Горячий контакт (СИ) - Леконцев Олег - Страница 27

В общем, общее соотношение оказалось не таким уж плохим – 17 шершней против 19 наших сушек. Но полк был опять обескровлен. От нашей эскадрильи осталось 4 машины. Шесть оказались сбитыми. Два пилота погибло, один был серьезно ранен. Кургузов, проанализировав общее положение, помрачнел. Его вины в больших потерях не было, но морально оказалось тяжело понимать, что ты повел людей на смерть.

Он преодолел мрачный настрой и более спокойно спросил у меня о состоянии машины и самого.

У меня была сырой от пота тельняшка, а остальное все в порядке. После того, как механики проверят сушку и заправят ее водородом и боеприпасами, я был готов к дальнейшему прохождению службы, о чем и доложил комэску.

Кургузов покачал головой и поинтересовался, что необходимо мне для приведение себя в печальный или хотя бы в серьезный вид: быть пониженным (повышенным) в звании и должности, контуженным, раненым, соблазненным девушкой и т. д.?

Такая масштабность вопроса поставила меня в тупик на несколько секунд. Передо мной возникла большая банка малинового варенья. Я сообщил о своей мечте Кургузову.

Комэск фыркнул и потребовал идти с ним к Ракову. Мне стало интересно. Командир полка вопросительно посмотрел на меня, помня о недавней стычке с командирами.

– Лейтенант Савельев, – представил меня комэск, – рекомендуется к должности командира звена.

– Да-а, – потянул Раков, – полк горит как свечка. Сколько человек будет в звене?

– Пока два вместе с командиром. В эскадрилье осталось семь пилотов и четыре машины.

– Полк пополнят за счет резервов, передадут и машины за счет отремонтированных, как и новых с завода. Но полного штата не ждите. Лейтенант Савельев, ваша задача на ближайшие дни – утвердится в должности.

Раков утомленно посмотрел на нас.

– У вас что-то еще?

У меня вопросов не было, как и у Кургузова. Только удивление. Будь я комэском я бы ни за что не стал назначать с повышением человека, с которым установились не очень хорошие отношения. Но раз назначили, буду служить. Мы попрощались и отправились обратно в эскадрилью.

Шесть человек – вот весь оставшийся летный состав полного с утра по штату подразделения. Для меня такие потери были потрясающими. Хотя я знал, что наши военно-воздушные и космические силы несут большие потери, но одно знать это в общем, а другое – потерять соседей по эскадрилье. Я почти не знал пострадавших курсантов – они были из другой роты и вот один погиб, а второй тяжело ранен. Погиб и один курсант училища, которого я даже не запомнил в лицо.

Я видел, что и Кургузову также не по себе. Он немного посидел, успокаивая себя, а затем собрал боеспособных пилотов.

– Значит так, – сказал комэск, – медики сказали мне, что катапультировавшиеся пилоты, не получившие ран, физически и психологически готовы к бою.

Пострадавшие пилоты подтвердили свою готовность.

– Тогда так. Машины мы получим. Готовность нам объявлена на восемь часов завтрашнего утра. К этому времени у нас должны наличествовать семь пилотов и семь машин. Распределение следующее: первое звено – три машины, второе и третье – по две. Поскольку командир второго звена был сегодня убит, приказом командира полка на его место назначен лейтенант Савельев.

Пилоты зашевелились, но возражений не последовало. По-видимому, я уже не был чужим.

– Ведомым назначен курсант Шахов.

Мне оставалось только протянуть руку своему товарищу, а теперь и подчиненного. Остаток вечера провозились со своими сушками. Механики – механиками, а многие вещи мы знали лучше. Нас не зря пять лет в университете учили компьютеризации и электронике. Пришлось позаниматься программированием и немного почистить мозги бортовому компу. Так до самого сна.

Утро началось традиционно – зарядка, гигиенические процедуры, зарядка. Не думал, что порядки курсов так въедятся в нашу жизнь.

К восьми часам мы сидели в машинах. Кургузов скинул нам на бортовые компы примерный план самостоятельного боя эскадрильи, согласованный с Раковым, а также план полкового боя. Планы мы видели еще вчера, а сегодня проработали разные детали.

– Марат, – предупредил я своего ведомого, – что бы не происходило, твое дело – висеть за моей спиной. И не надейся на все сто на кибер-пилот. Комп, конечно, тебе сильно поможет, но если все переложить на него, сарги уловят маневры машины и тогда первым собьют тебя, а затем меня.

Марат подтвердил, что понял. Я говорил банальные вещи, о которых постоянно твердили инструктора и вещали электронные учебники. Но теперь правила полетных заданий выписывались кровью. Веселье исчезло, после того, как на его глазах было сбито несколько сушек, а часть пилотов на них погибла. Мичмана Возгальцева, родимого Коромысла, здесь не наблюдалось и приколоться было не над кем. Сарги шутить не желали, с легкостью убивая всех противников.

С таким настроением мы взлетели. С дивизионного КП сообщили, что к Новосибирску спускаются из космоса пара десятков шершней и требовалось их отогнать. Увидев поднимающихся сушек, шершни сразу бросились на нас. Основная драка началась, как и накануне, в центре. Сбить командира означало резко уменьшить боеготовность противника и Ракову с его непосредственным окружением пришлось туго. Командир полка был все же сбит, командование принял на себя замкомполка, специально назначаемый для этого случая. Но этот успех стоил шершням половины машин, а Раков благополучно сел в спаскапсуле. По-моему, сарги продолжали бой только из чистого упорства. В конце концов Кургузов, выждав момент атаковал всей эскадрильей сверху передовые машины, в которых дрались наиболее упорные сарги. Три тарелки были сбиты, остальные поспешили уйти. Я в этой атаке не участвовал, на пару с Маратом охраняя эскадрилью от внезапной контратаки врага.

Бортовой комп действительно показывал подозрительное шуршание в минуте лета. Притаившихся шершней прикрывал постановщик помех, но полностью скрыть он их не смог. Поэтому мы оказались весьма кстати. Видя две сушки, готовые атаковать любого врага, пилоты засадных шершней не решились набрасываться на атакующего Кургузова. А затем вообще предпочли улететь.

В контролируемой сфере было чисто и с КП разрешили сесть. Раков встретил нас на земле, пожав руку каждому. Сегодня мы потеряли только две сушки, а из пилотов один сбитый ушиб ногу – спаскапсула получила повреждение и не смогла чисто сесть. Сарги же потеряли четырнадцать машин, а это означало, что и пилотов они потеряли столько же – убитыми ли, пленными ли. Им же приходилось совершать посадку на Землю.

– Все хорошо, – в который раз повторял довольный Раков, – и первая и вторая эскадрильи хорошо отбили первый удар, и третья эскадрилья хорошо контратаковала, и Савельев молодец, хорошо прикрыл полк. Лейтенант, видел замаскированных шершней?

– Так точно, видел!

– Их задачей было явно атаковать зазевавшихся, на большее они не рассчитывали. Вот поэтому и не решились наброситься на пару сторожей, хотя их там было больше.

Командир полка скупо улыбнулся. Его удовольствие не мог испортить даже факт собственного поражения. В групповой схватке, когда десятки пилотов ведут огонь, не редко не спасают ни осторожность, ни мастерство. А вот то что полк воевал по разработанному им плану и сумел одержать безусловную победу, было прямой заслугой командира полка. Доволен был и позвонивший ему командир дивизии, сообщивший, что полк Ракова будет пополнен в первую очередь.

До меня хорошее настроение командиров дошло в виде пополнения звена до полного состава. Два молодых пилота – Никитин и Авдеенко – составили вторую половинку звена в виде ведомых. В отличие от курсантов Новосибирских курсов Третьи астраханские курсы военных пилотов успели выпустить свой набор и поэтому парни прибыли в звании сержантов. У одного на груди даже висел значок пилота третьего класса.

Я немного ревниво посмотрел на бравый вид пилотов, на мой взгляд новосибирцы были куда более подготовлены. Потом опомнился. Это мои подчиненные, о чем я говорю.