Остров капитанов - Прокофьева Софья Леонидовна - Страница 6

И прошу вас, друзья мои, не удивляйтесь!

Раз уж вы отправились на остров Капитанов, вам не раз придется широко открывать глаза и говорить: ну и ну! Вот это да!

А чем мерить удивление, мы так с вами еще и не решили. Во всяком случае, не километрами. Взвешивать удивление на весах тоже, я полагаю, не лучший способ. Правда, один чудак уверял меня, что он капает десять капель удивления в рюмку и принимает каждый вечер перед сном. Но я думаю, что он просто шутил.

Однако не будем отвлекаться.

Как всегда, во время шторма хуже всех пришлось «Веселому Троллю». Капитан Нильс, раздосадованный и злой, шагал по палубе, из-под насупленных бровей мрачно поглядывал, как ловкие матросы, взобравшись по вантам с кисточками и тюбиками клея, ставили заплаты на бумажные паруса.

Да, бумажные паруса были поистине злым роком капитана Нильса! После каждой бури «Веселый Тролль» еле-еле дотягивал до гавани, и размокшие обрывки парусов, свисавшие с рей, представляли собой плачевное зрелище.

«Ну почему, почему мой Нильс, когда мастерил «Веселый Тролль», сделал ему бумажные паруса? – стискивая в карманах кулаки от безнадежного отчаяния, думал капитан Нильс. – Ведь «Тролль» – отличное судно, устойчив на курсе, прекрасно маневрирует. Но паруса?.. Терпения ему не хватило, вот что. Сделал паруса тяп-ляп. Схалтурил мальчишка. Лишь бы поскорей на воду спустить…»

Но тут настроение у капитана Нильса окончательно испортилось. В гавань, неуклюже лавируя между легкими парусниками, входил «Гросфатер», надежно сделанное, тяжелое и неповоротливое торговое судно.

На палубе, широко и устойчиво расставив ноги, стоял его капитан Макс Мориц Густав Теодор Фридрих по прозвищу капитан Какследует. «Гросфатер», как всегда, пришвартовался возле «Веселого Тролля». «Нарочно же, конечно, нарочно…» – с неприязнью подумал капитан Нильс. С досадой закусив губу, глянул на измочаленные бурей обрывки бумажных парусов.

Все в капитане Какследует раздражало капитана Нильса. И самодовольная, как ему казалось, улыбка, и оранжево-рыжие веснушки, словно шляпки гвоздей, крепко вбитые в круглую физиономию. И обширные карманы его куртки, сшитой из грубого, но добротного сукна. И башмаки на толстой подошве, подбитые подковками, так что каждый шаг отдавался как удар молотка.

И главное, что особенно обижало болезненно самолюбивого капитана Нильса, – это досадная манера повторять по любому поводу:

– Все надо делать как следует! Так всегда говорил мой покойный дедушка!

Словно белокрылая чайка, к острову подошла бригантина «Мечта». Матросы лихо и ловко убрали паруса.

«Пожалуй, лучший корабль здесь у нас, – с невольной завистью подумал капитан Нильс, провожая «Мечту» глазами. – Но и капитан на «Мечте», ничего не скажешь, настоящий моряк. Отличный товарищ, безупречно храбрый, всегда можно на него положиться. Другого такого не сыщешь, как наш капитан Тин Тиныч».

У капитана Нильса как-то отлегло от души. И он уже бодро зашагал вверх по мощенной камнем дороге, туда, где гостеприимно и приветливо покачивался и мигал узорный фонарь над входом в портовую таверну «Золотая рыбка».

Как всегда, под вечер капитаны собрались в портовой таверне. Скоро в «Золотую рыбку» пришел и капитан Валентин Валентинович – капитан Тин Тиныч, как часто в шутку любили называть его друзья. Только хочу вас сразу предупредить, дорогие читатели, что это был вовсе не тот маленький Тин Тиныч, ученик первого класса, с которым вы встретились в начале этой необыкновенной истории. Не забудьте, ведь мы с вами пересекли океан Сказки и попали на остров Капитанов, где живут капитаны ребячьей мечты. Поэтому нет ничего удивительного, что через порог шагнул взрослый человек, широкоплечий и ладный, с мужественным, пожалуй, даже несколько суровым лицом. Словом, точно такой, каким мечтал стать маленький Тин Тиныч, когда вырастет. Даже среди обветренных, прокаленных зноем и солью лиц капитанов его лицо казалось особенно смуглым. А спокойный взгляд серых глаз говорил о редкой твердости характера.

Капитан Тин Тиныч обнял за плечи капитана Нильса. Ни о чем не спросил его: как прошел рейс, как «Веселый Тролль» встретил бурю. И капитан Нильс мысленно поблагодарил его.

Насвистывая что-то веселое, в таверну вошел капитан Жан, невысокий, стройный и ловкий.

Его легкий остроносый «Альбатрос» был разрисован цветными карандашами и красками от киля до парусов. На флаге красовался Пиф в синей морской шапочке, лихо сдвинутой на одно ухо.

Видно, маленький Жан боялся, что бури и непогоды постепенно смоют его рисунки, и поэтому погрузил в трюм «Альбатроса» краски и коробку цветных карандашей. Не забыл он и большую резинку, на случай если придется что-нибудь стереть или подправить.

Капитан Жан оказался отличным художником и после каждого плавания обновлял и освежал рисунки, пока его матросы до блеска драили палубу. Вскоре в таверну заявился капитан Какследует. Он с такой силой захлопнул за собой дверь, что та бухнула, как старинная пушка. Ухватив за спинку тяжелый дубовый стул, он с грохотом подтащил его к столу и уселся рядом с капитаном Жаном, широко расставив колени.

Последним в таверну приковылял, опираясь на источенную временем трость, адмирал Христофор Колумб.

Снова прошу вас, друзья мои: не удивляйтесь! Да и, собственно, что тут такого особенного? Да, Христофор Колумб тоже был когда-то мальчишкой. Да, Христофор Колумб тоже мастерил кораблики.

К тому же, скажем по чести, найдется ли на свете моряк, который с замиранием сердца не вспомнил бы адмирала Колумба, если вдруг синеющим чудом возникнет на горизонте неведомая земля, еще никем не занесенная на карту? Что ни говорите, а в душе каждого моряка живет открыватель новых земель Христофор Колумб, это уж точно!

– Что за холод и ветер! Видно, в преисподней нынче пусто. Все дьяволы собрались здесь и, раздув щеки, дуют так, что доброму человеку не ступить и шагу, – проворчал адмирал Колумб. Он всегда выражался несколько возвышенно и старомодно.

Впрочем, погода стояла тихая и теплая. Просто старый адмирал не слишком крепко держался на ногах и в любую погоду у него ломило кости. Адмирал Колумб, со скрипом согнув колени, уселся на стул, подвинул его поближе к пылающему камельку. Снял шляпу со страусовым пером, оправил пожелтевшие кружевные манжеты цвета стеариновой свечки. Капитан Тин Тиныч, громко хлопнув ладонями, убил серую моль, кружившую вокруг знаменитого адмирала и уж слишком заинтересовавшуюся его ветхим камзолом и потертой шляпой.

– Благодарю, – медленно и величественно кивнул Христофор Колумб капитану Тин Тинычу. – Если бы со мной плавали люди, подобные вам, капитан, не исключено, что я открыл бы еще парочку каких-нибудь там Америк.

– Гм… – с сомнением отозвался капитан Тин Тиныч, который несколько лучше знал географию.

В трактир заглянул ненадолго Добрый Прохожий. Он всегда заходил в трактир минут на десять, не больше.

Капитан Тин Тиныч усадил Доброго Прохожего возле себя, налил ему кубок темного старинного вина. Добрый Прохожий улыбнулся своей рассеянной и печальной улыбкой.

История его была довольно-таки необычайной.

Он приплыл на остров Капитанов на маленьком бумажном корабле, даже не склеенном, а просто сложенном из листа бумаги в клеточку, видимо, вырванного из тетрадки по математике. По секрету скажем, только чтобы он этого не слышал: корабль его походил больше на бумажную треугольную шляпу, чем на корабль.

Едва корабль бросил в гавани якорь, а капитан и немногочисленная команда благополучно сошли на берег, размокший корабль осел, сплющился, расползаясь на куски. Первая же набежавшая волна унесла обрывки бумаги в открытый океан.

– Что ж, раз я остался без корабля, – сказал огорченный капитан, – то я стану Добрым Прохожим. Представьте, какой-нибудь бедняга заблудился и ночью в кромешной тьме бредет по незнакомой дороге. Ведь кто-то должен повстречаться ему на пути? Так это буду – я!