Трое из Леса. Трилогия - Никитин Юрий - Страница 37

– Перестань трястись, тварь дрожащая, – сказал Олег грозным обрекающим голосом. – Нам нужно знать все об этом крае, а ты его знаешь. Как тебя зовут?

– Тихон…

– Ничего себе тихоня! Ты нам все расскажешь, Тихон. Все-все.

– Я не могу рассказать то, чего не знаю, – ответил мужичонка.

Олег повернулся к Мраку. Оборотень кивнул, и Олег расправил плечи, принимая на себя ответственность:

– Ну, Тихон? Рассказывай. До Экзампея, стольного города степняков, далеко?

Мужик опустил веки, укрывая глаза от пронизывающего взора волхва, ответил мертвым голосом:

– Ничего не скажу. Мои боги мною довольны.

Олег проговорил медленно, внятно, угрожающе растягивая слова:

– Ты расскажешь. Все-все!.. Эй, Тарх! Ты знаешь, что делать. Приступай!

Таргитай выбрал из кучи оружия секиру поострее, взвесил ее на руке, мягко улыбнулся, перехватив испуганный взгляд пленника, пошел в балку. Олег проводил долгим задумчивым взглядом его широкую спину, сказал медленно:

– Ты меня тяжко ранил, но даже мне тебя жаль. Парень похож на красную девицу, но это настоящий упырь. Даже у нас, его соратников, стынет кровь, когда он… забавляется с пленными.

Мужичонка вывернул шею, пытаясь увидеть Таргитая. Тот уже скрылся из виду, от балки доносились глухие удары секиры по дереву. Мрак нырнул в землянку, а Олег сидел возле связанного, качал головой. Мужичонка тревожно дернулся, прошептал:

– С виду он не зверь…

– Внешность обманчива, – ответил Олег почти ласково. – Вот я истекаю кровью от твоей стрелы, но не трогаю и пальцем. Заметил? Потому что сейчас он вернется, и я буду отомщен. А потом я отойду, лягу вниз лицом и заткну уши, чтобы не слышать твоих криков.

– Я не из тех, кто кричит, – отрезал мужичонка.

– Ты будешь кричать все время, – сообщил Олег будничным тоном. – Ведь язык он выдирает уже в самом конце… Ты проклянешь минуту, когда не дал засыпать себя живьем. Степняки перед ним – невинные дети! Под таким ясным чистым небом, в зеленой раздольной Степи – разве придумаешь жуткое? А вот в нашем мрачном Лесу с его болотами, упырями…

Мужичонка задергался, но веревки врезались туже, удержали. Он затравленно смотрел в нависающее над ним бледное, как у мертвеца, лицо невра. Олег растянул губы, показывая зубы. Не такие волчьи, как у Мрака, но хищные, острые.

– Ты скажешь, человече. Все-все.

– Что он собирается делать? – прошептал пленник. Он ерзал, пытался развернуться, увидеть овражек.

Олег подумал, пожал плечами:

– Кто знает… Всегда придумывает новое. В прошлый раз подвесил одного на дереве… за какое место подвесил, сам понимаешь. Выламывал зубы. Когда зубов не осталось, разжег костер и медленно выжигал глаза. Жаловался, что глаз меньше, чем зубов… Потом разбивал кости на пальцах, а отрубывал потом…

– Неужели… неужто все это делал?

– Такова жизнь, Тихон. Надо! Плохо только, что ему это нравится. Одно дело – по необходимости, другое – для забавы. Верно?

– Верно, верно, – согласился мужичонка поспешно. – Еще как верно. А нельзя его остановить?

– Если ты расскажешь все…

– Я ничего не знаю!

– Гм… это говорили и два степняка, которых мы захватили три дня тому. Гордые, отважные! Настоящие владыки Степи. Но еще раньше, чем он разошелся, они разговаривали так быстро, что мы не успевали слушать. Но он все-таки довел дело до конца.

– Зачем? Если они…

– Запел песню, пой до конца. Верно? Начатое дело наполовину испорчено. А кончил дело – гуляй смело.

Послышались шаги, показался Таргитай. В петле за поясом блестела секира, обеими руками прижимал к груди охапку жердей. Оглядевшись, он выбрал ровное место, с грохотом высыпал жерди, отряхнул ладони:

– Олег, у меня готово.

Мужичонка вдруг заверещал тонким заячьим голосом:

– Я расскажу все-все! Только не надо… Я же не знал, что Лес настолько страшнее Степи!

Таргитай переводил непонимающий взгляд с пленника на Олега и обратно. Олег проговорил, явно колеблясь:

– Вообще-то ты опоздал… Сразу бы… Теперь и секиры в руках, и колья наготовили… Ладно, отвечай, но только очень быстро. Тарх, я немножко задержусь, ладно? А ты, злодей, ответствуй, как далеко Экзампей?

– Клянусь всеми богами, не ведаю! Но где-то есть большой ихний город.

– Постой, – прервал Олег, – ведь степняки городов не строят?

– Не знаю, что они строят, но туда гонят скот… нет-нет, не на пастбище, гнали бы с телятами, а то отборных, откормленных! Везут битую птицу, на подводах – живую рыбу…

– Живую рыбу? – переспросил Олег с недоверием.

– Клянусь! Сам бы не поверил. Видать, знатные люди гуляют. И орава немалая, раз каждый день стадо коров на прокорм требуется. А на телегах везут сухие бревна. По сто телег насчитывал за день!

Он внезапно затрясся, в глазах заметался ужас. Таргитай в трех шагах прислушивался к допросу, затесывал колья и вколачивал в землю, повернув рогатинами кверху, готовился повесить на перекладине котел. На лице Таргитая расплывалась мечтательная улыбка, душа чуяла близкий ужин и долгий сон.

– Я говорю, говорю, – заторопился мужичонка. – У меня нет ни семьи, ни скота, ни поля, я только гляжу на обозы и… охочусь иной раз. Я видел агаторсов, агафирсов, гелонов, аорсов, колупаевцев, тюринцев, рашкинцев, тишковцев…

– Погоди, – прервал Олег грозно. – А степняки тогда кто?

– Они же! Киммеры, киммерийцы. Только это не народ, а союз этих драчливых племен. Самое сильное племя – агафирсы, ими правит Фагимасад. Из этого племени и нынешний каган, отец Фагимасада… Ты спрашивай, спрашивай! Я все отвечу.

Таргитай вколотил рогатины, вложил в рогульки поперечную жердь, остальное начал рубить на дрова. Он уже собирался напомнить Олегу про обязанности волхва возжигать огонь, но подоспел Мрак, все понял, вытащил из сумки Олега огниво.

– Видел ли ты ихних волхвов?

– Клянусь Перуном, нет!

– Прошлогодним снегом клянись. Что еще за Перун?

– Новый бог антов, славов… Сильный бог, отважный. Он появился, чтобы мы дали отпор степнякам.

– Видно, что новый, – буркнул Олег. – Не знает еще, с какого конца за секиру браться. И вояки ему под стать… Чем разнятся воины Фагимасада от остальных?

– Фагимасад одел своих в добрый доспех. Круглые щиты на левом локте, у каждого меч, а стрелы только с бронзовыми наконечниками. Передний конник везет на копье голову совы.

На площадке взвились красные языки огня, затрещал костер. От него пошло тепло, но мужичонка, напротив, побледнел, начал зябко ежиться, губы стали сизыми, как от мороза.

– Что ешь в этой глуши? – спросил Олег внезапно.

– Полюю на дичь… Здесь ее много.

– Дрофы? – поинтересовался Олег. – Перепелки, зайцы?

Из землянки выкарабкался Мрак, держа три большие чаши странного вида. Он весело скалил зубы:

– Олег, если он сказал все, развяжи руки. Ноги оставь. Жаль зничтожать такого искусника. Чаши – чудо, а там их еще с дюжину.

Олег с неохотой развязал мужику руки, опасливо отодвинулся. Мужик с облегчением перевел дух, потер раскрасневшиеся кисти, сказал с некоторой гордостью:

– Был ковалем, умел сковать и подкову, и серебряную висюльку девке в ушко… Когда-то детворе свистульки лепил.

Таргитай хлопотал вокруг костра, подкладывал хворост, мешал прутиком кашу в котелке. Олег поднялся, пригрозил:

– Попробуешь развязать узел – умрешь лютой смертью. Сколько душ ты успел загубить, злодей?

Мрак покосился на оружие, сказал задумчиво:

– Если считать по мечам, то восьмерых…

– Понимаешь, – одобрил мужичонка, – хоть и здоровый, как сарай у бабки. Конечно, мечи только у лучших. Остальные с пиками да арканами. Даже лук не у каждого.

Мрак любовно поставил перед костром чаши. Пламя костра заиграло на желтоватой кости, серебряной оправе, и Таргитай не сразу узнал человеческие черепа, умело оправленные в серебро. Он с негодованием повернулся к пленнику. Тот съежился, сказал быстро-быстро:

– Это киммеры! Видите, черепа в полтора раза меньше ваших? А глазки совсем узенькие… Из ваших черепов я бы сделал настоящие бадьи. Коней бы поил!.. Не знаю, какого вы племени, но таких черепов у меня нет, обыщите!