Принцесса-попаданка (СИ) - Камински Аделина - Страница 36

– Терпение никогда не было твоей отличительной чертой, – заметил мужчина. – Конечно, можешь идти пугать служанок, побегать по лесу и поохотиться, поточить когти о стены…

– Отец! – вскочил Файн.

– Ничего, – махнул рукой близнец. – Мне не привыкать. Поточу когти о ковер в его спальне.

Не говоря больше ни слова, парень вышел и громко хлопнул дверью. Его распирало от ярости. На что только ни готов его отец, чтобы разделить братьев. Отправить одного из них в княжеский дворец, а другого оставить при себе как домашнюю собачку! Улучшенное зрение судило о том, что в порыве гнева зрачки Казамы снова стали вертикальными, покалывание в деснах – проявились клыки, но его мало волновала собственная внешность. Сейчас надо думать о том, как спасать Файна.

– Господин, – встал на его пути дворецкий с подносом хрустальных графинов. – Вы не хотели бы…

– Не хотел! – вскричал парень и на ходу смахнул графины с подноса.

Хрусталь при встрече с каменным полом разлетелся вдребезги. Служанки, пробегающие мимо, прикрыли рот рукой и испуганно проводили взглядом юного оборотня.

– Чудовище… – прошептала одна из них.

Благодаря своему совершенному слуху, Казама даже за десять метров мог расслышать это и, не сдержавшись в очередном порыве ярости, поразбивал когтистой лапой все вазы в коридоре. Он ненавидел себя, свою природу, свою нагулявшую мать. Он ненавидел отца, который не видел в нем темного, ненавидел этих служанок, всюду сующих свои носы и за глаза проклинавших его. Он ненавидел всех, кроме брата, и даже его собирались отнять.

Выйдя в сад, парень хоть немного успокоился и, устроившись под вишней, закрыл пылающие глаза. Файн должен отказаться. Должен! Но если отец начнет угрожать ему и шантажировать, то он за себя не отвечает.

– Чудовище здесь, – послышался женский шепот. – Мариша, может, пойдем?

Один судорожный вздох и девушки покинули сад, оставив Казаму в одиночестве. Когда-то Мариша нравилась ему. До тех самых пор, пока он не застал ее с сыном конюшего и не вспорол тому горло. С тех пор девушка избегала его как могла, а парень и не расстраивался. Одного предательства ему хватило с лихвой. Пусть убегает, пусть боится. Может, и подругам своим расскажет, что измена чревата последствиями.

В это же время Файн сидел напротив отца в душной приемной и слезы градом катились по его детскому лицу.

– У тебя же еще Ирик есть, – не уступал близнец. – Пусть он и отправляется во дворец. Я знаю, как сильно ты хочешь разлучить нас с Казамой, но, прошу тебя, не делай этого!

– Ирик будет наследовать поместье и прославлять наш род, – продолжал гнуть палку граф. – Казама дурно влияет на тебя. Ты, истинный мой сын, умный, воспитанный и достойный своего имени. Это животное – нет.

– Он не животное! Он мой брат!

– Ты отправляешься во дворец и точка! И перестань рыдать как баба! Иди в свои покои и собирайся. Вечером отбывает княжеский кортеж и ты вместе с ним.

– И что было дальше? – заслушалась Фредерика.

– А дальше Казама уехал со мной, – хохотнул Файн. – И закатил князю такую истерику, что отец еще месяц с нами не разговаривал.

– Ты оценил бы выражение лица своего отца, когда он услышал все, что я о нем думаю, – добавил Казама, покосившись в сторону Пересмешника.

– Все отдал бы, чтобы взглянуть, – заржал тот. – Его княжеская челюсть наконец-то коснулась пола!

Все трое заржали, а Фредерика задумчиво накрутила на палец огненно-рыжий локон.

– Ты совсем не чудовище, – заявила она, и Казама вскинул брови от удивления. – Кровь оборотня горяча, но никто в этом не виноват. Тебя настраивали с самого начала, а потом поплатились за это. А та дамочка знала, на что шла. Никогда бы не поверила, что у кого-то хватило глупости променять тебя на кого-то еще.

Она перевернулась на живот и встретилась с малиновыми глазами, в которых теперь засияли лучики. Губы близнеца сами собой расплылись в неподдельной улыбке.

– Спасибо, – прошептал он и, подтянув девушку к себе, зарылся в ее густые волосы.

– Эй, эй! – вскинулся Пересмешник и тут же был одарен глухим рычанием.

– Тогда и мы с Михаэлем расскажем вам о том, что случилось десять лет назад, – прервал короткую перепалку Шанель.

– Ах, да, – хмыкнул монах. – Наша первая встреча.

Это был особенный день. Ровно сто лет назад Кориандра, самая прекрасная на свете драконица, погибла от рук охотников. Ее прекрасные голубые глаза, медная с переливами чешуя до сих пор снились Шанелю. Он не хотел выкидывать ее из головы, пусть и жизнь теперь стала для него испытанием. Дракон практически не охотился, все дни проводил в пещере, и даже яркий солнечный свет, озорной щебет птиц и погожая листва, которые так любила Кориандра, он возненавидел. Но этот день преподнес ему самый неожиданный сюрприз.

Вспарывая брюхо молодого оленя когтем, Шанель услышал за стенами плач. Не ребенка, не женщины, а мужчины. Заинтересовало. Мало того, что пещеру, облюбованную драконом, люди проходили стороной, так тут еще и поблизости расположился кто-то, отчаянно привлекая к себе внимание. Самоубийца что ли пожаловал?

Высунув любопытный нос из темноты, золотистое чудовище заметило сгорбившегося на траве лысого парня в бежевой тоге. Таких людей он уже встречал, и не мало. Драконий культ. Только этих самовлюбленных монахов ему для полного счастья не хватало!

Он показательно зарычал, будучи уверенный в том, что мальчишка испугается и убежит, но тот не тронулся с места, еще крепче обняв колени.

– Можешь убить меня и сожрать, – наконец, всхлипывая, произнес он и Шанель удивленно повел носом. – Мне все равно. Родителей убили, а это моя и только моя вина. Можешь оторвать мне руки и ноги, подвесить на сталактит и любоваться. Уже ничего не страшно.

Золотистый дракон усмехнулся, если только эти создания умеют усмехаться и вышел из пещеры, вытянувшись в полный свой рост. Очередная смерть этого мира. Как это ни странно, к монаху он проникся сочувствием, ведь сам уже который десяток лет убивается из-за любимой.

– Я струсил, – всхлипнул парень. – Все сражались, а я струсил. И он убил их…

Морда Шанеля склонилась перед ним. Заплаканные карие глаза встретились с огромными янтарными. Повинуясь странному порыву, монах коснулся носа чудовища.

"Мое имя – Шанель, – раздалось в голове. – А твое – Михаэль. Смерть – не конец, слезы – не мужское дело".

– Какой пафосный ты был, – подметил Пересмешник.

– Сто лет проведешь в темной пещере – будешь таким же, старейшина.

– А твоя драконица по описанию очень походит на Фредерику, – задумчиво протянул Файн. – Рыжая, голубоглазая…

– Да, – улыбнулся дракон. – Отчасти я и заинтересовался принцессой из-за этого.

– Заинтересовался? – прищурился Пересмешник.

– Как ученицей. Я навсегда останусь верен Кориандре.

Фредерика до сих пор лежала в объятиях Казамы и думала о том, как ровно десять лет назад переплелись судьбы всех ее друзей. Не просто же так они потом встретились и объединились. Из-за нее. Хотя…нет. Из-за Пересмешника. Это он предложил ей познать мир Альтеру. Из чистых побуждений? Вряд ли. Ему хотелось выбраться из своей клетки, и в этом девушка его не осуждала. Результат оказался неожиданным.

– Эй, братишка, – окликнул Файн близнеца. – Дай и мне Фредерику потискать!

– Руки убрали оба, – прорычала принцесса, откатившись от злобнеца. – Пусть вы и мои женихи, но еще не мужья. А я верна только мужу!

Зрачки Пересмешника расширились.

– Вот это заявление, – приподнялся на локтях Михаэль.

– Кстати, все рассказали по истории кроме тебя, – заметил добрый близнец. – Давай.

– Что тебе давать? – надулась девушка. – Десять лет назад я была еще ребенком и рассказать мне не о чем.

– А расскажи о том, как тебя нашла королева Виктория, – предложил юный старейшина. – Уверен, всем будет интересно.

– Ни капли. Ну, раз уж просите…