Ненужная крепость (СИ) - Альба Александр - Страница 14

Мерит-Хатор направила знакомцам Деди в Кубане, к которым, она знала, можно обратиться и они не будут удивлены этому обращению, весточку с просьбой проследить за сыном, не дав ему потерять голову во всех смыслах, но так, чтоб он, избави боги, не понял и не заметил этого. Большего она сделать не могла, ей оставалось только ждать с лицом сфинкса и яростью в душе, мысленно обгрызая себе прекрасно отполированные ногти или запуская их (мысленно же) в физиономию то сына, то мужа. Дом притих, слуги мечтали стать невидимками, домашняя любимица — тощая кошка с загадочным взглядом Сехмет — временно съехала в неизвестном направлении. Себек-Эре и Котёнок пожалели об обретённой было на краткий миг свободе — она отлилась им дорогой ценой…

Вестей не было ни от мужа, ни от сына, и это злило ещё больше, так как приходилось довольствоваться слухами и додумывать их до немыслимых размеров. Она даже мечтала, чтобы пять сотен немирных дикарей, жалких негров, разрисованных красками войны, как можно скорее подошли к Абу. Её не беспокоила опасность — это пусть они опасаются, если окажутся между ней и сыном, зато он будет поближе! Хотя и Кубан недалеко — каких то два с небольшим шема[52] по реке вверх, правда, уже за порогом!

А Хори в это время впервые выполнял роль войскового командира. Десятника новобранцев-анху, но, тем не менее в ранге писца войска…  Кто понимает — десятник может быть и старым служакой, заканчивающим карьеру, знающий об армии всё и вся, и начинающий чиновник, но вот писцом войска при этом стать сразу — это надо заслужить. Не помогали тут ни связи, ни богатство (хотя, в столицах — кто знает?). Тем более, не смотря на все слухи, ходившие по Абу о том, что Мерит-Хатор чуть ли не ириу хе-нисут — то есть входит в царский род, и Деди, и Хори считались неджесами[53]. Тем не менее наставник анху, в чьём ведении был Хори, и которого полагалось называть при именовании «почтенный человек, старший джаму, атакующий врага благодаря силе, любящий жизнь и ненавидящий смерть»[54], и никак иначе, свирепый от своих шрамов на лице и по складу характера нехсиу Ментумес, описывая его при отборе отряда в Кубан своему командиру, Инебни, сыну Чехемау, дал ему характеристику: «неджес доблестный, приятный, из города Абу, будет писец войска добрый, ловкий пальцами своими, смиренный, возвышенный любовью его величества, одетый среди джаму его; говорящий хорошо среди людей, пользующийся уважением меж друзей».

Глава 7

И вот они плывут на юг. Хори никогда не заезжал так далеко от дома. Это была ещё одна странность их семьи — они не ездили, как почти все, ни на праздники Бастет[55] в Бубастис, ни на великие мистерии Осириса, или на свадьбу Ра. Хотя в столицу приезжало, казалось, полстраны, опять таки — и посещение родственников дело святое. Они ж словно были отрезаны и заброшены в Абу, ни о какой родне и встречах с ней не было и речи (кроме того случая с дядей). Хотя родня наверняка была — появлялись письма, родители обсуждали что-то и кого-то, чьи-то семейные дела. Хори подозревал, что их собственные. Тайна щекотала, но, в свете осложнившихся отношений с родителями, не сильно.

Нет, конечно, он бывал неподалёку от Абу — на Филе, даже на Сехеле, поклонялся там с родителями по праздникам в храмах и приносил дары богам…  Они бывали в гостях, и в городе, и в загородных домах и имениях. На охоте и рыбалке они объездили и черные и красные земли вокруг, и горы и реку. Но так далеко он всё же ещё не забирался. Самое дальнее место, до куда он с семьей добирался, был Небт[56] Старый храм, великий храм Хора, был построен ещё богом Имхотепом, но при Великом фараоне он был перестроен, ибо обветшал и пришёл в запустение, особенно за те годы, что правили чужеземцы. Храм вырос и был посвящен отныне Хору Великому, Хатхор и Себеку. Именно из-за последнего Деди-Себек и ездил сюда преклонить колени и принести потребные жертвы. Хори уже приносил жертвы Хору. Еще ему просто нравился сам храм. Нравились величественные ворота храма, возведённые по приказу царя-женщины и Великого царя. Еще ему нравилась стена Сета, на которой был изображен Великий, в руках у него были долото и мерная трость. Царь внимательно следил за стройкой, и тут, и южнее порогов, уже в Куше. Он считал, что храм и вера привязывают к Черной земле больше, чем солдаты и крепости. Ну, и торговля, конечно…

И хотя вражда жителей Небта к жителям Абу, а особенно Бехдета[57], была велика (говорят, раньше доходило до настоящих сражений и даже человеческих жертвоприношений и поедания пленных), и Деди, истинно верующий и почитающий Себека, и Хори, как его сын, без боязни и преград посещали храм.

Филе оставался за порогом — юный десятник столько раз бывал там, что не жалел, хотя многие из его десятка сожалели о том, что они начинают свой путь за длинной стеной.

Хори испросил разрешения капитана и большую часть светлого времени в пути простоял на носовой площадке. Вдоль реки всегда мощно бурлила жизнь. Сначала — имения, загородные дома (включая и их собственный), деревни, городки…  Они были густо нанизаны на реку, как бусины в ожерелье, украшены зеленью, не взирая на подкрадывающийся сезон засухи, шему, ибо «рядом с Хапи всегда много воды». К Хори подошёл старший их команды, посмотрел, хмыкнул, отправил на циновки — есть со всеми. Наскоро пожевав и запив, Хори вернулся на свой пост. Корабль шёл под парусом, но команда вовсе не бездельничала, и Хори разрывался между желанием посмотреть на работу матросов (он всегда любил корабли и ему было интересно на борту во время плавания всё), и любопытством к окружающему. Он едва не устроил охоту на бегемота, но у него не было гарпуна, по счастью. По счастью, ибо ему шепнули, что капитан почитает Таурт и поднять оружие на бегемота значило бы навлечь на себя его гнев. Помимо всего прочего, нужно было и следить за своим десятком — солдат без дела портится, как молоко на жаре. А занять их чем-то, да еще не мешая команде…  Подумав, Хори вновь отправился к капитану в находящуюся в задней части корабля легкую надстройку из циновок. Посовещавшись, они устроили учения команды и джаму, в результате чего немало понервничали встречные лодки — откуда им было знать, что они учебная цель? Корабль лихо поворачивал, изображал таран или догонял лодки, а джаму учились держать строй на палубе во время манёвров, прикрывая щитами себя и команду, по возможности не мешая последней. Пришлось поучиться и вытаскивать людей из воды — во время резкого разворота, не удержавшись, за борт вылетел один из новичков, джаму по имени Тутмос. На этого лопоухого нескладного переростка (он был высок и неуклюж в своей длинной стати) вечно валились неприятности и несчастья. Однако он был старателен и исполнителен, почему и угодил в Джаму Нефер. Хори с удовольствием сменил бы его на кого-то менее исполнительного, но более удачливого, но, к досаде юноши, это было не в его власти. Повезло еще, что Тутмос, падая, обронил все оружие на палубе…

Ночью стало ещё интересней. Был месяц богини плодородия, Реннут, его пятый день. Видно, по берегам в этом месте жили переселенцы с севера, из Фив и Мемфиса, ибо они отмечали сегодня по северному календарю первый день месяца, псдженти[58]. Горели костры из ячменной соломы в честь богини, доносились голоса, песни и смех. Хори любил этот праздник дома, и грустно вздохнул. Они не приставали к берегу — Хори знал, что и не пристанут.

Он проверил свой десяток — сморенные речными битвами днем, все уже спали, даже караульный, казалось, спал с открытыми глазами. Ночь рухнула быстро, на небе высыпали звёзды, а воды Хапи словно светились изнутри. Было невероятно красиво и страшно. Никогда прежде, даже в храме, он не казался себе столь малым перед столь великим. Он чувствовал, что боги где-то рядом…  Под плеск рыб (а может, и крокодилов), и лёгкий скрип снастей и дерева Хори заснул счастливым.