Рассвет и закат (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 19

Правда, за это потребовалось заплатить годами жизни… она платить не будет. Но интересно, что получится – и получится ли?

Ворожить Ирина начала с утра.

Достала из кармана пакетик с окровавленным платком, положила перед собой.

Заперла дверь в комнату – еще войдет кто-то, объясняйся потом.

Достала две свечи, которые кто-то подарил Люсе. Ароматические, сволочи, вонять будут, но тут главное – свечи. Должны быть, и точка. А уж какие – неважно.

Зеркало.

Соль.

Как ни странно, именно солью окружают и зеркало, и свечи, и платок… последний кладется на зеркало.

Так Ирина и сделала. И протянула над ним руку.

С зеркалами работать труднее, с водой проще, но здесь водой не обойтись. Ей чужую кровь искать, ту, о которой поведает кровь жертвы.

Медленно, очень медленно, Ирина зажгла свечи, щелкнув самой обычной дешевенькой зажигалкой, потом протянула руки над зеркалом, положила их с обеих сторон…

– Кровь к крови, невинное – к виновному…

Слова старого заговора. То, что не найдешь ни на каких сайтах и форумах, то, что передается из уст в уста. И даже если кто-то случайно услышит их и запишет – все равно у чужого они не сработают.

Не молитва работает, а вера.

Не слова в устах ведьмы призывают силу – сила наполняет слова. Она играет, призывает, переливается, она работает…

Ведьма только проводник. И сейчас Ирина смотрит за грань.

Платок с кровью не преграда, она прекрасно видит стеклянную поверхность под ним, и не задумывается, почему так происходит. Ее взгляд проникает все глубже и глубже, туда, где в красной дымке медленно, очень медленно, в зеркале начинает проявляться лицо. Симпатичное, она бы сказала. Мужчина лет сорока, темноволосый, с хорошим, только очень усталым лицом, почему-то в белом халате… хотя – почему? Врач, и верно…

Кажется, хирург…

Ирина вгляделась до рези в глазах.

Вот так, запомнить это лицо. И – хватит. Довольно!

Резкий жест опрокидывает свечи, зеркало и платок засыпаются солью.

Все.

Теперь надо все это выкинуть. Платок, зеркало, соль, свечи – все сметается со стола в заранее приготовленный мусорный пакет. Нет, зарывать все на кладбище или еще там где – не надо. Ни к чему. И так вывезут и заровняют – или переработают.

Где тут у нас компьютер?

Ирина придавила кнопку, загружая системник. Ей срочно требовалось посмотреть, кто и где у нас работает. Благо, сейчас фотки врачей есть на сайтах. И отзывы есть. И…

Смотрим!

Найти нужного человека оказалось не так сложно. Два часа посиделок с компьютером – и вот он! Наш доктор Лектер.

Или – Леонид Семенович Ботиков. Симпатичный мужчина лет сорока, на вид, сорока семи по паспорту, моложавый, с отличными отзывами от пациентов. Действительно, такой может и распотрошить, и голову отрезать. Специализируется на торакальной хирургии, но мало ли что?

Грудная клетка – тут и голова рядом, и живот, и вообще, рука к скальпелю привыкла.

А не навестить ли его?

Ирина подумала, и решила попробовать. А что она теряет? Сходит, поговорит, посмотрит на человека. Сразу даже и обвинять не будет, скажет, мол, нашла его контакт у потерпевшего, вот, решила побеседовать. Что вас связывало, о чем разговоры шли? Не знаете ли чего-то полезного?

Ирина позвонила в больницу, узнала, что Леонид Семенович будет на работе, и принялась собираться.

Смех смехом, но оружие она взяла с собой. Мало ли что?

Как писал еще Конан Дойл, самый страшный убийца – это врач. У него и нервы крепкие, и фантазия богатая и рука не дрогнет…[4]

Врача найти было несложно. Он как раз закончил обход, и Ирина попросила позвать господина Ботикова для беседы.

Медсестричка кивнула, убежала, и через пару минут Леонид Семенович вышел к ней. Такой же, как в видении. Подтянутый, сухощавый…

Только вот в видении у него глаза были мертвые. Жестокие. А сейчас – обычные, живые, даже любопытные.

– Здравствуйте?

– Добрый день. Участковый уполномоченный полиции, лейтенант полиции Алексеева Ирина Петровна. – Ирина представилась по всей форме, показывая удостоверение. – Где бы мы могли побеседовать приватно?

– Точно не в отделении, – задумался врач. – У нас о приватности говорить не приходится.

– Тогда – где?

– Может, посидим на скамейке в прибольничном парке? Минут двадцать я вам могу уделить.

– А больше мне и не потребуется. Спасибо.

– Тогда я переодеваюсь – и полностью в вашем распоряжении.

Переодеться в понимании врача оказалось накинуть на костюм ветровку – и снять шапочку. И все. Ирина послушно ждала, а потом и проследовала на выбранную врачом скамейку.

– Я вас слушаю. У вас кто-то болен?

– Слава богу, нет. У меня все здоровы, – открестилась Ирина. – Скажите пожалуйста, знаком вам Бусин Николай Викторович?

Ах, как же был прав "папа мистера Холмса". Ни жестов, ни криков, ни гримас… просто что-то поменялось в глазах врача.

– Вполне.

– Откуда?

– Он был знаком с моим сыном и пару раз бывал у нас дома.

– Ах, вот как…

– Да. А что случилось?

Ирина не стала изрекать пошлости типа: "почему вы думаете, что что-то случилось". Для этого надо ни себя не уважать, ни собеседника.

– Он убит.

– Вот как?

– Да, и достаточно жестоким способом.

– Какое горе для его родителей.

Ирина медленно кивнула.

– Да. И его убийца явно имеет отношение к медицине. Не стану вдаваться в подробности, но может быть, вы знаете кого-то…?

И замолчала, предоставляя собеседнику право подумать самому.

Додумать.

– Не знаю, – открестился врач.

– И даже идей нет?

– И не будет, – голос был не хуже скальпеля. – Более того, я считаю, что Николай заслужил любую, даже самую гадкую смерть.

– Вот как? – искренне удивилась Ирина. – Вы считаете, что когда кто-то потрошит молодого парня, как рыбу, потом наблюдает за его агонией, а потом еще животу, отрезает голову – это хорошо? И чем же можно заслужить такую казнь?

– Наркоторговлей, к примеру…

Ирина резко напряглась. Навострила уши.

– Вот как?

– Да. Вы, наверное, не в курсе, у меня сын подсел на наркотики…

– Нет, не в курсе. Но я вам искренне сочувствую…

Сапожник без сапог, – вертелось на языке. Но вслух Ирина этого не озвучивала. А врач вдруг улыбнулся.

Спокойной ледяной улыбкой.

– Моему сыну семнадцать лет. Под воздействием наркотиков, которые ему подсунули в спортзале, он едва не убил свою мать. Схватил со стола нож и замахнулся. Хорошо, у нее в руках была кастрюля, нож соскользнул, а то бы Тёмка ее вскрыл, как рыбу. От горла до паха. Я сам ее потом оперировал, всем отделением выхаживали. Чего нам это стоило – вам лучше и не знать. Представляете?

– Николая так и вскрыли, – кивнула Ирина.

– Сейчас мой сын находится на лечении. Но никто не дает гарантии на лучшее, понимаете? Никто. Когда у него приход прошел и он понял, что наделал, мальчишка выпрыгнул из окна. Шестой этаж, перелом позвоночника, обеих ног, еще по мелочи куча всего… он уже сейчас инвалид. И вряд ли когда восстановится. Жене тоже плохо. Так что наркоторговцев я искренне считаю злом.

И опять эти огоньки в глазах.

Ирина прикусила губу.

Вот тебе и выбор, черт побери. С одной стороны – убийство. И парня жалко.

И родителей его жалко, мать криком кричала, как она это переживет еще неизвестно. И от того, что Колю настигла заслуженная кара ей легче не будет. Ни капельки.

С другой стороны, вот такой Тёмка. И сколько их еще таких – подсаженных подонком на наркоту? Не один десяток, и даже не одна сотня.

Мусульманские страны Ирине не слишком нравились, она там не одобряла очень многое, но вот за отношение к наркоте…

Рубить руки. А в идеале – еще и головы.

И ведь так мужчина и поступил. Он был неправ?