Без воздуха - Загорцев Андрей Владимирович - Страница 6

Мы целый час стояли в строю, отжимались, прыгали на шконки, марафетили кубрик и палубу. Когда дежурный ушел, сил ни у кого уже не осталось. Я понял, что разборки со мной отодвинулись в недалекое будущее.

С утра пришел хмельной командир группы. Мы бежали очень долго и далеко. Сперва по берегу, потом по пояс в воде. После этого каплей построил нас в три шеренги на площадке для отработки приемов рукопашного боя. Мы начали откатывать обязательные комплексы и какую-то несложную связку из ударов, которую показал командир. Потом он посадил всех нас полукругом и предложил нам поспарринговать.

После первого короткого боя меня осенило. Командир сам выдергивал кого-либо из круга и приглашал любого из нас схватиться с ним. Я до поры до времени сидел смирно, а когда капитан-лейтенант выцепил одного из вчерашних матросов, пытавшихся меня напрячь, недолго думая, выскочил в песочный круг.

— Итак! — заорал капитан-лейтенант. — Сапог против Киева. Внимание!.. Бой!

Мой соперник даже ухмыльнуться не успел. Я сделал с ним то же самое, что и с Климом в учебке, врезал ногой со всей дури и ненависти, под максимально острым углом, попал шнуровкой ботинка в бедро. Второй удар пришелся в плечо и откинул моего соперника в сторону.

На площадке стало тихо.

— Ты что творишь? — удивленно сказал командир. — Если бы ты сейчас ему в голову попал, то убил бы его!

Я улыбнулся, стараясь не скорчить гримасу от боли в подъеме.

— Товарищ капитан-лейтенант, разрешите мне самому выбрать из круга, — пошел я ва-банк.

— А надо ли? — засомневался командир, потом махнул рукой. — Давай, только осторожней, вполсилы работай.

— Так я сейчас в одну треть бил, — нагло соврал я и кивнул второму вчерашнему обидчику. — Гоу-гоу, май свит сэйлор!

Каплей хмыкнул.

Все молчали и тихо смотрели на побледневшего матроса. Сегодня про этот случай будет знать половина части. У других парней здесь земляков хватает. У меня пока ни одного. По слухам, есть несколько, но познакомиться с ними из-за бешеного ритма занятий мне пока не удалось. Да и захотели бы они общаться со мной? Так что поддержать меня сейчас некому.

Буду рисковать. Надеюсь, мой единственный натренированный удар уже произвел какое-то впечатление.

— Ну что, зайчик, станцуем, — дивясь своей наглости, громко сказал я и встал в свою любимую первую позицию, которую, ради хохмы, решил использовать вместо всяческих там боксерских стоек.

Матросы все как один заржали и начали подбадривать моего соперника хлопками и улюлюканьем.

— Бой! — крикнул каплей.

Я прыгнул к сопернику и не успел ничего сделать. Он отскочил от меня, запутался в ногах, упал на спину, закрыл живот и лицо руками. Продолжать бой смысла не было.

Глава 5

Никто мне ничего потом так и не сказал. А на следующий день, на топографии, при хождении по азимуту по контрольным точки на время, каплей назначил меня старшим двух пар. Первая — я и старшина второй статьи Федосов, вторая — мои вчерашние соперники.

Почему командир назначил не Федоса, а меня, было и так ясно. Ну а этих двух он сунул ко мне для проверки характера, что ли.

Когда первая четверка убежала, мы еще стояли на месте. Я крутил карту, считал дирекционные и магнитные углы.

Федос начал меня поторапливать:

— Давай, не менжуйся. Первая четверка по старой электролинии побежала. Нормальный ориентир. Прямо до первой точки доскачем.

— Не доскачем. У меня в карточке азимут другой. Электролиния к востоку уходит. По ней мы в другую сторону уйдем. Сейчас, чуть осталось. Ориентиры на местности намечу.

— Бля, да ты в кого такой, а? Первая четверка уже, наверное, на точке, а мы тут стоим.

Я не придал значения его словам и продолжал считать. Ага, если мы полезем на сопку, а потом резко заберем на восток, на старый тригонометрический пункт, то значительно срежем путь.

— За мной! — наконец-то скомандовал я, и мы побежали совсем в другую сторону.

Вчерашние мои соперники молчали, Федос тихо матерился, шуруя за мной.

Залезли. Где тригопункт? Несколько градусов на восток по компасу, должен быть совсем рядом. Вот он стоит, родимый, ржавеет. Теперь от него прямо вниз.

Мы покатились под горку через заросли густого кустарника и вылетели прямо на Поповских, сидящего на пеньке. Каплей мирно попивал чаек из термоса и лениво распекал матроса-радиотелеграфиста, разворачивающего антенну.

— Ох ты, елки-палки! Кто к нам пришел! — ненатурально возрадовался он, отхлебнул чаю и рыкнул: — А ну-ка представься как положено!

— Товарищ капитан-лейтенант, подгруппа номер два прибыла на первую контрольную точку, — отрапортовал я и протянул карточку-задание для отметки.

— Нормально Вяземский-Иванов, Петров-Водкин. Вовремя появились. Доложись по связи на вторую контрольную точку и вперед. Кстати, вы первую подгруппу не встречали?

Федос улыбнулся словно сытый котяра.

— Нет, товарищ каплей, они по электролинии пошли, заблукали, наверное.

— По связи докладывают, что вот-вот подойдут, да что-то не видно их. А вы молчали всю дорогу, думал, сейчас помощь попросите.

— Нет, у нас все пучком, — ответил старшина второй статьи и протянул мне головные телефоны станции, спаренные с микрофоном.

Я вышел на связь со второй точкой, зачитал контрольную группу цифр, которую мне записал на карточке командир, получил подтверждение и новый азимут.

Минуты я три сидел, разбирался с картой. Меня уже никто не торопил. На этот раз мы топали дольше, но пришли все равно первые.

На вечернем разборе занятий каплей меня не похвалил, но назначили в пару с Федосовым. Старшина довольно хлопнул меня по плечу. На следующих занятиях я работал с ним.

Мои недруги больше никакого интереса ко мне не проявляли. Одному из них пришла посылка. На мое удивление, он одарил меня пачкой весьма вкусного печенья и небольшим кусочком сырокопченой колбасы. Инцидент был исчерпан. Впоследствии мы очень крепко сдружились.

В общем, мы продолжали слаживаться и заниматься. Плотным потоком пошли занятия по воздушно-десантной подготовке. Мы днями напролет занимались укладкой куполов, висели в стапелях в воздушно-десантном городке, отрабатывали наземные элементы и действия парашютиста в воздухе и при приземлении, изучали не только наши парашютно-десантные системы, но и вероятного противника.

Одна из групп нашей части куда-то исчезла. Федос по большому секрету поведал мне, что она ушла на боевую задачу. Куда и зачем — известно только большому флотскому начальству.

Вскоре я понял, что наши роты не были одинаковыми. Первая, в которой оказался я, и вторая были разведывательными, а третья — минеров-подводников. Ребята там служили очень серьезные, ни одного молодого. Подготовка у них была намного серьезнее нашей — больше водолазных спусков, каких-то специальных дисциплин, минно-подрывного дела. Матросы третьей роты всегда держались чуть особняком. Ее группы были постоянно задействованы на каких-то учениях и дежурствах.

В роте минеров служило очень много сверхсрочников, как матросов, так и старшин. Это были матерые усатые дядьки. Такой перешагнет тебя и не заметит, сам себе на уме.

Наконец-то мы выехали на прыжки.

Я не подвел командира, прыгнул три раза без каких-либо проблем и попросился на четвертую попытку, уже с оружием. Наша группа считалась начинающей. Первые прыжки мы делали без автоматов. Поповских спросил разрешения у заместителя по десантной подготовке и выпустил меня на четвертый прыжок. После раскрытия парашюта я расконтровал спусковой крючок, дал пару очередей холостыми, довольный как слон плюхнулся на землю и чуть не выбил челюсть о затыльник своего АКСа.

Я собрал купол в сумку, закинул автомат на плечо, и тут меня вдруг передернуло.

«Что же ты делаешь? Вместо нормальной жизни, учебы на факультете хореографии, службы на штатной сержантской должности в учебке ты дерешься с кем ни попадя, бегаешь по сопкам с тяжеленным рюкзаком, прыгаешь с парашютом и автоматом и осознаешь, что тебе здесь нравится.