Остров капитанов - Прокофьева Софья Леонидовна - Страница 9

А Ласточка отнесла нарисованный корабль на остров Капитанов. Капитаны прибили рисунок гвоздями к прокопченной стене таверны. И странное дело. То ли виной тому сырые зимние ночи и дым из очага, то ли еще что, но нарисованный корабль со временем стал меняться. Померкла, погасла многоцветная радуга. Обветшали паруса, словно от безделья, лениво повисли на реях. Перепутались, истлели канаты. Сквозь прохудившиеся борта проступили ребра шпангоутов.

– Мне кажется, он тоскует здесь, на стене. Ведь он так и не стал настоящим кораблем, – с грустью сказал как-то капитан Тин Тиныч. – Невеселое это дело – вечно плыть в Никуда…

Капитаны, как всегда, обрадовались Ласточке Два Пятнышка. Легкая, подвижная Ласточка в тесной таверне казалась большой и неуклюжей. Тяжело, по-утиному переваливаясь, она подошла к капитану Тин Тинычу.

– Тьфу, нарисованная… – надменно фыркнула в усы Черная Кошка. С безразличным и равнодушным видом отвернулась.

«Интересно, какая она на вкус, эта нарисованная? – на самом деле в этот миг подумала Черная Кошка. – А вдруг еще вкуснее, чем настоящая? Ах эти крылышки, эта нарисованная шейка!..»

Но, конечно, глядя на Кошку, никто бы не догадался, о чем она думает. Два Пятнышка быстро повернула голову в черной блестящей шапочке, оглядела капитанов.

– В курсе, в курсе. Все знаю, – быстро проговорила Два Пятнышка.

В тесной таверне ей было слишком жарко и душно. Она любила полет, ветер, словно разрезанный надвое ее крылом, безбрежные просторы голубого океана.

– Это уже всем известно, – продолжала Ласточка, – даже селедки, которые, как мы надеялись, разучились говорить, трещат об этом. Правда, они почему-то во всем обвиняют Морского Конька, который тут совершенно ни при чем. Но к делу. Пираты есть пираты. И они доставят вам еще немало хлопот. Советую прислушаться к моему мнению… Конечно, вы можете считать, что если я нарисованная, то мое мнение тоже нарисованное. А нарисованное мнение нарисованной Ласточки, может быть, по-вашему, не много стоит. В таком случае я сейчас же…

– Что ты, милая Два Пятнышка, мы вовсе так не думаем, – мягко сказал капитан Тин Тиныч.

Два Пятнышка пристально посмотрела на него, серьезно кивнула головой в черной атласной шапочке.

– Тогда вот что, – уже спокойнее продолжала она. – В большом городе на большой настоящей реке живет добрый и мудрый человек. Волшебник Алеша зовут его. Если бы не он… но это не важно. Это не относится к делу. Важно другое. Он знает остров Капитанов, как будто бывал здесь. Вы должны посоветоваться с ним. Я уверена, он вам поможет.

– А что? Неплохая мысль… – задумчиво проговорил капитан Тин Тиныч. – К тому же, друзья мои, у меня есть карта. Отличная карта… Но…

– Что «но»? – хриплым голосом воскликнул капитан Какследует. Он вскочил на ноги, резко отшвырнул дубовый стул. – Все надо делать как следует! И если у вас сердце моряка, а паруса не из…

Капитан Тин Тиныч молча посмотрел на него, нахмурив брови. А капитан Жан, вытянув губы трубочкой и насвистывая что-то легкое и кружевное, незаметно, но резко толкнул его в бок локтем.

Капитан Какследует, побагровев и громко сопя от обиды, снова грузно плюхнулся на стул, проворчав сквозь зубы:

– Нянчатся тут с некоторыми…

– Вы понимаете, что я имел в виду, – продолжал капитан Тин Тиныч. – Да. Нарисованную Черту. Черту, которая окружает наш океан Сказки.

– Ах, тут уж ничего не поделаешь! – с улыбкой подхватила красотка Джина. Она тряхнула головой, и в каждом иссиня-черном локоне вспыхнул короткий отблеск свечей, так что ее волосы, искрясь и мерцая, на миг из черных сделались золотыми. – Ничего уж тут не поделаешь. Нарисованную Черту никому не дано переплыть!

Это была печальная истина. Океан Сказки со всех сторон был окружен широкой Нарисованной Чертой, и немало кораблей потерпели крушение, налетев на нее беззвездной ночью или в тумане.

Самое удивительное, что все сделанные ребятами корабли, со всех концов света держащие курс на остров Капитанов, переплывали ее, даже не заметив, даже не почувствовав легчайшего толчка. Но обратно… Нет, Нарисованная Черта была опасней любой подводной скалы, любого рифа.

– Я как-то не подумала… – виновато протянула Ласточка Два Пятнышка. – Я так легко ее перелетаю…

– Думать! Извините, но для этого желательно иметь на плечах нечто не нарисованное… – не утерпев, ехидно мурлыкнула Черная Кошка.

Вдруг капитан Жан громко хлопнул себя по лбу, словно убил назойливого комара.

– Я знаю, что надо делать! – воскликнул он. – Резинка! Ну, ластик! Ластик, который мой маленький Жан предусмотрительно погрузил в трюм «Альбатроса». Вот теперь-то он наконец пригодится!

– Постойте, постойте… – Капитан Тин Тиныч даже привстал с места. – Забавно! А что, если действительно попробовать стереть им Нарисованную Черту? И сквозь образовавшийся пролив выбраться в тот, другой, настоящий океан?

– В районе острова Пряток Нарисованная Черта не такая ровная и немного поуже, – обрадованно подхватила Два Пятнышка. – Я давно это приметила. Я полечу с вами и…

– Отлично, – кивнул капитан Тин Тиныч. – Спасибо тебе, милая Два Пятнышка. В таком случае на рассвете мы поднимаем паруса.

– О-ля-ля! – весело воскликнул капитан Жан и подкинул кверху свою синюю морскую шапочку. – Счастливого плавания, дружище! Уверен, ластик моего Жана вас не подведет.

Все подняли бокалы. Даже рыжий капитан Нильс. Хотя, по правде говоря, скверно у него было сейчас на душе. Нет, он не завидовал капитану Тин Тинычу. Он слишком любил его. Но с какой бы радостью он сегодня же, сейчас же направился навстречу любым приключениям и опасностям!

Ах, маленький Нильс, неусидчивый и беспечный мальчишка, что ты натворил, поленившись сделать «Веселому Троллю» надежные паруса!..

Хозяйка трактира между тем, продолжая все так же ласково улыбаться, наклонилась к Черной Кошке и что-то шепнула ей на ухо.

– О чем разговор! – благодушно промурлыкала Черная Кошка.

Хотя на самом деле в этот миг она с досадой подумала: «Все, все могут сидеть здесь в тепле, у камелька, сколько им вздумается. Одна я должна идти куда-то в холод, сырость, туман… Впрочем, раз уж я окончательно решила…»

Черная Кошка с обидой посмотрела на весело растрещавшиеся поленья в очаге. На минуту задержалась на пороге, поежилась от вечерней сырости и исчезла в темноте.

В окно влетела летучая мышь, по прозвищу Непрошеная Гостья, единственная летучая мышь, жившая на острове Капитанов.

Обычно она ютилась в развалинах старой башни на Одинокой скале. Зацепившись лапками за полусгнившие балки, висела вниз головой, вздыхала от одиноких тоскливых мыслей.

Непрошеная Гостья что-то невнятно пропищала, словно хотела предупредить о чем-то капитанов, и вырвалась в окно.

В дверь скользнула Черная Кошка, брезгливо передернула гладкой шкуркой, отряхивая мелкие белые, будто молоко, капли тумана. Прыгнула на высокий табурет.

Поймала взгляд хозяйки, кивнула головой: мол, все в порядке. Потом как ни в чем не бывало принялась старательно лизать заднюю лапу.

В дверь бочком протиснулась тощая, согнутая крючком нищенка-цыганка. В руке – веером колода карт. Видно, добывает себе кусок хлеба гаданием. Один глаз завязан черной повязкой. В ухе круглая медная серьга размером с блюдечко.

Нищая гадалка робко протянула к огоньку большие красные ручищи, покрытые цыпками, жалостно замигала единственным глазом.

Она была до самого подбородка укутана в дырявый цветастый платок. К его бахроме прилипли обрывки водорослей, сухие клешни крабов. Из-под обтрепанной юбки с оборками торчали большие разношенные мужские башмаки.

– Дай погадаю, золотой, хорошенький, – басом сказала гадалка, придвигаясь к старому адмиралу Колумбу.

– Обогрейся, несчастная, да ступай своим путем, – проворчал старый адмирал. – Не верю я в эти ваши бесовские штучки, да, не верю. Помню, было это лет пятьсот назад. Одна цыганка, вроде тебя, нагадала моему Христофору Колумбу, что он ничего не откроет. А что, изволите видеть, вышло?