Смерть супермодели (ЛП) - ДеМайо-Райс Кристин - Страница 16

— Она вызывает аллергию на еду. Они так говорят, во всяком случае. Но не похоже, что эти сороки были учеными, если ты понимаешь, о чем я. Где ты его взяла?

— Я нашла её у одной из девушек. — Это была правда, но правда, которая могла бы помочь ей узнать чуть больше информации.

— Не говори мне, — сказал он, попадая прямо в ее ловушку, — Димфна Бэстил.

— Нет.

— В самом деле? Я удивлен.

— Почему?

— У нее толстые пальцы. Никогда не замечала? Она склонна к полноте, поэтому изо всех сил борется с весом.

Лора собиралась спросить Монти, что именно он имел в виду, под словами склонна к полноте, и что именно он видел, когда разглядывал пальцы Димфна Бэстил, но появилась Ровена. На ней был матовый черный обтягивающий костюм, который одевался под следующее платье. Все согласно порядку одевания: нижнее белье, макияж, волосы, верхняя одежда. С волосами пришлось повозиться подольше, чем с примеркой одежды, но вскоре девушка стояла в последнем костюме. Ровена должна была представлять платье−оригами, подозрительно напоминающее платья, из-за которых Лора чуть не провалила экзамен в Парсонсе. В невообразимой трапеции, состоящей, из черно−белых конусов и галстуков, напрочь отсутствовала шея.

Ровена протянула одну из завязок.

— Как это работает?

— Это похоже на математику, — сказала Лора, заправляя, складывая и завязывая. — Ты носишь его в соответствии с первыми тремя аксиомами евклидовой геометрии22.

— Я пропустила этот урок, — пробормотала Ровена. Монти что−то брызнул в волосы, и она оттолкнула его. Но он проигнорировал её, заканчивая работу.

Лора завязала последний узел и завернула заднюю часть в скрытый капюшон.

— Ну, получить пятерку за неё достаточно трудно. Я слишком вожусь с этой вещью.

— Дорогая, — сказал Монти, отводя капюшон в сторону. — Я не знаю, что это значит, но давай ты будешь суетиться с этим платьем, когда я закончу, хорошо?

Прогнанная, Лора обнаружила, что ее сестра суетится с бумажным пакетом, полным браслетов.

— Серебряные? — спросила Руби.

— Да. Должны были быть с серо−лиловым.

— Я планировала надеть много их на левой руке, но теперь я думаю… — Она приподняла два браслета.

— Хорошо. Эй, — сказала Лора, как будто какая−то интересная мысль только что пришла ей в голову — Я тут подумала, а что, если Томасина ввязалась в какую−нибудь диету с таблетками и смешала её с алкоголем?

— Я не знаю, но вот отличная идея. Боже мой, это гениально! Подождите. У меня кое−что есть. — Руби приковала к себе все внимание Лоры, что даже не смотрела в сторону Ровены. — Хм, если я расскажу об этом, ты будешь знать обо всем? Окей. Это все разрешит. А что, если… ты решила, что я тебя прощу за то, что ты вытворила?

— Она была твоим другом. Тебе все равно?

— Нет, мне это действительно важно. Я только об этом и думаю. Но поскольку найти ее убийцу означает, выставить Томасину в дурном свете, я бы предпочла, чтобы это сделала полиция.

— Принимать таблетки для похудения — это зло? Эти девочки должны это делать, или их бедра не будут влезать в узкие джинсы.

— Сегодня это таблетки для похудения, завтра, кто знает, что ты раскопаешь? — Руби подняла небольшой серебряный браслет с камушком, который переливался на утреннем солнце.

Он был прекрасен, и Лора погладила его большим пальцем.

— Ты имеешь в виду, что она спала с Бобом Шмиллером?

Руби застыла с расширившимися глазами. Возможно, она бы и подтвердила это заявление, но их прервал парень с каштановыми волосами в идеальном беспорядке, в идеально посаженных кожаных штанах, с резкими зелеными глазами и акцентом, которые не оставлял места для раздумий.

— Кто из вас нашел Томасину?

Лора могла сказать по открытому рту Руби, что та собиралась добровольно рассказать обо всем. Возможно, это была его внешность, или, может быть, грубость его голоса, но именно то, что вдохновило Руби ответить, сразу же вдохновило Лору сделать шаг вперед и сбить с мысли свою сестру.

— Простите, кто вы? И почему я должна отвечать?

Позади мужчины возник один из помощников Чейза, который пусть и не в силу полномочий, но по приказу фотографа, вмешался и сказал:

— Мистер Чармен желает, чтобы вы покинул площадку немедленно.

Но парень в коже никак не отреагировал. Он не сдвинулся ни на дюйм от Лоры.

— У моей сестры кое−что пропало, когда они ее нашли. Если вы украли это, я могу предложить вознаграждение и никаких вопросов. — Его предложение звучало, как тикающая бомба замедленного действия.

Лора ничуть не оскорбило обвинение в краже. Может быть, потому что частично оно было справедливым. Однако перед ней открывалась возможность узнать больше информации. Парень был в расстроенных чувствах и мог сказать что−то полезное. Он также был Рольфом, парнем по телефону, кричащим: «Wecken, wecken». Она не узнала его с волосами.

— Сумка? — Спросила она.

— Бумажник.

— Я не крала его, но я знаю, где он.

— Сколько ты хочешь?

Чейз так громко щелкнул пальцами, что все услышали его на другом конце крыши. Ровена стояла у уступа, ожидая аксессуаров, весь Манхэттен простирался перед ней, а солнце поднималось и поднималось, меняя свет каждую секунду.

— Я хочу знать, кто такая Сабина Фош.

Руби встряла:

— Кто…?

— Это не важно, — ответил Рольф.

— Я согласна, — вцепившись в браслеты, как будто она решила перейти к разговору о достоинствах серебра и платины, сказала Лора.

Рольф подошел ближе к Лоре. Он говорил тихим голосом, более умоляющим и менее требовательным.

— Там, откуда мы родом, мы не можем свободно передвигаться. Мы не можем покинуть усадьбу. Все нас знают, и есть те, кто очень быстро покончит с нами. Ей нужно было другое имя. Мне тоже.

— Чтобы, она могла сходить в продуктовый магазин?

— Разумеется, — сказал он, словно уступая.

Она посмотрела на часы, и пошла в сторону Ровены с браслетами, бросив через плечо:

— Бумажник был у меня сегодня утром, но сейчас должно быть он у полиции.

Рольф остановился на секунду, словно хотел узнать больше, а затем ушел.

Съемка продолжилась еще два часа, большая часть из которых была потрачена на подгонку одежды, прически, и макияжа Ровены. Чейз использовал пленку, а не цифру, и не менял его ни разу. Все, что было снято за эти три часа, было на одной пленке. Фотографы обычно нажимали на затвор и держали там палец, пробивая сотни кадров, чтобы получить один точный. Лора спросила об этом одного из его помощников.

Девушка, которой она дала бы не больше двадцати, ответила:

— Ему нужно пять кадров для композиции и десять, чтобы дать редакторам что выбрать. Но он всегда знает, когда снимать, и он всегда это понимает. Он потрясающий — прошептала она со слезами на глазах.

Они получили доступ к крыше сарая девять футов высотой с лестницей, которой заканчивалась металлической дверью. На последней съемке Ровена сидела наверху, широко расставив ноги, смело представляя платье из темно−серых прорезиненных драпировок. Она повернулась на камеру, что бы было видно красную отсрочку по подолу.

Где−то раздался звон телефона, и Ровена отошла от верхней части сарая и спустилась по лестнице к крыше здания. Съемка была окончена. Она попрощалась мимоходом, мчась в Центральный парк, на показ, взяв туфли на платформе в руку.

Руби выглядела обеспокоенной, наблюдая, как Чейз собирает свою камеру и уходит.

— Говорят, он может получить все в пятнадцати кадрах, — сказала Лора.

— Да.

— И Ровена выглядела великолепно.

— Да.

— За исключением коричневого пятна на ее лодыжке.

— Да.

— Руби, что у тебя на уме?

— Откуда ты узнала это имя? Сабина Фош?

Лора не хотела признавать, что она дважды совала нос в сумку Томасины, поэтому она сказала приблизительную правду.

— Я нашла ее сумку в обуви и открыла кошелек.

— Так ты узнала о Бобе?

— Да.

Руби повернулась и посмотрела ей в глаза.