Глубоководье - Деннинг Трой - Страница 19

Проводив Келемвара до его комнаты на третьем этаже башни, Проныра спустился на второй этаж и заглянул в замочные скважины комнат Адона и Миднайт. И жрец, и чародейка крепко спали. Теперь хафлинг мог заняться осмотром окрестностей.

Пока Проныра производил свои изыскания, Адон с головой погрузился в ночной туман сновидений – едва ли он вспомнил бы, когда в последний раз спал так же мирно и крепко. Последние два дня по-настоящему измотали священнослужителя, хотя он понял это, только когда вышел из-за стола лорда Деверелла. Добравшись до кровати, жрец рухнул на нее, даже не позаботившись раздеться.

Но Адон не забыл о пяти исчезнувших часовых и помнил о следовавшей по пятам героев опасности, а потому часть его мозга оставалась начеку. И когда священнослужителя вдруг разбудило что-то вроде крика, он ни секунды не сомневался в том, что случилось нечто ужасное. Вполне возможно, что в крепость в поисках Камня пробрался Ваал… Священнослужитель запустил руку под соломенный матрас и проверил сумку.

Адон неподвижно лежал и ждал нового вопля, но слышал только свое взволнованное дыхание да стук дождя за ставнями. Прошло еще полминуты, но в темной комнате все оставалось без движения. Адон начал было подозревать, что этот крик всего лишь почудился ему во сне, и улыбнулся. Уже давно он не боялся темноты…

Но это все глупые страхи, а Ваал действительно шел по следу героев, и единственной защитой от бога Убийства являлось покровительство какого-нибудь другого божества. Однако Адон больше не мог рассчитывать на милость богов – на мгновение он даже пожалел о том, что отвернулся от Сьюн Огневолосой. Священнослужитель нежно коснулся отвратительного рубца на щеке. Без сомнений, он поступил неразумно, отбросив веру в богиню лишь потому, что та не смогла избавить его от шрама. В эти трудные времена было бы эгоистичным ожидать, что богиня мановением руки излечит его. Теперь Адон мог согласиться с этим так же, как мог принять свой изъян.

Но с чем он не способен был согласиться, так это с равнодушием богов к верующим. С малых лет священнослужитель поклонялся Сьюн, веруя в то, что в обмен на свою преданность будет вечно храним богиней. Однако, когда она допустила его ранение, Адон впал в отчаяние и осознал, что Сьюн практически не интересуют судьбы ее последователей. Выход из душевного расстройства был медленным и мучительным. Уверенность в себе и жизнелюбие вернулись к Адону, лишь когда он обратил свою преданность на друзей.

Но вновь обретенная вера в товарищей не возвратила к жизни прежней веры. По существу, чем больше Адон посвящал себя служению другим людям, тем больше он злился на Сьюн, а равно и на прочих богов – за глумление над верой смертных.

К несчастью, именно вера в Сьюн пробудила в Адоне магические способности. И как бы глубока и истинна ни была его преданность друзьям, ей никогда не вернуть священную магию. Боги же, будучи сверхъестественными созданиями, награждали верующих в них частичками великой силы.

Вдруг дверь на лестницу со скрипом отворилась, и в комнату проник серебристо-желтый свет. Отвлеченный от своих мыслей, Адон потянулся за булавой и опустил ноги на пол.

Священнослужитель встал, и в тот же миг темная тень ворвалась в дверь – что-то холодное ударило по лицу Адона. От неожиданности он закричал и упал на кровать.

– Тише ты! – прошипел Проныра. – Надень-ка вот это.

Адон сердито снял с головы кольчугу и с трудом натянул ее на себя.

– Что случилось? – поинтересовался он.

Но Проныра, который провел последние три часа, обследуя каждый закуток башни, уже исчез. Когда хафлинг достиг основания лестницы, двери в главный зал отворились, и шесть кормирских стражников ворвались в помещение, неся в руках факелы и бряцая оружием.

– Джалур, помоги запереть двери! – скомандовал сержант, размахивая мечом у порога. – Киль, Макэйр и остальные – на лестницу!

Подивившись быстроте, с какой кормирцы отступили в главную башню крепости, Проныра стал пробираться на кухню. Его целью был кабинет хранителя механизмов, находившийся как раз под комнатой Адона. К несчастью, кабинет оказался заперт, и Проныра мог открыть его, либо сорвав замок, либо подобрав ключ. А еще нужно было переставить мебель, чтобы дотянуться до рычага, находящегося в кабинете. На это требовалось время, а его-то как раз могло и не хватить. О том, что так перепугало стражников, хафлинг не имел ни малейшего понятия, но знал, что оно приближается со страшной скоростью.

Стражники знали о своем противнике еще меньше. Оррел заметил, как нечто сползало по внутренней стене. Мгновением позже из темной тени появился человечек робкого вида и как ни в чем не бывало зашагал к двери, ведущей в главную башню. Оррел и еще один стражник попытались остановить его, но неизвестный, выбив у них из рук алебарды, вынул из рукава кинжал и одним широким взмахом убил обоих стражей.

Третий часовой попытался поднять тревогу – и тоже погиб. Незнакомец метнул кинжал в горло стражнику, едва тот успел закричать. Сержант Фитч приказал остальным укрыться в башне. Отступая перед неизвестным головорезом, сержант Фитч чувствовал себя идиотом, но искусство, с которым незнакомец убивал, не оставляло сомнений в необыкновенной природе убийцы. Имея приказ защищать башню, Фитч счел самым разумным запереться внутри, а затем позвать подмогу.

Но замысел не имел успеха: мощные и тяжелые створки двигались с трудом. Не успели сержант с Джалуром закрыть двери, как неизвестный убийца уже оказался внутри. А через миг Джалур был мертв – пальцы незнакомца с силой сдавили горло стражника.

Размахивая мечом, сержант Фитч прокричал свой последний приказ:

– Именем короля Азуна, не пускайте его наверх!

Со второго этажа Адон слышал звуки краткого боя, за которыми последовали какие-то крики, но священнослужитель не смог разобрать, что именно кричат. Мерцающие языки факела освещали лестничную площадку, отделявшую комнату Адона от спальни Миднайт. Дверь в ее комнату тоже была приоткрыта, но внутри было слишком темно, чтобы разглядеть что-нибудь. Возможно, чародейка еще находилась там, возможно – нет.

Слева от Адона спускалась крутая, закрученная по часовой стрелке спиральная лестница. Пятью ступенями ниже в железную петлю был воткнут факел, проливающий тусклый свет на холодные каменные ступени. И там, где лестница, поворачивая, скрывалась из виду, ползли вверх по ступеням тени четырех кормирцев.

Тени, казалось, отступали, но их противником был всего-навсего один человек. Одна из теней нанесла удар, затем последовала какая-то возня, после чего раздался приглушенный надменный смех, сменившийся агонизирующим воплем кормирского солдата.

Трое оставшихся стражников поднялись еще на одну ступеньку. Теперь Адон видел обтянутые кольчугой спины кормирцев. Он отказывался верить в то, что обыкновенный человек может действовать с такой яростью, но его тень не представляла собой ничего особенного.

Священнослужитель не сомневался в том, что загадочный убийца явился за Камнем Судьбы. Адон подошел к окну в комнате и распахнул ставни. Леденящие, жесткие струи дождя хлестали по лицу священнослужителя. Гоня мысли о разбушевавшейся стихии, Адон выставил каменную табличку за окно. Если понадобится, он лучше вышвырнет ее наружу, чем позволит ей попасть в руки врага. И если повезет, кто-нибудь из людей Деверелла подберет Камень у основания башни и скроется с ним.

Когда Адон, сжимая в руке булаву, снова вернулся к двери, на лестнице остались лишь два солдата.

Они уже стояли на площадке второго этажа, продолжая отражать выпады противника. Двумя ступенями ниже показался тот самый загадочный убийца. Увидев этого маленького человечка, Адон даже растерялся, не понимая, чего так боятся кормирцы.

Мужчина был не выше пяти с половиной футов ростом, хлипкого телосложения. Вытатуированные на его лысой голове зеленые и красные спирали и завитки могли испугать только ребенка. Крупный лоб, вытянутый нос, бегающие, выпученные глазки… Из всех черт лица незнакомца выделялись лишь крупные, отвислые уши да по-заячьи выступающие зубы. Одним словом, лицо незнакомца относилось к тем физиономиям, при виде которых Адону хотелось возблагодарить богов за собственный нос, подбородок, шрам и все остальное.