчины, чтобы знать, что в моей жизни это было. Всхлипываю, когда его ласкающая рука сжимается на моем бедре. Больно, но меня со стоном выгибает к нему навстречу. Я возбуждаюсь от его близости, открытости и от того, что он готов дать мне этот момент.

— Лена, — наклоняется, прикусывает мочку уха. — Я же вырву все из тебя… из себя… с мясом, — угрожающе рычит он, а сам переходит на внутреннюю сторону бедра и гладит пальцами между ног через трусики. — Я уничтожу все… Лена… мы сейчас все портим… мы подписываем приговор…, - я не знаю, кого он сейчас хочет в этом убедить — меня или себя. Но в данный момент мне все равно. Я хочу его близости и открытости. Закрываю глаза, притягиваю его за шею к губам и целую. Впервые по-настоящему, сама. Веду языком, всасываю, а в ответ получаю агрессивные укусы. Это больно и сладко одновременно. А потом случается что-то невероятное, Виталий сам набрасывается на губы.

Меня никто и никогда так не целовал. Так пронзительно долго и проникновенно, одновременно ласково и жадно, лишая дыхания.

Виталий спускается поцелуями вниз к шее, всасывает кожу, посылая по телу волны блаженства, вынуждая прогибаться, открывая ему доступ. Теряюсь, растворяясь в нашей близости, не замечая, как он расстегивает мой бюстгальтер и срывает его с меня. Сильные немного шершавые руки обхватывают груди и сводят их вместе. С губ слетает протяжный стон, когда его язык обводит соски. Внизу живота все вибрирует и нещадно тянет. Его губы сильно всасывают соски, а потом Виталий дует на них… я царапаю его плечи, потому что это невыносимо хорошо, это лучше, чем я могла себе представить. Это за гранью моего понимая. Простые ласки превращаются во что-то невероятное, тело горит, кожа чувствительная, словно оголили нервы, и Аронов играет на них свою мелодию, а я вторю ему стонами. Его горячие губы спускаются ниже к животу, ловкие пальцы поддевают трусики и спускают их с моих ног. Непроизвольно свожу колени, когда понимаю, что хочет сделать Виталий. Но он хватает меня за щиколотки, целует ногу и опускает мои ступни себе на плечи.