К нему (СИ) - Згама Наталия Николаевна "НаталиГриценко" - Страница 12

— Эй, Мия, ты чего?

Я не отрываясь гляжу на Давида, сжимающего руку полненькой девушки, на то, как они беседуют, как он целует её руку, но нахожу силы ответить Лили. Ближе неё у меня никого нет. Даже Джулия мне так не близка, как Лили.

— Это Давид. Он не сам.

Лили поворачивает голову вправо — туда, куда смотрю я.

— Он что идиот? Кто это?

— Похоже его новая девушка. Или вторая девушка, помимо меня.

Мне хочется кричать, сорваться с места и выплеснуть на него весь свой гнев, свою боль вместе со стеклянным стаканом сока. Но я сижу, приросшая к стулу. Сердце разошлось и колотится во всю. Как поступать в таком случае? Наверное больше никогда в жизни не стоит отвечать на его звонки. Но он только вчера вот так же держал меня за руку, так же целовал и говорил что любит.

— Мия, он придурок! Он тебя не достоин!

Я стараюсь отвлечься и поворачиваюсь к Лили так, словно ничего не случилось. Нам удаётся продолжить посиделки уже с бокалом пива, но я постоянно ёрзаю на стуле, и срываюсь. Пишу ему сообщение. Пока рядом сидит близкая подруга — у меня есть шанс не впасть в истерику. «Привет. Что делаешь?» спрашиваю у него, уже сама придумывая его ответ. Но он не отвечает. Мерзавец вытаскивает телефон, смотрит на него и тут же прячет. Ясно, значит его девушка номер два тоже не в курсе, что она не одна. Затем парочка скрывается в парке и нам уже их не видно.

Дома от него ответа всё нет и нет. Я умудряюсь обработать и выслать сегодняшние наши фотографии подруге, а затем заснуть, так и не получив от него ответа.

Утром я стараюсь придерживаться плана, когда он отвечает мне сообщением на моё вчерашнее «Привет. Как ты?». Мне так и хочется вылить весь накопившийся яд из себя. Значит моя ревность росла не просто так как я заставляла себя думать, и я устраивала ссоры. Он меня обманывал. На уровне подсознания я понимала, что Давид способен на измену, но что я глупая влюблённая девочка могла понимать на самом деле? Я же сама себя считала наивной не меньше чем те, кто был со мной знаком. Интуиция не обманывает даже наивных дурочек. А я являюсь таковой стопроцентно. И вот что — я до сих пор думаю что этому есть оправдание. Разве может человек, глядя прямо тебе в глаза сказать «люблю», если это не так? Но я слишком юна, слишком влюблена, слишком глупа, поэтому собственным глазам не верю. Мне хочется доказательств того, что я вчера видела. И я почему-то сразу начинаю ненавидеть девушку, которая держала его за руку, хотя по факту виноват он. Но я была так ослеплена, что искала оправдания именно для Давида…

«Всё хорошо. Чем занимался?» сглатываю ком в горле. Руки у меня дрожат. «Да так. Ерундой. Скучал по тебе». Эта лживая фраза выводит меня из себя. Когда же он так успел по мне соскучится? Когда лежал в постели с другой или уже тогда, когда она ушла? Не выдерживаю сдавливающей внутренности боли, и пишу. «Я тебя видела вчера с ней. Кто это?». Проходит какое-то время, пока я получаю ответ. «Я хотел тебе сказать. Наши отношения изжили себя, наверное».

Я пялюсь в экран телефона. Он что издевается надо мной? Днём раньше «я тебя люблю», вчера был с другой, а сегодня «давно изжили»? Сжимаю зубы и шлю ему следующее: «Я всё понимаю». И каждый его ответ вонзает в моё сердце новый кинжал. «Мы же можем быть друзьями?». Машинально отвечаю «Да», хотя больше всего мне хочется кричать, вырвать кинжалы из собственного сердца и вонзить в ту, которая посмела у меня отобрать Давида. И будь я хоть немного старше и мудрее, я бы понимала, что дело не в ней — разлучнице, а в нём — обманщике. Но такая женская натура. Мы видим соперницу, от которой хотим избавиться.

«Здорово. Я и не думал, что ты так хорошо отреагируешь. Думал пошлёшь меня куда подальше». И я бы послала, если бы могла. Но я не могу. Мой мозг не справляется с полученным ударом. Моя гордость уязвлена, а я оседаю на пол, вытирая слёзы.

В конец, Давид решил, что я тоже не питала к нему уже давно никаких чувств, и признался в том, что он некоторое время встречался с другими девушками. Точнее пользовался. Если перевести на мой язык… Я делала вид, что мне всё равно, но прервать наши дружеские разговоры не могла. Я так сильно увязла в этой привязанности, что мне трудно было поверить в такое равнодушие с его стороны. Он же в свою очередь и вовсе болтал со мной, как с подругой, хотя иногда в его бессмысленных излияниях полного бреда, сквозили слова «я тебя люблю». Мне ставало только больнее. Я сама себе казалась мерзкой и слабовольной.

Но на страшном раскрытии правды это не закончилось. Давид становился агрессивным ко мне. В его речи появились слова-оскорбления, и я окончательно расклеилась. Мне казалось на тот момент, что с ним что-то твориться, ведь не может человек, заглядывая в глаза так бессовестно врать о любви… Оказалось — может! Ещё как может. Это я не могу. Моя наивность сыграла со мной злейшую шутку.

Конечно же, я старалась максимально отдалиться от него, и делала это очень медленно. Слишком медленно.

Я закончила учёбу, устроилась на работу и начала свою жизнь по-другому, полностью окунаясь в будни. Но забыть так просто невозможно человека, которого любишь и к которому привязался. Годы идут, но я не любвеобильна, и не могу так просто выбросить из головы всё то хорошее, что накопилось за последнее время. Естественно я не настолько глупа и понимаю, что Давид смотрел на наши отношения совсем иначе. Теперь он привык общаться со мной как с другом и признался в том, что изменял мне какое-то время. И в этот момент я что-то не заметила, чтоб его совесть откликалась или ему было жаль, что он так поступал. Напротив, Давид считал, что раз уж он такой есть, то я должна была либо принять его таким, либо расстаться.

Но разве девушка двадцати одного года, прежде не любившая, понимает, что пора остановиться, вспомнить, что у неё должна быть гордость? Ей следовало бы плюнуть на всё, уйти, искать счастье там, где оно есть на самом деле, а не жить в розовых очках. Я так сильно погрузла, что мне скорее стало привычно находиться рядом с Давидом.

Порой он звонил и писал. Мне хочется в такие моменты закричать и спросить «зачем он это делает?». Это что один из его извращённых способов доставить себе удовольствие, причиняя боль другим? Или он настолько глуп, что вообще ничего не замечает?

Но я была не в силах поставить жирную точку во всём этом хаосе. Я просто принимала звонки, принимала очередные удары по сердцу, когда он хвастался тем, как круто отдохнул в компании друзей в клубе. Я столько раз просила куда-то сходить с ним в кафе или на дискотеку, и он отвечал, что не любит подобные заведения. Я тоже не особо люблю, но в то время мне хотелось разнообразить времяпрепровождение. Оказывается, он очень даже любит такого рода отдых. Просто ему хочется там цеплять подружек.

Однажды, возвращаясь с работы, я увидела его сидящим на лавочке около моего дома. Сердце кольнуло, и мне одновременно и хотелось и не хотелось, чтобы он находился здесь. Проще было не видеться.

— Привет. Ты такая красивая!

Я бы крикнула ему — замолчи! Замолчи и перестань надо мной издеваться! Но отвечаю ему сухим «привет».

— Я хотел поговорить.

Делать нечего — сажусь рядом на лавочку.

— Я сделал ошибку. Я вёл себя как дурак, и хочу чтоб ты вернулась ко мне. Я люблю тебя, Мия!

Пульс ускорился, а в голове пронеслась тысяча мыслей. Я не должна его прощать! — кричит мозг. Он изменщик, он никогда не поменяется! Снова изменит! — вторит подсознание. Ты не переживёшь снова эту адскую боль, когда он тебя предаст! — повторяет интуиция. А сердце отвечает — я люблю его, мы всё переживём!

Девушка двадцати одного года наивная, доверчивая, добрая. Она никогда в жизни никому не поверит и не поймёт, что, бросившись в очередной раз в объятия этому человеку, причинит себе ещё более сильную боль. Ей следует только самой наступить на те же грабли, чтобы понять насколько этот человек недостоин даже рядом с ней находиться!

И я сдаюсь — бросаюсь.

Моя воля испаряется, как лужица воды на палящем солнце, когда рядом Давид. Я бесхарактерная и слабовольная. Но я смогу понять это немного позже, а сейчас этот момент кажется мне радостным. Откуда мне было знать, что для Давида это был всего лишь очередной плюс к его победе? Что он сумел так легко и просто вернуть очередную свою игрушку — это очень сильно насытило его самолюбие, его эго.