Воды каменной пещеры (СИ) - Беляцкая Инна Викторовна - Страница 32

— Все, все, сдаюсь. — Фрэнк вышел из-за укрытия с поднятыми руками и театрально осел в сугроб.

Фрэнк отряхнулся. Маленькая снежная битва вызвала целый ворох воспоминаний. Ребенком Фрэнк часто бывал в Эрте. Он с улыбкой подумал, что точно также играл с детьми, устраивая снежные баталии, а еще они катались со склона на скидах. Обилие снега, чистый морозный воздух, в отличие от сырости и промозглости Южного. Мама Южный не особо жаловала. Фрэнк только сейчас понял, как она скучала и любила зиму. Они в основном приезжали именно зимой. Обычно вдвоем. Он и мама. Это было еще до того, как сестра родилась. Пилот почему-то садился в долине, откуда их забирали горцы. Фрэнка всегда удивляло почему. Мама говорила, но он забыл. И как добирались в Эрту, помнил смутно. Но точно не пользовались флаером. Кажется, он всегда спал, и просыпался уже на месте. Или его заставляли спать?

Всей семьей они приезжали только раз. И тогда летели прямо в горы, как сейчас, воспользовавшись посадочной площадкой. Отец сам вел флаер, Фрэнк хорошо запомнил, ему разрешили покрутить штурвал. Фрэнк вздохнул. Последний совместный выезд, последний полет, как раз перед выборами. Отец приезжал за поддержкой? Нужно поспрашивать Сигура. Фрэнк вновь почувствовал злость и обиду, но тут же осадил себя и хищно усмехнулся. Не время сейчас злиться. Свое он получит чуть позже.

Когда Фрэнк вернулся, община снова собралась за столом. Только людей в этот раз было меньше. Фрэнк не удивился, в ближайшее время церемонии объединения не планировалось. Он заметил Надира и Сигура сидящих вместе, и о чем-то тихо беседующих. Модификант выглядел как обычно, словно ничего не произошло. Бледность ушла, исчезли синяки под глазами. Только притих, присмирел. Хотя это как раз понятно, Надиру сегодня досталось.

Фрэнк устроился неподалеку, намереваясь подключиться к разговору и только сейчас почувствовал, что устал и голоден. От горшочков с едой исходил восхитительный аромат. Фрэнк придвинул тарелку, положив всего понемногу, и блаженно зажмурился, предвкушая удовольствие. Еда, ароматная, домашняя, вкусная. Не полуфабрикаты, которыми он питался последнее время. Плеснул вина в бокал, попробовал. Фруктовое, очень приятное с легкой кислинкой. От обильной еды и вина разморило, захотелось спать. Фрэнк расслабился, перестав следить за беседой. Слова текли, как вода, теряли значение, смысл ускользал. И говорили на эртанском. Фрэнк понимал, но приходилось напрягаться. Вот откуда Надир знает эртанский? Хотя после единения и не такое возможно. На него, Фрэнка, не всегда действует, может потому что он полукровка? Вообще эртанский довольно сложен. Произношение, так вообще язык сломаешь. Но Надир вообще не отсюда. Фрэнк запутался в рассуждениях, глотнул еще вина, сонно разглядывая окружающих. А вот и Марика, рядом с ним, грустная и задумчивая.

— Игнорируют тебя? — сочувственно спросил Фрэнк, кивнув в сторону Надира.

Марика нахмурилась и гневно сверкнула глазами.

— По себе не суди, Фрэнки.

— Что ты злишься, Марика. Я же по-доброму, почти по-братски.

— Тоже мне, братец нашелся, — фыркнула девушка.

— Всего лишь хотел предупредить, чтобы не питала иллюзий. Надир не сможет взять тебя с собой.

— Ты не понимаешь, — замотала головой Марика. — Для его второй половины, я не существую.

— Ты видела его вторую половину? — удивился Фрэнк.

Марика кивнула:

— Да. Но тот, кого я видела, мне не понравился.

Марика недовольно скривилась и отвернулась, дав понять, что разговаривать больше она не намерена.

Внимание Фрэнка переключилось на модификанта. А все-таки Надир изменился, выглядел не в меру серьезным и практически не шутил. Куда подевалась его обычная язвительность? Спокойный Надир — это что-то новое. И то, как он разговаривал с горцами, с Сигуром, например. Тихо, с достоинством. Что-то сказал, улыбнулся одними уголками губ. А Сигур поклонился, и сказал «сафий»? Ему не послышалось? Фрэнк опешил. Насколько он понимал язык, «сафия» на эртанском означает хранительница. Так они именуют верховную жрицу. Сигур — глава общины, но действует исключительно с ее одобрения. То есть «сафий» — это в мужском роде, получается хранитель. Хранитель чего?

22. Надир. Эрта.

Возвращение в реальность оказалось неприятным. Надир находился в убежище, сидел на диванчике, привычно поджав ноги, и рисовал пометки на страницах книги, как вдруг неведомая сила подхватила его, резко, почти грубо и вытолкнула из помещения наружу. Он летел, беспомощно кружился, барахтался в воздухе, словно неумелый птенец, пытаясь словить поток, недоумевая, не понимая, что произошло. Ощущал и холод, и ледяной ветер и острые, колючие водяные брызги. Облака резко разошлись, под ним лежал океан и Надир понял, что падает. Огромная масса темной воды стремительно приближалась. От удара о поверхность, перехватило дыхание, сознание помутилось, перед глазами заплясали разноцветные искры, и он очнулся на кровати в маленькой спальне в горах Эрты. Подскочил резко, делая глубокий вздох. Сердце бешено колотилось. Сел на кровати, с удивлением оглядывая комнату. Открытое окно, занавеси мягко колышутся. Светло и как-то неестественно ярко, слишком много света. Подошел к окну, высунулся наружу, жадно вдыхая воздух. Город засыпан снегом, оттого и светло. А небо синее, чистое, ни облачка.

В голове сумбур и миллион вопросов. Ускользающие обрывки мыслей, ощущений, картинки убежища, которое почему-то не приняло, отвергло его. Надир мысленно позвал Роберта, и не получил ответа. Пустота. Однако память «старшенького» открылась полностью. Даже то, что раньше оставалось недоступным, то чем Роберт не хотел делиться, включая пещеру. Надир немного успокоился, погрузившись в чужие воспоминания. Все еще чужие, лишь некоторые моменты стали его собственными. Пещера всегда притягивала его. Место перехода. Место трансформации. И вот теперь ему открылась суть: энергетическая концепция Тарры, Кора, ее природа. Почему-то возникла ассоциация с гусеницей, которая так и не стала бабочкой или бабочкой, потерявшей крылья. А еще подумалось о призрачных птицах, как о следующей ступени развития. Подобной цивилизации в воспоминаниях не было, но именно с таким вопросом пришел бы Надир в пещеру.

Яркой вспышкой в сознании возникла инициация Роберта. Вернее обе инициации: первая, тайная, проведенная еще в детстве и вторая в возрасте двадцати лет. Надир нахмурился, задаваясь вопросом. Отец — любитель экспериментов, или инициация являлась попыткой сделать Роберта сильнее и таким образом уберечь? Не уберег. Хотя, кто знает. Не стань «старшенький» тем, кем он есть, скорее всего, произошло бы полное разрушение сознания. Но все-таки, где же Роберт? Исчез, самоустранился, или прячется в убежище? Надир безуспешно пытался найти хоть какой-нибудь след брата. Странно, из убежища Надира выкинуло, но ощущение и связь с этим местом остались, как и абсолютная уверенность, что Роберта сейчас там нет. И вообще нигде нет. А потом Надира накрыло. Поток информации в сжатом виде. Разговор Роберта и Сигура. Обещание Сигура присоединиться, когда придет время и многое другое. Все, кроме объяснения, куда подевался его «старшенький». Надир мог только догадываться, что Роберт предпочел по каким-то причинам оставить тело ему, как всегда, приняв решение единолично, не посоветовавшись. Хотя, если Роберт что-то надумал, переубедить его невозможно. Это Надир понял давно, анализируя доставшуюся в наследство память. Упрямый тип, никогда, не меняющий своих решений. Надир разозлился, а потом вздохнул, смиряясь — все равно сделать ничего нельзя, и попытался расслабиться, позволив сознанию заняться сортировкой и переработкой новых данных.

Какая содержательная у Роберта и Сигура получилась беседа. Эти двое успели сговориться, пока он отсиживался в убежище, сочиняя Роберту послание, которое «старшенький» не получил и, судя по всему, уже не получит. Надир почувствовал себя ущемленным и даже брошенным. Он привык к незримой поддержке брата. А теперь сам по себе, что, в общем-то, не так уж плохо, если не учитывать наличие…