Чародейка - Деннинг Трой - Страница 2

Хотя оба они находились всего лишь в нескольких метрах от скакуна Садиры, Титхиану они представлялись неясным пятном. Туповатый канк умел сосредоточивать свое внимание лишь на ближайших предметах. Обычно дело не шло дальше узкой полосы каменистой местности, по которой он передвигался.

Все остальное, лежащее за ее пределами, представлялось ему в виде плохо различимой завесы из нечетких силуэтов и неясных цветов, причем даже самое незаметное движение вызывало рябь, от которой болели глаза.

Так как наездник находился вне пределов видимости канка, то и Титхиан не мог видеть Садиру. Тем не менее он ощущал ее присутствие гораздо более явственно, чем присутствие Рикуса или Агиса. Слившись с разумом канка, царь ощущал вес тела наездницы на своей спине, равномерно распределявшийся по всей длине хитинового панциря. Он чувствовал запахи, исходящие от нее.

Жесткие усики-антенны насекомого явственно различали кислый аромат, исходящий от человеческого тела, тщательно замаскированный духами из цветов серебряного шиповника.

После того как трое тирян молча ехали в течение почти получаса, Садира решилась нарушить молчание:

— Рикус, ты уверен, что мы сможем найти в «Книге кемалокских Царей» нечто такое, что поможет нам?

— Я в этом вовсе не уверен, но это наш единственный шанс, — проворчал бывший гладиатор. Он пожал плечами, и Титхиану показалось, что вокруг его плеч замерцали желтые огоньки. — Нам никогда не удастся остановить Дракона, пока мы не найдем у него уязвимого места.

— Знания, которыми владеет Эрстал, — наша единственная надежда, вздохнул Агис. Он кивнул, словно соглашаясь с Рикусом, и вокруг его головы заиграли вспышки черного света. — Если он не сможет помочь нам, мы не сумеем помешать Титхиану заплатить Дракону ужасную дань.

— Никогда! — ответила Садира. — Я не позволю, чтобы тысяча рабов была предана такой мучительной смерти.

— Тогда как ты собираешься поступить, если Дракона будет невозможно остановить? — с вызовом спросил Рикус.

— Я призову к оружию весь Тир, — ответила Садира. — Мы все встанем, как один.

— И как один все умрем, — отрезал Рикус. — Зло многолико. Некоторые его виды не могут быть уничтожены с помощью силы.

— Ты собираешься сдаться? — с горечью произнесла Садира. — Воину, который тренировался в гладиаторских школах Титхиана и выступал на арене Тира, такая дикая мысль никогда бы не пришла в голову.

— Так как я сражался с людьми и животными, то рисковал только собственной жизнью, — возразил Рикус, голос которого эхом отдавался в теле канка и в ушах Титхиана. — Сейчас на нас лежит во много раз большая ответственность, и принять ее на себя не так-то легко.

— В этом ты прав, Рикус, — согласился Агис. — Но в то же время мы не имеем права пожертвовать тысячью жизней, не попытавшись их спасти. А это возможно лишь путем борьбы, путем применения силы. Если у нас есть хотя бы малейший шанс на успех, мы не можем пренебречь им. В данном случае любой риск оправдан.

С этими словами аристократ постучал прутиком между усиков-антенн канка.

Тот понял команду и сразу же перешел на рысь, устремившись по каменистой равнине в сторону Кледа.

Когда стало ясно, что разговор подошел к концу, Титхиан прервал мысленный контакт с канком и сосредоточился на том, что происходило во дворце.

— Клянусь Ралом! — громко выругался царь, и его гневный голос эхом отразился от каменных стен. — Они никогда не успокоятся. Мне давно следовало покончить с ними!

— А разве мы не говорили тебе об этом тысячу раз? — произнес Сач вздувшаяся голова. — Но у тебя имелось собственное мнение.

— Это было бы не так трудно организовать, тем более что ты уже созрел для этого, — добавил Виан, глаза которого заблестели в предвкушении чужой смерти и, следовательно, возможности напиться горячей крови. Обе отвратительные головы медленно перемещались в воздухе по кругу, чтобы постоянно находиться перед лицом Титхиана. Когда тот поднялся на ноги, они оказались на уровне его глаз.

— Что же такого сделали твои друзья, что ты наконец-то перестал витать в облаках и стал трезво смотреть на положение вещей? — полюбопытствовал Сач.

— Каким-то образом им стало известно о скором появлении Дракона, сообщил Титхиан.

— Что ж, это уже никого не удивляет, с тех пор как вокруг полно шпионов, — злобно произнес Виан.

— Лучше мириться с наличием соглядатаев, о которых ты знаешь, чем иметь около себя шпионов, о существовании которых ты и не подозреваешь, — резко ответил царь. — Кроме того, меня приводит в бешенство не то, что именно им удалось узнать, а то, как они собираются использовать полученные сведения.

— Например?

— Они хотят не дать Дракону получить причитающийся ему налог с Тира жизни тысячи рабов, — ответил царь.

— Пусть только попробуют! — произнес Виан, оскалив желтые зубы. — Они все погибнут, и никто не посмеет бросить в тебя камень, обвинив в их смерти.

— Ну уж нет, — проговорил Титхиан, качая головой. — У меня есть свои далеко идущие планы относительно Дракона, и я не собираюсь злить его.

Но тут обмен мнениями между царем и его ближайшими советниками был прерван появлением мажордома. Это была высокая статная блондинка с величественной осанкой. Прелести ее фигуры не могла скрыть даже железная кольчуга.

— Нижайше прошу простить за вторжение, ваше величество, — произнесла она, низко кланяясь.

— Разве тебя кто-нибудь приглашал сюда, женщина? — грозно спросил Сач.

— Оставь нас, или ты дорого заплатишь за свою наглость, — злобно проворчал Виан.

Блондинка удивленно подняла брови, услышав угрозу, затем холодно взглянула на говорящие головы. После небольшой паузы она снова обратилась к царю:

— Вождь лесного племени хафлингов по имени Нок просит оказать ему честь, приняв его.

Это имя было знакомо Титхиану, так как именно Нок отдал Рикусу и Садире то оружие, с помощью которого они убили царя-колдуна Калака, последнего тирийского монарха.

— Что он хочет? — спросил царь.

— Он отказался сообщить мне о цели своего визита, — ответила мажордом.

Титхиан несколько секунд раздумывал над этим явным нарушением правил придворного этикета, пытаясь понять, имело ли в данном случае место умышленное оскорбление его царского достоинства со стороны вождя хафлингов, или тот просто-напросто не имел представления о том, как следует вести себя при дворе. В конце концов царь заявил:

— Я никого не принимаю до завтрашнего вечера.

— Я предложу ему прийти завтра, — объявила мажордом, пятясь спиной к двери и низко кланяясь.

Титхиан отпустил ее легким взмахом руки. Он нисколько не сомневался, что Нок проделал столь долгий и опасный путь вовсе не ради того, чтобы нанести ему визит вежливости. Значит, у вождя должна быть на это какая-то очень важная причина. Но царь давным-давно взял себе за правило никогда не принимать посетителей, предварительно не выяснив, о чем они собираются с ним говорить. Он строго придерживался этого правила совсем не потому, что считал себя выше других, а из простой политической целесообразности. Тот, кто заранее продумывает ход будущего разговора, в гораздо меньшей степени подвергает себя опасности сказать что-то такое, о чем впоследствии будет сожалеть.

Выйдя в сводчатый проход, ведущий из залы, мажордом потянулась за мечом, висевшим у нее на поясе.

— Я ведь просила подождать в приемной, — громко проговорила она, обращаясь к кому-то, находившемуся за пределами залы.

Прежде чем она сумела сказать что-либо еще, с ее губ сорвался возглас боли и удивления. Покрытый кровью заостренный кусок дерева, напоминавший по форме острие копья, пробив кольчугу, как будто это была обычная ткань, высунулся из ее спины. Женщина пошатнулась и отступила назад, к центру залы, застонала от боли, попыталась ухватиться слабеющими руками за древко копья, пронзившего ее грудь.

Другой конец копья находился в руке хафлинга, разрисованного с ног до головы густой зеленой краской. На плечи его было наброшено некое подобие плаща из птичьих перьев. На косматой голове красовалось нечто вроде короны из зеленых листьев, в носу висело толстое золотое кольцо, а на груди на серебряной цепи болтался блестящий обсидиановый шар. За спиной у него толпилось более десятка его соплеменников в простых набедренных повязках, с маленькими луками и крошечными стрелами с черными наконечниками.