Белая королева (СИ) - "Майский День" - Страница 4

Так вот мои дифирамбы Саторину она выслушала с большим вниманием, даже кивала иногда, соглашаясь с тем, что он величайший гений и творец. Неужели поклонница? Не ожидал их встретить в предполагаемой цитадели врага.

— Лек, я тоже думаю, что он удивительный, талантливый создатель миров и знаешь, я, наверное, смогу достать тебе контрамарку.

Она покраснела и опустила веки, словно сказала что-то неприличное или чересчур интимное. Я про себя выругался: морока с этими девицами, никогда не знаешь, какой бред существует в юной голове на правах истины.

— Ты с ним знакома? — спросил я жадно. — Он и в жизни такой величественный как на сцене?

Она всё краснела, не поднимая глаз, так что уже захотелось взять за плечи и осторожно потрясти, как новую ещё неразработанную игрушку, но потом она всё же сказала таким тихим шёпотом, что человек бы, пожалуй, слов не разобрал:

— Я знаю его противника.

Я восторженно выдохнул и лицу придал нужное выражение, на случай если Дина рискнёт на меня взглянуть. Сказать ничего не сказал, боялся спугнуть удачу в последнюю минуту. Девочки недолго могут удержать тайну, особенно когда хотят понравиться привлекательному молодому человеку.

— Это я! — сказал она и посмотрела быстро, застенчиво и в то же время с жадным любопытством — проверить, какое произвела впечатление.

Сокрушительное, надо сказать. Сначала я подумал, что неверно понял её слова, но мигом сообразил, что всё, в сущности, сходится. Тайна для того и требовалась, чтобы эффект неожиданности был полным. Девочка против взрослого мужчины — это кто-то здорово придумал, а если она победит? Сенсация снесёт крыши по всей планете.

Мысли кружились в голове, сталкиваясь и спотыкаясь, но из роли я конечно же не вышел и, посидев сколько нужно с изумлённо раскрытым ртом, тут же обрушил на малышку бурю восторга и почтительного любопытства. Все люди тщеславны — бери и пользуйся. Я и взял. Ещё несколько минут, и Дина выложила прочие секреты: где она воспитывалась и как развивала свой дар. Единственное, чего я пока не знал, так это её потенциала и робко намекнул, что слишком смело выступать против такого великого мага как Саторин.

Она улыбнулась с ребячьей гордостью.

— Протяни руку!

Я повиновался. Творцы пользуются техникой, без неё иллюзии нестойки, но Дина, как мне показалось, ничего подобного не сделала. Она положила на мою ладонь две свои, сложенные опрокинутой лодочкой и сосредоточенно нахмурилась. Я ощутил тепло куда более сильное, чем могло идти от человека. Щёкотное ощущение пробралось от запястья до локтя. Лицо девушки стало таким серьёзным, что она показалась мне совсем взрослой, и я подумал мельком, уж не притворяется ли она простушкой, как я заблудшим пареньком, тогда как на самом деле опытна и хитра, но вряд ли живой человек мог до такой степени обмануть вампира.

Пока я разглядывал Дину, она завершила таинство и подняла руки, словно отпуская волшебство на волю. Глаза гордо сияли. Я посмотрел на свою ладонь, и увидел сияющий на ней белый цветок. Он казался абсолютно живым с тёмной сердцевинкой и полупрозрачными лепестками. Гармоничный простой, с теми незначительными изъянами, которые отличают подлинное от фальшивки.

Сказать, что я испугался, значит, ничего не сказать. Липкий ком ужаса стянул нутро, жар ударил в уши, заледенел лоб. Я смотрел на бесхитростное творение Дины и пытался собрать в кучу бешено по разным дорожкам и на разных скоростях несущиеся мысли.

Дина смотрела вопросительно, ждала моей реакции. Губы подрагивали, готовясь расплыться в счастливой улыбке, и я заставил себя выйти из чудовищного транса и вновь играть взятую на себя роль.

— Как ты это? — пробормотал я.

Голос неподдельно дрожал, но я уже достаточно овладел собой, чтобы раскрыть восприятие, обшарить им окружающий мир, не обнаружить в нём ничего угрожающего и немного успокоиться. На воре шапка горит — вот что это такое. Нет никакого чудовищного заговора, и никто не жаждет моей крови, просто милая девочка сотворила самое естественное, что хотят девочки. Она не в курсе, что я вампир, что легендарную нашу королеву зовут Белый Цветок, что от подобного тайного знака любой бессмертный испугается за свою шкуру. Всё нормально, всё хорошо, надо взять себя в руки и не верить старым сказкам.

— Видишь? — с гордостью сказал Дина. — Я тоже кое-что умею. Может быть, я не так сильна, как великий Саторин, но я смогу достойно принять участие в соревновании.

— Ты победишь! — сказал я.

Хотел польстить, а кажется, прозрел. Бывает у нас такое: будущее видно, и голова от этого болит. Ошибки, конечно, случаются, но истина просвечивает сквозь время достаточно часто.

— Ты, правда, так думаешь? — вспыхнула она, и сквозь застенчивость пробилась яркая волна страстной надежды и отчаянной веры.

В этом трепетном существе жил темперамент борца и победителя, просто он ещё толком не проснулся, не развернул крылья. Я подумал мельком, что, может, пришла пора бросить к осиновым рощам самодовольного Саторина и уйти в команду этой девочки? Она — сокровище. Вот где можно денег наварить.

Ну об этом решил поразмыслить позднее, не горело, а ноги уносить пришла пора. Я сделал всё, что собирался и даже больше. Пошевелившись в кресле, я сказал с надеждой, что рёбра и живот больше не болят, и я смогу выбраться наружу так же незаметно, как и пришёл.

— Ужасно нехорошо, если меня здесь увидят, ещё хуже, если в твоей комнате, это ведь неприлично — девушке принимать мужчину ночью.

Я держал себя добродетельно и робко, чтобы меня всё ещё жалели. Как уже не раз хвастался: детишек никогда не обольщал, и не собирался начинать с Дины. Она, кажется, поняла, хоть отчасти, насколько рискованным был её хороший поступок, но не слишком расстроилась: ведь я её доверия не обманул.

— Я тебя выведу лёгким путём!

Мы покинули комнату и крадучись пробрались по коридорам к неприметной задней двери. Вероятно, ею пользовались доставщики грузов. Заперта она была не на замок, а на засов, поразивший меня массивной основательной старомодностью.

— Цветок можешь спрятать в карман, — напутствовала Дина. — Он не завянет, пока тебе нужен, ну или пока я не умру.

Она улыбнулась явной нелепости последнего заявления. В семнадцать лет смерть кажется мифом, даже если видишь её кругом. Исчезать могут все кроме тебя, ты сохранишься. Примерно в этом возрасте меня и обратили или я был чуть старше — никто моих лет не считал.

Крепко зажав в горсти обещанную контрамарку, упрятав (не без дрожи — сознаюсь) другой подарок в карман, я выскользнул в дверь, оглянувшись напоследок. Дина жадно следила взглядом за моей удаляющейся стройной фигурой или просто созерцала мир, который до поры был для неё под запретом. Я слабо махнул рукой, и дверь затворилась.

Впереди оставался ещё изрядный кусок ночи, потому домой я не пошёл, а отправился бродить по подземному городу, отшивая усталых проституток и заглядывая в ночные заведения. Оттуда меня прогоняли, взирая на дрянную одежду и потасканный вид. Я послушно уходил, вспоминая Дину. Она меня приютила. Позволила как побитому псу отлежаться в своей норе, и это согревало душу. Мягко становилось на сердце, словно нежданный подарок нашёл и трепещешь, предвкушая открытие, заглядываешь под обёртку и в карту. В недобром бытии кровососа редко случаются светлые моменты, в последнее время их просто не стало. Я привык цинично презирать этот суетный мир, а сегодня на диво размяк. Вот так захочешь разувериться в человечестве, и опять ничего не получится.

Я нашёл тихое место, где никто не мог помешать, сел на каменную скамью и достал из внутреннего кармана подарок. Лепестки сияли всё так же свежо, не измялись, не изломались. Игрушка даже пахла — слабо. Кажется, фиалками. Я вспомнил холодный лик, не Динин, конечно, тот, другой и едва не смял нежное растение в пыль. Радость растворилась в угрюмой печали. Как я не хотел, чтобы прошлое возвращалось!

Глава 3

Домой вернулся не открыто через парадный ход, а сквозь окно. Вела к моей скромной спаленке тайная дорога по крышам и временами я бегал по ней как кот, не потому, что чего-то боялся или стыдился — просто остерегаясь шокировать обслугу внешним видом.