Защитница веры (СИ) - "Тэсса Северная" - Страница 7

— Я хочу одеться и прогуляться по замку, пока все спят. А потом поговорить с отцом.

Женщина за моей спиной вздохнула, и я, повернувшись в бадье, посмотрела ей в лицо.

— Просто поговорить. Мне... — я задумалась на мгновение, а потом решила, что вдохновенно соврать, еще и прислуге, чтобы нужный мне слух разнесся максимально быстро, вполне неплохая мысль. — Мне был сон. Я видела женщину, облаченную в белые одежды, она сияла, как солнце, только я не разглядела ее лицо. Она сказала мне, что выход есть из любой ситуации. И что я должна быть сильной перед лицом опасности и верить в близких людей, которые окружают меня...

Я замолкла, смотря на то, как по лицу сидящей рядом с бадьей женщины начинают катиться слезы. Она казалась одновременно просветленной и одухотворенной после моих слов, и при этом — горюющей.

— Вы говорите, как говорила Ваша мать, пусть хранят ее светлые объятия всех нас. Я думаю, что это ее светлый дух пришел вселить в Вас надежду, госпожа.

«А мать в этом мире у меня, видимо, мертва». Я ощутила укол вины за свое вранье, но отступать было некуда, да и реакция служанки только играла мне на руку.

Молча кивнув и встав из воды, я ступила на постеленный под ноги коврик. Все еще безымянная для меня служанка шустро принялась растирать меня полотенцем, а я стояла, обдумывая свой план.

Всю нужную информацию мне мог дать сразу один человек — мой потенциальный отец. Оставалось только надеяться, что я смогу объяснить ему, что произошло, в меру своего скромного понимания ситуации и верить, что его родительские чувства не дадут ему вызвать какую-нибудь инквизицию (надеюсь, ее тут нет вообще) с приказом вытравить поганого демона из тела его дочери.

Погрузившись в свои мысли, я очнулась только тогда, когда моя служанка, достав из переднего кармана фартука гребень, принялась прочесывать теперь уже мои длиннющие волосы, которые, к тому же, еще и вились, благо, крупными завитками.

— Что пожелаете надеть?

— Не важно. — Заметив легкое замешательство моей помощницы, я поняла, что настоящая принцесса, очевидно, была весьма придирчива к костюму. — После того, как мне явилась мама, я поняла, что все, что меня волновало до этого момента — детские глупости. Не важно, во что я одета, главное, кто я есть на самом деле.

«А на самом деле я — чужачка, самозванка, и бухгалтер. Но мне придется над этим поработать».

Снова просветлев лицом, женщина с головой зарылась в стоящий у правой стены массивный шкаф, и через миг на кровать упало два платья: одно, кажется, из шелка, цвета слоновой кости, а второе — значительно роскошнее на вид, лазурное, с золотым шитьем. «Верхнее и нижнее платье», — быстро сообразила я. «Только бы у них не было этой проклятущей моды на утягивание корсетами!»

Мне повезло, корсеты еще явно не пришли в этот мир, или же миновали именно мой гардероб, но идеально сидящее по фигуре платье лишь немного стесняло движения, плотно обхватывая меня от талии и выше и расходясь свободными юбками от пояса. Не мешая служанке одевать меня, я, стараясь не выражать интереса, ощупала ткань, провела пальцами по вышивке с внутренней стороны и, наконец, посмотрела на себя в еще одно зеркало, большое, выдвинутое женщиной из-за шкафа.

Квадратный вырез горловины, достаточно глубокий, чтобы подчеркнуть грудь, летящие рукава верхнего платья и узкие, с кружевными манжетами, от нижнего. Плотная посадка по телу, на спине и верхней части рукава, от плеча до локтя — шнуровка. Ткань плотная, максимально близкая по качеству к привычным мне материалам и, я была уверена, полностью натуральная. С некоторой опаской сунув ступни в предложенные мне лазурного же цвета атласные туфельки на небольшом каблуке, я с облегчением поняла, что они удобны, словно любимые домашние тапочки.

— Отлично, спасибо, — сдержанно поблагодарила я свою помощницу, и та, присев в реверансе на мгновение, отошла к трюмо, открыла один из боковых ящиков и вытащила алую атласную подушечку с лежащей на ней изящной короной-обручем, усыпанной сапфирами и бриллиантами. Назвалась принцессой — изволь носить!

Я долгим взглядом, молча, осматривала предложенный мне атрибут моего положения, затем взяла ее аккуратно двумя руками и, возложив себе на голову, снова посмотрела в зеркало. На меня смотрела почти что незнакомая мне девушка, в поистине королевских одеяниях, с роскошной гривой платиновых волос, крупными локонами ниспадающей на плечи и спину и укрывающей ее почти до пояса, и со сверкающей камнями короной на голове.

В каком-то модном журнале я читала, что каждая женщина внутри — королева. Фраза казалась мне тогда очень циничной: побудь тут королевой, когда у тебя инвентаризация на носу, а надо еще в магазин зайти, картошки домой купить и еды для маминого кота. Но сейчас, смотрясь в зеркало, я чувствовала небывалую уверенность в своих силах и, что греха таить, легкая тяжесть короны на голове была удивительно приятной.

Пока я любовалась своим отражением, расторопная женщина извлекла все из того же трюмо пару колец и браслет, но надеть их на себя я не позволила. Невзирая на их невероятную красоту я чувствовала, что сейчас будет правильнее придерживаться позиции переосмысляющей себя принцессы, и если корона — символ моего положения и ответственности, то от прочих украшений стоит пока отказаться. Тем более, что мне не хотелось походить на разряженную новогоднюю елку — традиция обвешивать себя десятком украшений мне всегда претила. Накинув на плечи короткий бело-серебристый меховой плащ, предназначенный для утепления моей чуть более открытой верхней части тела, я в последний раз оглядела комнату.

— Идем, прогуляемся по дворцу, пока все спят, — позволив себе лукавую улыбку, я пропустила служанку вперед, и она, открыв дверь, выпустила меня в коридор.

Я не могла пока судить о размерах места, где оказалась — окна были закрыты слюдой, через которую рассмотреть хоть что-то было невозможно. Ну... зато не дуло, вернее — дуло не так сильно, как могло бы. Я ногами ощущала протягивающий, прохладный сквознячок, что скользил у пола, но пока дискомфорта это не доставляло. В молчании мы шли мимо стоящих возле стен стражников, и только понимание того, что плакала моя легенда, если я начну разглядывать их дивные доспехи, заставляло меня с каменным выражением лица двигаться дальше по коридору. А посмотреть было на что: невероятные доспехи, словно взятые из фэнтезийного кино про высокомерных эльфов, сочетались с тяжелыми суконными плащами и серым, похожим на волчий, мехом. Скользя периодически взглядом по лицам стражи, я иногда замечала их взгляды: кто-то смотрел с сочувствием, кто-то — делано равнодушно, а кто-то откровенно с насмешкой. Да уж, принцесса явно оторвалась по полной в своем протесте замужеству. Ой, не в ту сторону ты воевала, глупая, а мне теперь разбираться, репутацию восстанавливать, любовь народа завоевывать...

Из коридора мы вышли в просторную залу, увешанную портретами различных дворян, чьи лица мне были незнакомы, но стоило моему взгляду дойти до двух самых крупных портретов, как я почувствовала вставший в горле ком. Из-под полупрозрачной белой вуали, что прикрывала самый верх картины, на меня смотрела мама. Молодая, как на черно-белых фотографиях из ее студенческой юности, коронованная, в роскошном платье, сверкающая драгоценностями даже с картины. Я подошла ближе, не отводя взгляда от портрета. Магия в этом виновата, или художник был настолько мастером, но мне казалось, словно она смотрела на меня, своими мудрыми, добрыми глазами, словно бы упрашивая меня быть добрее к человеку, чей портрет висел от ее по левую сторону. Это лицо я тоже знала, хоть мне и потребовалось какое-то время, чтобы вытащить его из своей памяти. Фотографий отца было не много, и на большинстве он был с бородой, пусть не длинной, но порядочно менявшей его облик. А на портрете рядом он был чисто выбрит, с уложенными под корону-обруч волосами, и его глаза так же, как глаза матери, следили за мной, строго вопрошая: что же достойного я совершила в недавнее время?