(не) детские сказки: Проклятье для мага (СИ) - Адьяр Мирослава - Страница 12

В груди заклокотал болезненный жар, будто кто-то протянул когтистую лапу и запустил ее под ребра, к сердцу.

Красным угольком вспыхнула мысль, что ни человек, ни зверь не смогут освободить мальчика от бремени. Разве что смерть самой ведьмы сможет разрушить связь, формировавшуюся долгие десять лет.

— Альва! — малышка бросилась к брату, но я ухватил ее за ворот рубашки и оттянул назад, как нерадивого котенка, решившего сигануть с обрыва. — Пусти меня, ну! — взвизгнула Илва, но моя хватка не позволила ей вырваться.

Дурочка! Ты что, ничего не видишь?

Мальчишка раскрыл рот, и слова полились сами собой. Он не шевелил губами, и в темном провале рта я не видел языка, да и речь явно была не его.

Голос отдавал мертвенной холодностью глубокой старости и усталости.

И принадлежал он женщине.

— Уходите прочь из моего леса.

Илва перестала биться, застыла и прислушалась. Ее взгляд блуждал по лицу мальчишки в поисках хотя бы капли узнавания, весь ее вид кричал: я пришла спасти тебя!

Но ответом ей был только потусторонний рокот, разносившийся из глотки Альвы.

— Мы пришли за мальчиком.

— Суженый не может уйти. В тебе колдовской дар, ты знаешь.

— Верни мне брата! — Илва встрепенулась, забилась в бессмысленной попытке вырваться из моих рук. В какой-то момент я даже испугался, что она покалечится — девчонка разозлилась не на шутку и рвалась прочь, желая хотя бы прикоснуться к посланнику ведьмы.

— Оставила ты его раньше, дитя. Оставь и сейчас.

Эти слова больно резанули Илву. Так больно, что она даже перестала вырываться, обмякла вся и сжалась, словно ожидая удара.

— Я не хотела… — зашептала она, дрожащая и жалкая, совсем еще ребенок рядом с мраком и чудовищной силой лесной хозяйки. — Я не хотела! Ты отняла его у меня, отняла у отца! Ты отняла мою жизнь, которую я прожила взаперти. Верни мне брата, ведьма, или, клянусь светлыми богинями, я заберу его силой!

На секунду стало совсем тихо, а потом снежная крупа задрожала на мохнатых ветках от хохота, раскатами доносившегося со всех сторон.

— Говорят вам: не ходите в ведьмин лес, но дети всегда умнее! Так чья в том вина, что попала ты с братом в сети? Ведьма или нет, но я нуждаюсь в любви и заботе ничуть не меньше вас, смертных. И Альва прекрасно с этим справляется.

— Ты держишь его силой! Разве это честно?

— Силой, говоришь? Тогда попроси его уйти с тобой, дитя, и посмотрим, кто ему на самом деле дорог.

— Она врет, Илва, — прошептал я. — Она никогда не позволит ему говорить свободно.

— Зря ты сюда пришел, огнекровный, — громыхнуло над головой. — Не выйти вам из леса, не нарушить мой покой.

Мальчишка закрыл рот — и все стихло. Еще несколько секунд он пристально рассматривал Илву, а потом просто пропал. Разлетелся в стороны крохотными черными хлопьями, будто кто-то пригоршню пепла в воздух подбросил.

— Я его верну, — шептала девчонка. — Я верну Альву домой.

— Илва, я не смогу разрушить чары такой силы.

— Тогда проваливай! — вдруг крикнула она и рванулась с такой силой, что я, не ожидая подвоха, невольно ослабил хватку и выпустил девчонку из рук. — Я сама его спасу.

— Илва, не дури, — попытавшись ухватить ее за край взметнувшегося плаща, я чуть не попал под широкую дугу, прочерченную в воздухе мечом. Малышка была разозлена не на шутку, пенилась, как бочка пива, и сверкала глазами так яростно, что я понял одно: живой она не дастся.

— Я убью ее! Это уж точно должно освободить Альву.

— Это безумие!

— Ты не можешь разрушить чары. Мы еще и половину пути не прошли, а ты уже вынес приговор!

Да чтоб тебя!

— Я ничего не пытаюсь скрыть, пойми! Твой брат — ее послушная игрушка, прошло слишком много времени. Да услышь же меня, наконец!

Схватив ее за шиворот, я вырвал из рук девчонки меч и отшвырнул его к костру. Илва забилась, как раненая волчица, но в этот раз я был начеку и не позволил ей слишком размахивать руками, скрутив тонкие запястья за спиной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Вскоре яростные крики и брань превратились в сдавленные рыдания, а еще через минуту поток слез мог бы снести стену елок, снежные заносы и половину мира.

— П-прости меня! — выла Илва и рвалась вперед, даже не замечая, что может вот-вот вывихнуть себе руки. — Я так в-виновата!

Развернув ее к себе лицом, я встряхнул девчонку и, размахнувшись, отвесил ей пощечину. Хлопок вышел оглушительным, но истерику как ножом отрезало. Илва замерла, бессмысленно уставившись в пустоту, и только изредко моргала.

Подцепив ее подбородок, я дернул вверх, фокусируя ее взгляд на себе.

— Вместе пойдем, слышишь? И не смей убегать.

— Я не вернусь домой без брата, — бросила она холодно.

Безразлично, словно кукла, которую заставили говорить против ее воли. Зеленые глаза совсем потеряли прежний блеск, и в них больше не было ни капли симпатии или любопытства. Выгорело все, выцвело в один момент.

— А я не вернусь в город без тебя, — слова сорвались с языка быстрее, чем я успел их обдумать, но какого хрена тут обдумывать, скажите на милость? Я и правда не собирался отступать. — Вот такие пироги, малышка.

Илва

Одна короткая встреча вывернула меня наизнанку. Я думала, что буду готова, что смогу вытерпеть все, что угодно, но мимолетный взгляд Альвы разорвал меня на мелкие кусочки, подкинул в небо и сжег, развеял по ветру.

Уничтожил меня.

И этот голос…

Голос ведьмы, которым говорил Альва. Мой милый Альва! Как же спасти его, как вырвать из когтей проклятой твари?! Это все я виновата. Я виновата! Прости меня, братишка, прости меня!

Фолки не позволил мне идти глубже в лес, отчего я только сильнее злилась и нервничала. Он почти силой заставил меня есть и сидел рядом мрачнее тучи, глаз золотых не отводил. Смотрел так пристально, что становилось неловко, а в душе кипел стыд и гнев.

Русалка рвала мясо острыми зубами и глотала не жуя, кости она аккуратно складывала в кучку рядом. Беспечное создание, что ни говори. Никаких сомнений, тревог и горестей. Хотелось быть такой же, как она. Ничего не чувствовать, избавиться от щемящей тоски и страха, поселившихся в сердце.

Как я смогу жить, если не спасу брата?

Как буду ходить на могилу к отцу, как буду просыпаться по утрам, зная, что братишка остался здесь, возле чудовища?

Все казалось таким простым и понятным!

Найти помощь, пройти по скрытой магией тропе, добраться до домика ведьмы. Что может быть проще?

И что могло пойти не так?

Все! Все пошло не так!

Горло сдавило так сильно, что я не могла бороться с накатившей болью и слезами. Но совсем-совсем не хотелось снова разреветься при Фолки, иначе он точно посчитает меня слабачкой. Еще идти дальше откажется, чего доброго, а мне без его помощи совсем туго придется!

— Подойти к себе ведьма не даст, — говорил маг. — Но то, что волки не вернулись за нами — любопытно. Ведьма на что-то тратит много сил… — он запнулся на полуслове, как-то странно дернулся и отвел взгляд, будто знал, что именно происходит, но предпочел промолчать. Откашлявшись, Фолки заговорил снова. — Может быть…она и барьер вокруг поляны не сможет удержать, раз волков не подняла в погоню за нами.

— В чем может быть причина? Раньше же ей хватало могущества.

Маг как-то странно на меня посмотрел.

— Не могу сказать наверняка, но есть шанс, что…

— Мы можем убить ее!

Фолки раздраженно закатил глаза.

— Умерь пыл, малышка. Ты думаешь, что ее дом никто не охраняет? А твой брат?

Уткнувшись лбом в колени, я всеми силами избегала взгляда мага. Не хотелось видеть, каким уверенным он был, не хотелось смотреть на его лицо, где не мелькнула даже тень сомнения.

— Я могу отвлечь его, а ты ее убьешь.

Услышав короткий смешок, я невольно дернулась, точно меня огрели раскаленным кнутом.

— И чем ты собираешься его отвлекать? Плохими словами? Моя бы воля — и мы бы бежали отсюда, сверкая пятками, потому что мои силы ограничены возможностями моей крови, — Фолки коснулся моего плеча, но я не подняла голову. — Даже если я буду подпитываться от тебя, то этого может оказаться мало. Это не просто деревенская колдунья, которая варит летучих мышей в котле и делает привороты на жабах. Даже те ведьмы, что похищают и едят детей, — не такие. Тут особый случай.