Раз, два, три (СИ) - "Deiko" - Страница 35

— Думаешь мне со всем этим комфортно? — Сережа отвечает слишком резко и эмоционально, а затем отворачивается, делая глубокий вдох. Олег внимательно вглядывается в это лицо: Сережа старается держаться, недовольно поджимает губы, но Олег уже слишком хорошо знает этот потерянный взгляд. Сережа пытается прятаться как обычно под маской раздражения и пофигизма, но на этот раз получается не очень. И тем не менее вместо того, чтобы смягчиться и пойти навстречу, он включает психологическую защиту, закрываясь. — Олег, если тебе так тяжело, может тебе сходить к психологу?

— Ты меня доведешь, что я пойду, — в голосе Олега проскальзывают тяжелые нотки, и Сережа сжимает зубы сильнее. Олег видит, как сильно напрягаются и без того острые скулы.

Несколько секунд оба молчат, но Сережа, который выглядит слишком напряженным, не выдерживает первый.

— Говорят, что режим дня помогает с нервами. А если нервы в порядке, то нет тревоги, нет тревоги — значит и меньше компульсий, — наконец произносит он, пытаясь как-то разрядить и без того тяжелую обстановку.

— Значит режим, — кивает Олег, выдыхая, стараясь успокоиться. Сереже, судя по всему, безумно сейчас дискомфортно. И раз он делает шаг навстречу, то Олег отвечает тем же. — Я могу помочь чем-то еще?

Напряжение с лица Сережи понемногу спадает, зато он начинает активно кусать губы, пока не решается продолжить разговор.

— Ты слышал до этого про когнитивную терапию?

— Нет, — мотает головой Олег. — Только сам термин. Это же ты у нас ходячая энциклопедия, а не я.

Сережа подкол игнорирует, садится удобнее, сложив ноги по-турецки.

— Я много читал про нее еще давно, да и Рубинштейн поднимал эту тему, — Сережа заправляет прядь за ухо. Затем касается волос еще раз. И как можно быстрее в третий, а затем быстро убирает руку на колено. — Если кратко и человеческим языком, то суть состоит в том, что нужно откорректировать свое мышление. Например, если человек стоит в метро на желтой линии и у него непроизвольно проскальзывает мысль «прыгни», то обычный человек скорее всего эту мысль просто отбросит, в то время как у… — Сережа зависает, подбирая нейтральное слово. — У человека с ОКР, — наконец продолжает он. — Эта мысль не уходит, повторяясь, лишь нагнетая тревогу. Или как с ножом…

— Каким ножом? — перебивает Олег, напрягаясь. Не хватало еще, чтобы Сережа зацикливался и где-то резанул себя, как это было уже в детдоме. После того как Сережа чуть не захлебнулся, Олег стал с большой осторожностью относиться к моментам, когда Сережа что-то резал, убирал осколки разбитой кружки или взаимодействовал с огнем, да хотя бы зажигал сигареты, потому что черт знает, чем это может закончиться.

Сережа делает глубокий вдох, а затем с все еще проскальзывающим раздражением, которым пытается перекрыть смущение, признается:

— Каждый раз, когда я держу в руках нож, я боюсь выколоть себе глаза — так понятно?

— Ты никогда не говорил.

— Если я все буду тебе пересказывать, тебе придется слушать меня без перерыва несколько дней подряд, запоминая каждое мое гребанное действие, и ты окончательно от всего охуеешь, — прячется за недовольством Сережа, но не может заставить себя посмотреть Олегу в глаза. — Так вот, обычному человеку мысль придет в голову и отпустит, а меня — нет. Я боюсь это сделать каждый раз, когда у меня в руках нож или другой острый предмет. Суть когнитивной терапии в том, чтобы изменить способ мышления, замереть и подумать. Какова вероятность того, что я реально это сделаю? Я ведь не сделал это до сих пор, я не причинял до этого вреда ни себе, ни людям, значит я могу себе доверять. Человек обращается к предыдущему опыту, взывает к логике, и таким образом суть навязчивых мыслей должна меняться. Знаешь, самое интересное, что люди с ОКР хоть и представляют все это, но никогда не делают, какая бы херня ни творилась в их головах.

— Знаю, — кивает Олег, мотая головой, пытаясь разобраться. Из своего опыта Олег убедился, что вел Сережа себя действительно адекватно, не считая бардака в его голове и повторов. — Подожди. То есть тебе нужно всего переосмыслить ситуацию и осознать, что ты не собираешься вгонять себе нож в глаз?

— Да, и тут есть огромная проблема, которая состоит в том, что я знаю, что я этого не сделаю. ОКР проявляется у всех по-разному, и оно бывает разной тяжести. Есть люди, которые реально верят, что если сейчас перед сном не повернутся трижды на кровати, то их родители умрут. Это уже тяжелый случай, когда человек искренне считает, что между действием и мыслью есть тесная взаимосвязь, и здесь я хорошо вижу, как когнитивная терапия может сработать. Другое дело, что я не понимаю, как мне применить ее к себе. Я знаю, что если я лягу и просто усну, то с тобой ничего не случится, — Сережа продолжает, но Олег цепляется за это «с тобой», вспоминая слова Сережи о том, что на Олега его клинит сильнее всего и он делает кучу действий, чтобы с Олегом «ничего не произошло». — Но тревога продолжает нарастать и мысль ходит по кругу, что я должен сначала лечь на правый бок, потом на живот, потом на левый, и только тогда все будет хорошо. Я знаю, что это бесполезно, мне не нужно менять паттерн мышления, разрывая связь, но меня выносит, если я не сделаю этого, — эмоционально заканчивает Сережа, выдыхая. — Тебе все еще нормально это слушать?

— Нормально, — кивает Олег. А затем аккуратно тянется рукой к Сережиным волосам, заправляя ему за ухо опять выбившуюся прядь. — Может, тогда ты можешь попробовать что-нибудь другое?

— Тут есть еще пара фишек, — кивает Сережа, подаваясь вперед, касаясь лбом лба Олега, оказываясь совсем близко от его лица. — Тут может сработать погружение. Опять же объясняя простым языком: если я взял нож заточить карандаши и у меня проскальзывает мысль всадить его себе в глаз, то нужно усилить это ощущение, нагнав тревогу максимально, представлять это в течение пары минут во все красках и ощущениях, наколяя до максимума, а затем уровень тревоги должен упасть.

— Пробовал? — уточняет Олег, обнимая за шею, поглаживая кончиками пальцев.

— Пробовал, — кивает Сережа. — Очень сложно, противно, страшно. Тревога подскакивает до такой степени, что проблематично довести до конца. Психика каждый раз сопротивляется, и не всегда получается довести это до конца, — Сережа кладет руку на щеку Олегу, поглаживая, все еще не отрываясь.

— Как насчет попробовать это сейчас? — Олег аккуратно скользит рукой по плечу.

— А я что делаю? Думаешь, мне легко вот так прижавшись лбом и касаясь щеки говорить?

Нет, мне нравится касаться тебя и мне правда очень приятно. Просто мне безумно тревожно, когда я прикасаюсь к другим и когда прикасаются ко мне, в голове полный кавардак. Но я работаю над этим, — Сережа замирает, делая глубокий вдох. А затем касается губ Олега, сначала мягко, а затем целуя все более глубоко и уверенно. — Я это и начал к тому, что, может, попробуем это с сексом? — Сережа вновь мягко целует, проводит языком по губам. — Медленно, с паузами. Я думаю, что если я смогу проделать этот фокус в процессе, то высока вероятность, что моя тревога уменьшится, и я смогу с тобой спокойно трахаться.

— То есть ты не против, если я сейчас продолжу? — шепчет в его губы Олег, скользя рукой ниже по спине. Сережа слишком близко. Слишком красивый, соблазнительный и изящный даже в домашнем свитере и Олег понимает, что совсем не хочет упускать шанс получить больше. Напротив, готов попробовать, что угодно. — Значит, когда я тебя раздеваю, ты хочешь взять небольшую паузу, чтобы утрировать эту тревогу, вызванную прикосновениями, позволить себе это чувство утрировать, пропустить это напряжение через себя и прожить по полной? — он на секунду скользит теплой ладонью под свитер по прохладной спине, а затем обратно.

— В идеале это должно расслабить, и ты сможешь меня спокойно дотрахать, — выдыхает Сережа, понемногу включаясь в процесс, чуть прогибаясь в пояснице.

Олег обдумывает эту мысль, а затем аккуратно кладет Сереже руку на бедро, сначала замирая, а потом начиная медленно поглаживать.